Евгения Чирикова о том, кто, кроме короедов, виноват в московском смоге

По его словам, состояние атмосферного воздуха по сравнению с пятницей сильно улучшилось. Накануне в МЧС москвичам не рекомендовали садиться за руль, а неделю назад вообще советовали носить марлевые повязки. Социальные сети наполнены записями возмущенных москвичей, которые жалуются на неприятный запах и ухудшение самочувствия. Два часа назад мы разговаривали в эфире с нашей бывшей коллегой, метеорологом  Марией Киреевой, вот что она ответила на вопрос, насколько может быть опасно такое загрязнение воздуха.

Главной причиной дымки и запаха гари, по сообщению различных ведомств, было сжигание в Московской области так называемых порубочных остатков – сейчас в регионе борются с жуком‑короедом. О причинах странного запаха в Москве мы поговорили с экологом Евгенией Чириковой по скайпу.

Батанова: Какова ситуация с воздухом в районе Химкинского леса? Чувствуете ли вы, что стало лучше дышать по сравнению, по крайней мере, со вчерашним днем?

Чирикова: В данный момент я нахожусь в Москве. Я считаю, что в данный момент состояние воздуха в городе неудовлетворительное, он, простите меня, вонючий. На самом деле это меня очень тревожит. Во-первых, я не очень верю сообщениям МЧС и я не очень верю в эффективность их действий. Если вы помните, у нас не так давно произошла авария НПЗ. Плюс к запаху гари прибавился запах сероводорода. Находиться на улице в этот день было, правда, опасно. В общем, МЧС не удосужилось предупредить ни детские сады, ни школы, никакие детские учреждения. И в этот день московские школьники гуляли и вдыхали весь этот воздух. И кто теперь возьмет ответственность за состояние их здоровья, совершенно неясно.

Теперь давайте разберемся в запахе гари. Дело в том, что почему-то никто сейчас не говорит, кроме «Гринпис Россия» о том, что горят не только порубочные остатки, но и горят брянские торфяники. Причем Брянск – это чернобыльский след. Вот этот дым радиоактивный поднимается в воздух, идет на Москву, а МЧС утверждает, что ничего этого не происходит. Пока им «Гринпис» просто в нос не засовывает соответствующие карты, потому что это все можно прекрасно посмотреть в интернете, Google Earth никто не отменял, и после этого они вынуждены признавать: «Ну да, там что-то горит. Но это же совсем не опасно».

В общем, «Гринпис Россия» говорит, что последствия от горения брянских торфяников в зоне чернобыльского следа такие же, как от Фукусимы. И это очень серьезно. У нас на самом деле нет серьезной информации, и я не верю тому, что делает сейчас МЧС. Вы знаете, я помню 2010 год, я помню, какие были пожары, и как они с этим не справлялись тогда, я не вижу, чтобы они как-то изменились в этом году. Они помогают Донбассу, это я вижу, у нас МЧС Донбасса сейчас, а не МЧС России.

Теперь касательно тех порубочных остатков, которые горят. Почему вдруг завелся жук-короед? Такое впечатление, что типограф, его так еще зовут, кара Божья, которая свалилась вдруг на Россию совершенно неожиданно, и вдруг он стал есть наши елки. На самом деле это серьезный вопрос, потому что ничего просто так в природе не возникает. На самом деле это следствие очень серьезного явления, которое происходит сейчас с нашей страной. По данным Росгидромета, изменение климата в России происходит в 2,5 раза быстрее, чем по всей остальной планете. И это официальные данные доклада Росгидромета за этот год.

На самом деле следствием этого изменения климата – это не то что стало потеплее, и у нас стали более мягкие зимы. Следствие – это то, что те таежные растения, Московская область – это оконечность таежной зоны, к которой относится ель, они не выдерживают того климата, который больше не их климат. И такая ерунда, как жук-короед, который был всегда, раньше ели были просто более сильные, более здоровые, у них был лучше иммунитет…

Батанова: Евгения, простите. Можно я задам вопрос? Вы говорите, что из-за изменения климата мы видим такое число короедов. Это означает, что с такой ситуацией мы теперь будем сталкиваться каждый год, когда древесину будут сжигать? Можно ли бороться с короедом более гуманным для людей, по крайней мере, способом?

Чирикова: Дело в том, что мы не просто будем бороться каждый год. Вот в этом году высохло только 40 гектар леса рядом с Москвой, которые сейчас сжигают. Собственно говоря, можно ведь не так сжигать, ведь на самом деле на свете изобретено понятие биомасса. Например, во Франции из этих мертвых деревьев электричество делают, их специальным образом перерабатывают, и это идет не в атмосферу… Вообще сжигать таким образом деревья, во-первых, это вредно для всех для нас, потому что это не просто у костра стоять, это в костер головой залезть и наслаждаться всем этим неприятным запахом. На самом деле, помимо этого, есть совершенно дурацкий и неэффективный способ использования этой биомассы, на самом деле это можно было по-другому использовать.

В дальнейшем таких ситуаций будет только больше, с годами все больше будет елей высыхать. Что мы можем сделать? Мне кажется, здесь ответ должны давать ученые, потому что, конечно же, нужно менять деревья, которые растут у нас. Сосна сейчас не реагирует на этого короеда, но это краткосрочное решение – поменять одно дерево на другое. Для того, чтобы бороться с изменением климата, это должен быть серьезный комплекс мер на уровне государственной политики федерации, а не просто отдельной Москвы. 

Фото из фейсбука Евгении Чириковой