Евгений Ройзман: я не хочу быть мэром Екатеринбурга

Об этом мы поговорили лично с Евгением Ройзманом.

Лобков: Здравствуйте!

Ройзман: Здравствуйте, сразу же уточнение: это не в Екатеринбурге, это по всей стране. У нас-то еще более-менее благополучно, потому что мы там по все время работаем. Пошли два новых вида наркотиков в последние три года, а в последний год идут гораздо сильнее. Это две новые группы наркотиков, идут из Китая, Китай производит их в жутких количествах и затаскивает через Владивосток, через Благовещенск. По стране они идут почтовыми отправлениями, распространяются через интернет. Каждый наркопотребитель научился ими торговать, то есть ситуация очень серьезная. Основной возраст подверженных – 1990-99 годы рождения.

Лобков: То есть этим людям около 20 лет?

Ройзман: Средний возраст – с 14 до 20. Причем в 9-х классах проблема гораздо серьезнее, чем в 11-х, потому что те, кто в 9-х начинает употреблять, до 11-го не доучивается. То же самое в институтах – среди абитуриентов и первого курса есть, дальше уже, как правило, нет. Торгуют везде: в школах, общагах. Наркотики по действию очень коварные. Это основная причина подростковых суицидов в стране. Этими подростками сейчас забиты все токсикоцентры. И никто не знает, что с этим делать. С ними не научились никак бороться. Проблема этих наркотиков в том, что они с опозданием попадают в список запрещенных. Только их внесли – китайцы дают новую формулу, которой в списке нет. И снова какое-то время успевают торговать. А второй момент серьезный: тестов в России нет. В Америке по этим наркотикам тесты есть, причем их разработали тогда, когда у них в армии начались суициды среди солдат. Солдаты начали употреблять, и пошла волна суицидов. И они сразу разработали тесты. В России нет, сейчас работала лаборатория Изотова, академия имени Сеченова, они разработали, но в продажу нигде не поступили тесты. Все это знают, вот такая проблема.

Арно: На фоне всей этой картины глава Федеральной службы по контролю над оборотом наркотиков Виктор Иванов в начале апреля заявил, что в России удалось остановить распространение наркомании. Это что значит? Что Виктор Иванов не располагает статистикой?

Ройзман: Думаю, пользуется тем, что низкая выявляемость, эти наркотики не определяются на тестировании. Если бы они определялись на тестировании, картина была бы просто дикой, ее никто не ожидает. В школах есть классы, где половина употребляют. Их две основные группы. JWH – курительные смести, «спайс» или «галка» - по-разному их называют. Вторая группа – их называют «соли», это гораздо более серьезные. Наркотики действуют на психику, и когда наркоман попадет в наркологию, зачастую его перепихивают в психушку и ставят диагноз «шизофрения». И выявляемости нет, надо разговаривать с токсикологами, с практикующими наркологами, кто работает на земле и сталкивается с этим каждый день. Но там очень странное на самом деле заявление. Иванов заявил, что 150 тыс. в 2012 году погибло от употребления наркотиков. В 2010-м, это было официально в «Российской газете» его же заявление, погибло 126 тыс. человек. То есть на 24 тыс. больше погибло, может на такое число наркоманов меньше стало? Может, он это имел в виду?

Арно: Памятка, которую вы разработали, писали один?

Ройзман: У нас реабилитационные центры, там 100 человек наркоманов, которые употребляют эти смеси, «соли», мы с ними когда работали - у нас есть огромный объем видео с операций – я эту симптоматику расписывал для родителей.

Лобков: Вы фактически выполняли функции эксперта и врача-нарколога, когда описывали, систематизировали симптомы отравления?

Ройзман: Я объединил все знания, так как сам работаю на земле, ко мне каждый день идет 30-40 человек, я их вижу каждый день. Плюс, бываю в реабилитационных центрах, общаюсь с наркозависимыми, и я знаю всех практикующих серьезных врачей. Мы все находимся на контакте между собой. Токсикологи говорят, что не могут понять, почему каждый месяц вдвое больше, чем в предыдущий: везут и везут, токсикоцентры забиты этими малолетками. Начал обзванивать школы, они говорят: «Не знаем, что делать». Начал смотреть по своим – там же совершенно иная система поведения. По реабилитации героиновых одни методики, а по этим-то нет никаких методик. У них бьет по голове сразу же, у них дальний свет в глазах, они звезды считают, это другие люди.

Арно: А как в ФСКН отнеслись к этой памятке?

Ройзман: А мы со своим ФСКН бок о бок работаем, они все понимают.

Арно: Печатать на всю страну, чтобы она в каждых школах лежала?

Ройзман: Ее начали разбирать учителя. На следующий же день, как только памятку поставили в интернете, начали звонить родители и учителя, потому что стали понимать, что происходит. У нас «Комсомолка» местная взяла, сейчас федеральная возьмет, это будет очень серьезное пособие для родителей.

Лобков: Мы не можем обойти ваших политических амбиций, потому что знаем, что «Гражданская платформа» Михаила Прохорова несколько раз пробовала себя в разных региональных выборах. В Жуковском проиграла, ненамного отстала, 20% с лишним процентов получил кандидат от «Гражданской платформы». Вас это воодушевляет? Недавно «Известия» написали, что вы отказались баллотироваться в мэры Екатеринбурга. На этот момент как обстоят дела?

