Фонд «Общественный вердикт»: После переаттестации жаловаться на полицию стали чаще

Фишман: Насколько типична эта ужасная трагедия в Казани?

Таубина: К сожалению, подобные тяжелые ситуации, которые заканчиваются летальным исходом или тяжелыми последствиями для здоровья, происходят, и происходят в разных регионах нашей страны. В какой-то степени, к сожалению, это уже можно считать обыденностью нашей жизни. И никакая реформа еще не привела к тому, чтобы это устранить.

Фишман: То есть нет никаких цифр или, скажем, тенденции, что после реформ ситуация начала бы каким-то образом меняться?

Таубина: Такой тенденции нет. Мы, в нашей организации, осенью этого года заметили увеличение количества обращений на незаконные действия со стороны сотрудников полиции, в частности - на пытки и насилие. И это было после переаттестации.

Макеева: На самом деле, на этом можно было бы закончить разговор. Потому что сколько заявлений было сделано с момента переаттестации, в разных российских городах, и как заявил Нургалиев: "С этого момента можно считать, что позади осталось то ужасное время, когда" что-то там коррупция присутствовала в органах внутренних дел, неправомерные действия и прочее. Нужно ли сейчас открытым текстом сказать: "Дорогие товарищи! Реформа полиции провалилась"?

Таубина: Я убеждена, что она провалилась. Даже если брать пресловутую систему оценки.

Фишман: Напомните в двух словах, в чем она заключается?

Таубина: Традиционно система оценки базировалась на ведомственных показателях и на статистических данных. Отделения полиции должны были демонстрировать положительную динамику по количеству административных протоколов, по раскрываемости, по количеству дел, направленных в суд. При этом отрицательными показателями были количество закрытых дел или же количество дел, в которых суд не нашел состава преступления и человек был оправдан. Из своих исследований мы видим, что это та самая система, которая, по сути, производила преступность со стороны сотрудников органов внутренних дел, полиции в частности.

Когда сегодня я услышала, что они отказываются от этой системы - я не поверила своим ушам. Потому что мы эту историю слышим уже, как минимум, года 2. Выходит генерал, выходит министр внутренних дел, говорит: "Мы издали новый приказ - мы отменяем палочную систему, оценка у нас будет базироваться на общественном мнении". В следующий раз он вышел в июле прошлого года: "Мы издали новый приказ - 735-й, он революционный, палочная система - это прошлое, общественное мнение - наше будущее, это основной показатель". В декабре был издан еще один приказ, который отменил все предыдущие, опять он стал революционным, опять у нас от всего отказались. И сегодня мы снова слышим, что мы отказываемся от палочной системы.

Фишман: Почему не получается ее отменить?

Таубина: На самом деле, нельзя сказать, что они вообще ничего не делают. Система оценки меняется. То есть за эти 2, как минимум, года они уменьшили количество показателей и более грамотно их выстроили. Последний - декабрьский - приказ, по сути, делит систему оценки на три составляющие: ведомственная оценка, общественное мнение и результаты инспекторских проверок. И далее из этих трех составляющих выносится итоговое заключение.

Но и здесь возникает много вопросов. Общественное мнение формируется через вневедомственные социологические данные, а опросники, по сути, создает само Министерство. Вроде как у нас вневедомственная структура проводит полевые исследования в регионах, но в то же самое время они используют анкеты, которые, по сути, разрабатываются и утверждаются экспертной группой внутри Министерства внутренних дел.

То есть изменения происходят, но они не являются структурными и не приводят к качественным улучшениям. И показатели все равно являются превалирующими в этой системе.

Макеева: Учитывая, на каком фоне делаются все эти заявления - это выглядит каким-то издевательством. Чиновник приехал в Казань чтобы расследовать что? Я думаю, многие россияне, услышав новость о Назарове, сказали: "Да это происходит в каждом городе". Просто сейчас почему-то этот случай стал достоянием общественности, привлек внимание. Что, как вы полагаете, можно было бы сделать, чтобы они никогда такого не делали?

Таубина: Принцип неотвратимости наказания. Должен быть жесткий контроль. Каждый сотрудник полиции должен понимать, что если он совершает такой ужас - он за это обязательно понесет наказание. Что если пострадавший от этого преступления обращается в следственные органы, то следственные органы качественно проведут расследования и привлекут виновного к ответственности. А у нас следственные органы не хотят этого делать. Мы работаем с такого рода делами, и основная наша проблема - заставить следствие работать.

Макеева: Не надо сладких обещаний реформирования системы, надо наказать конкретных виновных в данном деле. Это уже будет хорошо.

Таубина: Я думаю, это будет огромным движением вперед.

Макеева: Спасибо большое.