Елена Панфилова: ФСБшников заставляют продать недвижимость за границей, а они просто перепишут ее на родственников

Сотрудникам госбезопасности предписано избавиться от имущества за рубежом. Сегодня «Российская газета» публикует указ директора ФСБ Александра Бортникова.

Сперва он собирается провести инвентаризацию. А затем сотрудники органов обязаны в течение месяца доложить о том, чем они владеют за границей. Все это занесут в личные дела ФСБшников. И до конца года от такого имущества нужно будет избавиться. Родственникам сотрудников ФСБ пока владеть домами и автомобилями за рубежом не запрещают.

Ввести такое правило решили после печально известного дела разведчика Потеева, который сбежал в США. Всему виной – его заграничное имущество, решили депутаты Госдумы Михаил Гришанков и Николай Ковалев и инициировали принятие закона, который запрещает сотрудникам ФСБ иметь заграничную собственность.

Депутаты хотели решить проблему одним махом, но это у них вряд ли получится, считает главный редактор портала agentura.ru Андрей Солдатов.

Солдатов: Логично, если мы с вами считаем, что все сотрудники ФСБ со словом «коррупция» не знакомы, никто из них коррумпированным быть не может, и все, чего нам нужно опасаться – это не завербуют ли на отдыхе в Черногории сотрудники ЦРУ нашего полковника. А если мы все-таки зададимся вопросом, откуда полковник взял коттедж, гостиницу или квартиру в Черногории – мне кажется, это более важная вещь, более широко распространенная, а не то что какие-то разведывательные вербовочные подходы со стороны сотрудников ЦРУ, MI-6 и т.д. 

О том, почему сотрудников спецслужб заставляют избавиться от активов за границей, обсудили с Еленой Панфиловой, главой Transparency International Россия. 

Панфилова: Это многопластная история, потому что у нас здесь и безопасность, и прозрачность. Это достаточно прецедентная история, у нас впервые признано, что есть такая проблема.

Писпанен: Что у чиновников, именно у ФСБ, почему-то есть недвижимость за рубежом.

Панфилова: Действительно, надо было Потееву устроить эту всю привлекшую внимание всего мира историю с побегом туда, побегом сюда, всеми этими возвращениями, высыланиями и т.д. Но это, с моей точки зрения, хорошая история. Нам черным по белому сказано: доложить о наличии собственности за рубежом. Хотя все сотрудники ФСБ должны были в прошлом году сдавать декларацию о доходах и имуществе, где должны были указать всякую свою собственность, в том числе, зарубежную. Видимо, даже само руководство ФСБ понимает, что, наверное, не все указали.

Даже если исходить из нормы статьи 16, которая появилась в июле о том, что сотрудникам ФСБ запрещено иметь собственность за рубежом, то тогда если все честные и никто никому не врет, после этого люди идут там, где лежат у них декларации за прошлый год, листают их и смотрят: у Дмитрова в Черногории, у Петрова в Лондоне, у Иванова в Марбелье, у Пупкина на Сардинии. И просто говорят: избавьтесь. Но, видимо, никто в декларациях никакую зарубежную собственность не написал.

Писпанен: Но это сам о себе диссонанс какой-то. Им если запрещено, то как они могут отчитываться о том, что у них там есть?

Панфилова: Когда декларировали, еще не было запрещено. Они сдавали декларации в апреле, а поправка появилась в июле.

Писпанен: То есть они должны были срочно избавиться по идее?

Панфилова: Тут вроде как они должны были начать избавляться. Но, видимо, не начали. Видимо, начальство что-то про них знает лучше, чем мы.

Писпанен: А с другой стороны мы же все прекрасно понимаем, что, скорее всего, это все записано не на самих ФСБшников.

Панфилова: А тут черным по белому написано – им нельзя иметь.

Писпанен: А женам-то можно? Детям, собакам.