Ройзман: Я никогда не давал согласия никуда баллотироваться.

Арно: В феврале вы разве об этом не заявляли?

Ройзман: Об этом заявила «Гражданская платформа», что если я выдвинусь, то меня поддержат. Но это совершенно нормальный понятный ход со стороны «Гражданской платформы». Но я никогда не говорил, что я пойду. А так, как не говорил, даже не мог физически отказаться.

Арно: А почему вы не хотите, кстати?

Ройзман: У меня нет этих амбиций, у меня политических-то особых не было. Я знал, почему мне надо быть в Госдуме, я знал, что я могу сделать, что необходимо, я знал механизмы, алгоритмы работы, но так получилось, что в одну Госдуму меня не пустил один президент России, а в другую Госдумы – другой президент России.

Арно: Должность мэра Екатеринбурга тоже довольно весомая должность.

Ройзман: Послушайте, это огромный рюкзак. У города накопилось столько проблем, и взять загрузить на себя рюкзак и решать проблемы, которые не ты создал, - это тоже, так себе занятие. Потом – я никогда не хотел. У меня куча других планов, других задач.

Лобков: А как к этому отнесется Прохоров? Ведь вы один из самых заметных его сторонников. Мы видим сторонников из других областей, к нему иногда переходят депутаты из других фракций, уже получившие мандат, есть люди, на которых они ставят, но это люди, которых мало, кто знает. Вы одна из звезд партии. Как он отнесется к тому, что вы то «да», то «нет»?

Ройзман: Стоп, еще раз. Не было такого - «то «да», то «нет». Не было, я ни разу не говорил, что я куда-то пойду, поэтому я ни разу ни от чего не отказывался. Для меня этой темы нет, я живу в своем городе, делаю каждый день свое дело. Второе – Михаил на самом деле системный и очень думающий человек, он пошагово все делает, но он никогда не станет навязывать мне свое решение. Потому что все люди свободны, понятно, что я в любом случае возглавлю список, я попытаюсь завести каких-то достойных депутатов в городскую думу, но этот вопрос открытый совершенно. Я не хочу быть мэром.

Арно: А каким вы видите своего мэра? За кого вы будете голосовать?

Ройзман: У нас очень уродливая система. У нас мэр, по сути, - спикер городской думы,  потом городская дума выбирает сити-менеджера. В свое время придумали такую систему,  чтобы яйца разложить по разным корзинкам. Чтобы не дать никому захватить власть в городе. Хотелось, конечно, видеть достойного человека, который точно не станет воровать, который родом из Екатеринбурга, это очень важно. Мы попали  в интересную ситуацию, думаю, в других городах она тоже имеет место, но у нас она, пожалуй, самая досадная по всей стране. У нас губернатор приезжий, который вообще не понимает, что происходит, ну, в силу личностных качеств. У нас приезжий начальник полиции, далеко не из лучших, он москвич в прошлой жизни из Курска приехал, причем с собой команду москвичей привез. У нас городской полиции не местный, никогда у нас не жил. Министр здравоохранения – не местный, министр финансов – не местный, министр культуры – не местный. У нас местных почти нет, но у нас существует свой патриотизм. Екатеринбург – город очень серьезной культуры, с высоким интеллектуальным потенциалом. Город толерантный: человек может приехать, вжиться, плавно войти в среду. Но там никто никого не даст ломать через колено, а у назначенцев это самая большая проблема. Когда приходит назначенец, приходит гордо и говорит: «Меня папа назначил». Ему говорят: «Ну, так чего ты сюда пришел? Иди папе своему доложи, папа Сердюкова назначил, и что теперь?»

Лобков: Давайте поближе к вашим планам. Вы согласны быть неким паровозом партии, но не согласны занимать какие-то исполнительные должности?
Ройзман: Я об этом вообще не говорил. Я не хочу быть мальчиком для битья, а в городскую думу я попробую завести ряд достойных людей, потому что они там нужны. Именно людей, которые там родились, выросли и любят свой город.

Лобков: Сейчас вы находитесь в состоянии холодной войны с городскими и краевыми властями, или острый период в отношениях между вами и губернатором уже пошел на спад?

Ройзман: У нас отношения достаточно напряженные, потому что  я в свое время Прохорова просил, чтобы он объяснил, он больше в этом понимает, что им от меня надо. Он объяснил: им надо, чтобы меня не было. Я это ощущаю каждый день. Им надо, чтобы нас не было. Но, с другой стороны, мы когда фонд начинали, это народное предприятие, мы ни у кого  разрешения не спрашивали, поэтому нас никто закрыть не может, нас люди поддерживают. У меня нет общих задач. Мне от них ничего не надо, мне надо, чтобы они работали. Если они будут работать, я им буду помогать и говорить доброе слово. Пока они не работают, я оставляю за собой право говорить то, что я думаю, и делать то, что считаю нужным. Вот и все. Но я вообще я считаю, что назначенцы – это одна из самых серьезных проблем страны. Это фактор дестабилизации регионов, потому что Россия всегда была сильна регионами, и регионы давали лучших людей в Москву. Сейчас наоборот: тех, кто в Москве не нужен, спихивают в регионы на кормление. Так не будет. По-настоящему хорошо так не получится никогда. Я считаю, что для того, чтобы выровнять политическую ситуацию в стране, надо возвращать выборы на всех уровнях, чтобы было по-честному.