Доктор Рошаль: мне непонятно, почему американских детей не усыновляют в России

Кремер: Вчера, когда Владимир Путин подписал закон, запрещающий усыновление, вы вечером написали у себя в твиттере: «Поддерживаю указ президента и предлагаю в Москве поставить народный памятник Диме Яковлеву, спасающему у нас безродительских детей». После этого в социальных сетях началась волна недоумений, даже обвинений в ваш адрес. Вы ожидали такой реакции?

Рошаль: Я первый раз ощутил, насколько мощно у нас работает интернет и наши средства информации, как они могут все извратить. Я в начале первого это написал, написал про указ, который я поддерживаю, потому что в указе есть пункты выделения денег, предоставления других различных положительных вещей. Первой началась дискредитация – Фонтанка. Мне подавали материал в 1.22, она пишет, что директор НИИ поддержали решение Путина, который подписал этот закон.

Кремер: Почему вас так задело, что вам приписали поддержку этого закона?

Рошаль: А потом «Эхо Москвы». В 10 часов утра «Эхо Москвы» написало, что известный доктор резко изменил позицию, ранее он выступал против полного запрета. Леонид Рошаль пересмотрел свою позицию. Когда народ это все услышал, началась буря в интернете.

Кремер: Я хочу понять, почему вас так задело, что вам приписали поддержку этого закона.

Рошаль: Меня задело не это, а реакция тех, кто услышал «Эхо Москвы». Народ, который получил неверную информацию из «Эха Москвы», начал приписывать мне, обзывая меня, изменяя отношение ко мне. Это меня возмутило.

Кремер: Вы это сделали ровно в тот день, когда президент подписал тот самый закон.

Рошаль: Ну и что. Он подписал закон и указ. Вы против этого указа?

Кремер: Мне кажется, что некорректно в тот день, когда был подписан этот закон… Вас могли неправильно понять.

Рошаль: Почему же, я писал про указ. А вы за этот указ?

Кремер: Я за указ, но я не стала бы это писать.

Рошаль: Если это действительно так, почему не сказать.

Кремер: Потому что одна рука делает одно дело, другая рука делает другое дело.

Рошаль: Я за ту, которая делает это дело.

Кремер: Вы за одну из рук одного и того же человека?

Рошаль: Нельзя так «черное и белое». Есть люди, которые ненавидят Путина, что бы он ни сделал, хорошее, плохое, все равно все плохо. Есть люди, которые обожают Путина. Я отношусь к тем, которые трезво смотрят. У меня было достаточно разговоров с Владимиром Владимировичем, я всегда говорю то, что я думаю.

Кремер: А вы говорили ему что-то о том законе, который он вчера подписал?

Рошаль: Нет, мы с ним этот вопрос не обсуждали, потому что у меня не было с ним встречи.

Кремер: Вы не пытались добиться с ним встречи, чтобы обсудить с ним этот закон?

Рошаль: Это было бы совершенно невозможно по той загрузке, которая у него сейчас есть. Вы думаете, попасть к президенту просто? Можно ждать два-три месяца.

Кремер: Вы в этом же самом твите вчера предложили поставить народный памятник Диме Яковлеву.

Рошаль: Это было бы замечательно.

Кремер: Вам кажется, что тоже корректно делать это в тот день, когда подписан указ.

Рошаль: Я никогда не определял термин «корректно». Если  в этот момент я считаю так, я делаю так, не оглядываясь ни направо, ни налево. Что бы изменилось, если бы я написал на следующий день или через неделю?

Кремер: Мне кажется, что есть попытка притянуть имя этого мальчика к некоторым политическим акциям.

Рошаль: Выбросите совсем из головы. Наоборот, если мы поставим памятник этому мальчику, это назидание не только для сегодняшнего  дня, но и для будущего, что нельзя так обращаться с детьми, нельзя, чтобы дети уезжали в Америку, потому что у нас плохо. Надо сделать так, чтобы здесь было хорошо. Этот памятник – толчок к настоящему, позитивному.