Панфилова: История довольно незатейливая, а все так возбудились – ой, они начнут продавать. Да нет, они пойдут к ближайшему нотариусу и перепишут на супругу, детей и т.д., потому что это не запрещено. Но тогда мы с вами должны будем смотреть в декларациях их супругов. Но тут возникает проблема: согласно оговоркам в законодательстве о декларировании доходов имущества, ФСБ, ФСО и еще кто-то не публикует декларации. То есть мы с вами смотреть не будем. Они будут по-прежнему смотреть сами в свои собственные декларации.

Писпанен: Но если мы в принципе догадываемся, как обстоит дело, зачем тогда это?

Панфилова: Вообще хорошо, что это признали. Мы ползем такими улиточными шажками к признанию того, что это в принципе бывает. Очень верно сказал коллега Солдатов, что дальше надо будет ставить вопрос, даже если в течение месяца кто-то задекларирует: а вообще кто-нибудь сообщил? Если этот кто-то сообщил, что есть она на Сардинии или в Черногории, они должны предпринять попытку сопоставить с предыдущими доходами этого человека – откуда те средства, на которые была она приобретена.

Писпанен: Есть какие-то санкции против этого?

Панфилова: Мы должны сами их пинать. Конечно, санкции должны быть.

Писпанен: То есть просто пара статей где-нибудь в сетевом издании – и все, на этом закончится.

Панфилова: И это нас приводит к тому, о чем я неоднократно говорила – это прямое указание на то, от чего наши системные борцы с коррупцией отмахиваются как от назойливой мухи. Они говорят: сейчас мы тут взяточничество победим, у нас сразу все станет хорошо. И они забывают про эту коррупцию, когда люди, находящиеся на службе, связанные с безопасностью, тихонечко где-то умыкнут чего-то и купят что-то за рубежом, и это действительно становится проблемой национальной безопасности.

Для меня вообще праздник жизни – этот приказ. На самом деле признано на уровне Бортникова, что такая проблема существует. Потому что раньше считалось, что это вторичная тема, а вот она - первичная. И давайте поставим логичный вопрос: хорошо, сотруднику ФСБ нехорошо в целях безопасности иметь собственность за рубежом, а всем остальным?

Казнин: Чиновникам?

Панфилова: Чиновникам, в том числе, распоряжающимся крупными средствами, крупными государственными секретами. Про ФСОшников есть такой приказ? Про высший генералитет МВД есть такой приказ? Про прокуратуру есть? Они что, в какой-то степени менее уязвимы с точки зрения национальной безопасности? Даже если мы говорим, что это безопасность, а не прозрачность. Почему получается, что наличие у этих категорий людей собственности за рубежом является угрозой национальной безопасности, а если вдруг какой-то человек, тоже обладающий влиянием на нашу безопасность, но не служащий в ФСБ, заведет виллу в Сардинии, он что, не может стать каким-то предметом легкого шантажа со стороны тех же ЦРУ, MI-6 и т.д.?

Писпанен: Тогда нам просто придется ждать очередного перебежчика, только уже из ФСО, прокуратуры.

Панфилова: Согласитесь, если мы исходим из того, что честный чиновник честным трудом накопить на виллу в Марбелье не может – ну не такие зарплаты! – значит, это деньги нечестные. А если деньги нечестные, значит, ЦРУ, MI-6 об этом первыми узнают, там же будет все отмываться. Они к нему придут и скажут: знаешь что, дорогой, мы знаем, что это у тебя нечестная собственность, и если ты не будешь работать на нас, мы расскажем твоим.

И у нас вообще какой-то апокалипсис безопасности начинается. Соответственно, проблема признана, наша задача – журналистов, специалистов в области противодействия коррупции – давить и говорить: ребята, это проблема абсолютно всех. Потому что если мэр города, в котором находится, например, ядерный объект, покупает виллу где-то там – это тоже проблема национальной безопасности.

Казнин: А если бывший мэр столицы имеет недвижимость?

