Даниил Дондурей: те, кто уходят, не хотят сотрудничать с этим президентом

Кроме того, сегодня в РИА Новостях обсуждали новые кандидатуры, которые должны войти в общественный совет по правам человека при Президенте РФ. У нас в гостях главный редактор журнала «Искусство кино» и член общественного совета Даниил Дондурей.

Фишман: Расскажите, что сегодня там происходило?

Дондурей: Довольно острая ситуация возникла вокруг нашего Совета в последнее время. Где-то в июне, я думаю, начались какие-то брожения, связанные с тем, что 13 человек вышли из Совета после того как было объявлено, что будут национальные голосования в этот Совет. Мне лично показалось, что началась какая-то информационная война, когда, например, у меня было по 5-7 звонков с многих радиостанций, газет, журналов: «Как вы считаете?». Даже на «Эхо Москвы», например, была большая дискуссия по поводу того: разве могут морально состоятельные люди оставаться в Совете? Я подумал: непростая эта история. Видимо, ситуация с этим выходом напоминает какую-то концепцию самоподрыва, то есть лучше поменять людей, чтобы они сами ушли, и мы тогда выберем других.

Эта ситуация, мне кажется, сейчас немного остановлена. Я уверен, что люди не будут выходить уже, члены нашего Совета. Не надо забывать, что там сейчас 27 человек остались из 40-ка во главе с Федотовым, что не меняется на самом деле положение, по которому формируется Совет, а положение гласит, что председатель Совета представляет список кандидатов президенту и голосованием занимается сам президент, а вовсе не те структуры, которые через Интернет будут.

Есть несколько здесь достижений (это все переговоры последних 2-3-х недель), связанных с тем, что это не будет массовым рейтинговым голосованием всей страны и всех желающих. Во-первых, это будет называться «общественные консультации», то есть мы все будем консультировать: и страна, и голосующие – Федотова, который представит Путину тех или иных кандидатов в Совет со своими рекомендациями и оценками.

Фишман: Может ли при этом получиться, что состав Совета изменится довольно значительно? Так, что на это действительно обратят внимание? То есть там появятся люди, которых раньше, в прежних составах, было трудно себе представить?

Дондурей: Не может такого быть. Там могут появиться какие-то люди, которые… Поскольку создана довольно сложная - в результате обсуждений, компромиссов, взаимодвижений навстречу с администрацией президента – технология процедуры, при которой люди должны туда попасть только зарекомендовавшие себя каким-то опытом. Люди будут отбираться только по направлениям: если ты занимаешься, например, защитой прав ребенка или военнослужащих, или людей, сидящих в СИЗО, то тебе трудно заниматься защитой прав человека в культуре, а у нас 12-13 направлений, то есть каждый желающий не может попасть туда, куда он хочет. Человек несколько лет должен работать и зарекомендовать себя. И много других ограничений. А потом мы еще через экспертизы посмотрим и проверим – как он себя показал в этой сфере. Это первое. Второе: больше двух третей у нас не уходят. Многие знаменитые люди, когда они увидят, я в это верю абсолютно, они вернутся. То есть речь будет идти где-то о меньше чем четверти Совета. И Совет, зарекомендовавший себя, по крайней мере в последние полтора года, когда он очень много чего сделал, и практически нет недели, где бы совет не интерпретировал действия власти.

Фишман: Да-да, он это делает, просто когда у нас последний раз Федотов был в эфире, то одним из достижений: «Мы же, - говорит, - вместе с Медведевым и при нашем участии Совета, наконец, декриминализировали клевету». Прошло несколько дней, и это достижение выглядит уже несколько сомнительно.

Дондурей: Знаете, это же всегда переговоры, это всегда противостояние, это гигантское терпение, колоссальная работа, мы же все прекрасно понимаем, но 18 помилованных только за эти полтора года, какие-то конкретные вещи.