Кремер: Может быть, стоит сделать так, чтобы  у нас было хорошо, а потом принимать такой закон?

Рошаль: Вы цитируете Рошаля.

Кремер: Тогда почему вы предлагаете увековечить таким образом именно в этом время имя, которым пользуются для того, чтобы переложить на него ответственность за сомнительные решения?

Рошаль: Я за то, чтобы дети жили в России и за то, чтобы детям в России было не хуже, чем в Америке.

Кремер: А детям нужно иметь выбор?

Рошаль: Если ребенку 3-4 года, какой выбор? Если ребенок с ДЦП, какой у него выбор? Если ребенка никто не забирает.

Кремер: У него не должно быть возможности уехать, если отказываются россияне?

Рошаль: Конечно, должно.

Кремер: Теперь ее нет. Ее вчера запретили.

Рошаль : Я вам четко сказал свою позицию. Я считаю, что нам надо в России создать такие условия. Мне непонятно, почему американские дети не приезжают в российские семьи. Это позор для России. Если эта история с Димой придет к тому, что детские дома будут обеспечены, педагогов будет достаточно, с детьми будут заниматься, будут приходить врачи, найдется достаточное число людей, которые возьмут детей. Я знаю семьи, которые берут детей, но это не является у нас той широкой рекой.

Кремер: Сколько времени понадобится для того, чтобы наша медицина была на таком уровне, что детей не нужно будет отправлять лечиться за границу?

Рошаль:  Наша медицина не на плохом уровне.

Кремер: Почему так часто требуется отправить детей на лечение за границу?

Рошаль: Как часто? Тысячам детей оказывается помощь здесь, которые не нуждается в загранице.  В минздраве есть специальный отдел, который отбирает детей. Если федеральное учреждение говорит, что такую помощь оказать в России нельзя, то государство за свой счет посылает ребенка. Иногда есть родители, которые увозят детей, даже когда помощь можно оказать здесь.

Кремер: Есть случаи, когда невозможно оказать помощь в России. Когда таких случаев не будет?

Рошаль: Вы задаете почти такой вопрос, как я всегда задавал. Я всегда говорил, что это позор для России, когда дети на лечение уезжают за рубеж. Есть, правда, отдельные болезни, когда результаты там лучше, чем у нас. Но это, может, десяток детей.

Кремер: Когда мы сократим это отставание?

Рошаль:  В целом отставания нет. По отдельным направлениям отставание есть. Если будет достаточное финансирование, если будет в стране решена кадровая проблема, тогда недолго. 2-3 года, не знаю. Это вопрос общего плана, не очень конкретный. Для этого нужно время и политическая воля.  У нас в целом здравоохранение недофинансировано.

Кремер: Вы говорили, что сложно добиться встречи с президентом и сложно донести до него позицию.

Рошаль: Он занятый человек, потому что он занимается не только здравоохранением, у него проблем достаточно. Все думают, что у министра, президента легкая жизнь. Я однажды приехал к нему в 7  часов. Я ждал до 11-11.30, потому что народ шел с проблемами более важными, чем моя.

Кремер: Я хотела спросить, готовы ли вы предпринять что-то, чтобы донести свою позицию о том, что хотя бы два года надо подождать с этим законом, пока наше здравоохранение догонит.

Рошаль: Закон уже принят. Теперь можно уже только через Думу вносить изменения в этот закон.

Кремер: Роберт Шлегель после того, как закон был принят, предложил внести поправку и вынести за действие закона детей-инвалидов. Вам кажется, что это правильное предложение?

Рошаль: Правильное, почему нет?

Кремер: Потому что закон был принят для того, чтобы оградить наших детей от возможных издевательств.

Рошаль: Я человек законопослушный. Но мы приняли закон, допустим, о лекарственном обеспечении, или закон об охране здоровья. После некоторых законов через месяц-два вносят поправки, это не вечный стоб.

Кремер: Вы готовы что-то предпринять, чтобы такие поправки были внесены?