Писпанен: Главное, действующие высокие чиновники тоже имеют.

Казнин: Мне просто казалось, что до этого указания наверху соблюдается некий статус-кво. Мы все знаем, - как бы говорили они, да и мы это понимали, - что настоящий истинный средний класс, зажиточные люди в России – это, в первую очередь, силовики и чиновники. Это люди, у которых есть недвижимость и в России, и за рубежом, они контролируют предприятия, их семьи – это средний класс России.

Панфилова: А теперь это на бумаге написано.

Казнин: А теперь вдруг начинается какой-то откат.

Писпанен: Или кто-то что-то не поделил.

Панфилова: Я сейчас вам скажу очень непопулярную идею. В принципе, ФСБшники – они умные, и они понимают эту угрозу безопасности. И Потеев, наверное, не только он, а еще какая-то комбинация факторов заставила это признать. Это реальность, это не вымышлено, это не какая-то ядерная угроза – это реальная угроза. Жена уговорила какого-то полковника Пупкина купить виллу в Сардинии, к нам придет еще одна проблема. Для них это стало реальностью, доказательств больше не требуется.

Все остальные сидят, в ухе ковыряют и говорят: для ФСБ это такая проблема. А для остальных не проблема? Мы посмотрели, только одна из сотен деклараций показывает зарубежную собственность, притом что мы знаем, что в принципе она у них есть.

Писпанен: Если даже есть не у богатых чиновников, а у вполне себе небогатых горожан.

Панфилова: Какая-то квартирка в Болгарии…

Писпанен: 100 тысяч долларов стоит, дешевле, чем гараж в Москве.

Панфилова: Более того, я видела чудесную программу – не помню, по какому каналу идет – «Купить собственность за рубежом», развлекательная. Там был один из сюжетов, было понятно, что это чиновник из России, они там смотрели то ли в Хорватии, то ли в Черногории какую-то квартирку. То есть это само собой разумеется. И это нормально? Это нормально до тех пор, пока она задекларирована и пока этот чиновник не имеет отношения к системе принятия решений, которая действительно является проблемой нашей национальной безопасности. Вот он покажет, что это накоплено непосильным трудом…

Писпанен: На кредиты можно брать.

Панфилова: Когда он торговал акциями МММ, бог с ним. Показывает нам министр Трутнев, что он в 90-е купил акции и до сих имеет большой доход – ну действительно купил и действительно имеет доход, тут с этим ничего не поделаешь. Он покажет – и мы понимаем, что его нечем будет шантажировать на той стороне, если вдруг кому-то на той стороне придет в голову его шантажировать.

А если у него 3 рубля в декларации, в жизни никакой акции, никакого дохода и вдруг особняк – он становится нашей точкой уязвимости. И вот как это не понимать, как от этого отмахиваться – я не понимаю. Все бегают, кричат: Госдеп, Госдеп. Да не тут проблема, не на общественной стороне проблема. Проблема влияния на другой стороне.

Казнин: Если это уже массовый характер имеет, как с этим бороться?

Панфилова: А бороться не надо. Это не вопрос борьбы, это вопрос постепенного додавливания в сторону здравого смысла. Я не устану это повторять, когда-нибудь все изменения к лучшему происходят, к сожалению, в этой сфере, только когда грохнет, когда жареный петух клюнет, докуда дотянется. Соответственно, здесь клюнуло. Сейчас будем ждать, когда клюнет в другом месте. Постепенное додавливание до осознания проблемы, что любой коррумпированный чиновник – это поле риска для нашей повседневной и национальной безопасности.

Это не проблема того, что ах, это аморально иметь коррумпированных чиновников в стране. Это проблема нашего выживания. Не надо будет искать никаких связей с Западом у оппозиции, чтобы понять, что реально опасная пятая колонна – это коррумпированные чиновники, имеющие собственность в странах, которые хотят повлиять на нашу национальную безопасность.