Многие люди удивляются: что же президент, получив от вас послание, не бросается это выполнять? Меня это всегда удивляет, потому что все все-таки взрослые люди и понимают, как это все устроено.

Например, наш Совет отбил у военного ведомства то, что мальчиков забирали в июле-августе, вы помните, это было год назад, это сделал наш Совет; дело Магнитского во всем мире – это наш Совет, Конвенция по правам ребенка – это наш Совет.

Арно: Вы считаете, что когда ваш Совет покидали такие достойные люди, как Ирина Ясина, как Светлана Сорокина, как Аузан, и когда они как причину, я сейчас не цитирую, но называю своими словами, называли причиной ухода неэффективность Совета, вы не согласны?

Дондурей: Нет, я категорически с этим не согласен. Я могу согласиться с тем, что они не хотят сотрудничать с этим президентом, это понятно, это вполне в оценках и мнениях каждого из членов Совета; члена Совета ведь не только избирают, он сам соглашается – каждый член Совета, я тоже соглашался, когда мне предложили это. Это просто другая позиция. Но Совет, по-моему, проводит колоссальную работу, связанную с тем, что он ведь не только Совет при президенте, он на самом деле Совет с президентом, он много чего говорит президенту, и президенту нужно на это реагировать, раз. Второе: наш Совет интерпретирует реальность, а я считаю, что это настоящая власть в современном мире – иметь публичный доступ к тому, чтобы придти на канал Дождь и рассказывать о нашем Совете, и еще в сотнях других СМИ, объясняя и оценивая, предположим, глупости происходящего.

Арно: А как вы считаете, лично Владимир Путин придает большое значение этому Совету, ему важно действительно какие люди будут? Будете ли вы на него оказывать влияние? Будет ли действительно Совет с ним? Или это как бы номинальная структура для него, не первичная?

Дондурей: Мне кажется, очень важно, что это Общественный Совет, который общается с обществом, и это очень важно. Он, благодаря этому ресурсу того, что он при президенте, он рассказывает обществу, что с обществом происходит, это у нас мало кто делает, это ведь особая функция объяснительная. Это очень серьезная вещь, задача Совета - многие вещи оценивать, объяснять и предлагать какие-то другие решения, чем мы сегодня занимаемся; в частности, послали уже бумаги и в Совет Федерации, и по поводу будущих изменений. И в ответ на встречу с Федотовым Путин предпринял, может быть, мало, может быть, не совсем те, но какие-то изменения по поводу этого замечательного суждения про иностранных агентов.

Фишман: В прессе уже пишут, что могут все-таки появиться в новом составе, например, националисты. Это возможно?

Дондурей: Нет, это невозможно, потому что наш Совет, и так как он является советником того самого Федотова, который будет предлагать, он уже объявил, что это невозможно, там может появиться несколько фигур, но подавляющее большинство Совета останется, конечно, таким…

Фишман: То есть он будет идеологически однородной структурой по-прежнему?

Дондурей: Безусловно, и это его огромная сила. Когда присутствуешь на Совете, я входил в очень многие советы в своей жизни, у меня никогда не было чувства гордости, в частности, например за Совет по культуре и искусству при президенте, в который я входил 6 лет, никогда не было гордости, да и президент с ними не встречался никогда, очень редко, никому это не нужно - культура какая-то. И вот это здесь… Только в прошлом году мы встречались с Медведевым 4 раза...

Арно: Какие у Медведева были официальные реакции на доклады?

Дондурей: Хотя бы то, о чем я точно знаю, это Конвенция о защите детей, и это говорил наш Совет, или о том, что 1 февраля в Екатеринбурге мы говорили о том, что вдруг среди мальчиков, которых в июле-августе берут в армию, окажется Рихтер или академик Королев; и уже в апреле был указ президента о том, чтобы это отменить, уже ради этого, если хотя бы 2 этих человека, Рихтер или академик Королев, не окажется в армии, не попадет в том смысле, что это специальные уникальные люди – это уже будет благое дело, невероятно благое.