Что общего между восстановлением здоровья после инсульта и марафоном Москва-Сочи?

Кремер: Кто это придумал? Когда появился этот маршрут «Москва-Сочи»? Я так понимаю, это было связано с Олимпиадой?

Лисиченко: Придумал, конечно, сам Дмитрий. Мы с ним были давно знакомы заочно, он известен в беговой тусовке как  экстремальный и бескомпромиссный ультрамарафонец, как человек, который пробежал известный забег Sahara Marathon 240 с чем-то километров. Наш фонд достаточно давно поддерживает беговые мероприятия, я сама бегаю марафоны, и на многих забегах мы представлены командой. Мы привлекаем внимание к проблеме инсульта именно на забегах. Мы, наверное, не первый фонд, кто это делает, но в России одни из первых и даже были организаторами Московского марафона в прошлом году.

Кремер: Я удивилась, почему Дмитрий бежит один. Это такой красивый маршрут накануне Олимпиады.

Лисиченко: Красивый, но, конечно, это не каждому человеку под силу физически.

Кремер: Один человек в России нашелся, кто готов это пробежать?

Лисиченко: На данный момент да.

Кремер: Или вы не пытались собрать команду?

Лисиченко: Нет, мы не пытались собрать команду, потому что это идея Дмитрия. Дмитрий, видимо, себе поставил эту спортивную цель, и потом, зная о нас, о том, что мы тоже пропагандируем здоровый образ жизни, борьбу с инсультом через бег, он решил пробежать эту дистанцию не просто так, а с благотворительной целью собрать деньги в наш фонд.

Кремер: Кто эти деньги переводит в ваш фонд?

Лисиченко: Переводят люди – уже более 140 человек. Это друзья Дмитрия, люди, которые услышали об этом забеге, это вся беговая тусовка, потому что этот забег получил огромный резонанс. Дмитрий сказал, чтобы эта дистанция стала неким стандартом, который могут потом пробежать другие люди.

Кремер: Как ему бежится? Были ли трудности? Что было самым сложным? Как ему удалось на два дня обогнать самого себя?

Лисиченко: Думаю, что бежится, конечно, непросто: холодно, трудно, большие километражи в день, минимум 26 километров, самый большой был 86 км. У меня был самый холодный забег в жизни при -14, когда я бежала, у меня слезы текли из глаз, а я бежала просто тренировочную десятку. Поэтому, я думаю, что очень тяжело, даже для такого суперподготовленного человека как Дмитрий. Мы его уговорили взять машину сопровождения, Алексея Меркулова, чтобы он был рядом с ним. Изначально у него идея была бежать одному, он говорил, что неспортивно везти за собой обоз продовольствия и поддержку, на что мы сказали, что обязательно надо иметь какую-то поддержку, потому что забег в условиях автострады – может случиться все что угодно.

Кремер: Я сейчас думаю о переживаниях Алексея Меркулова, который сопровождает его на автомобиле, насколько он чувствует какие-то угрызения совести.

Лисиченко: Если бы можно было выбрать идеального человека для поддержки, это Алексей. Во-первых, он тоже бежит, он пробегает с Дмитрием в день солидные расстояния – 20 км. Он пробегает вперед, возвращается за машиной и догоняет Дмитрия уже за рулем. Алексей сам марафонец, он понимает, через что проходит его друг. Лучшую поддержку сложно найти.

Кремер: Ни у кого еще не возникало желания присоединиться? Такой длинный маршрут, можно километра 2-3 с ним пробежать.

Лисиченко: Некоторые и 30 бегают. Те, кто следят за забегом, знают, что к Дмитрию постоянно присоединяются его друзья.

Кремер: Как будет происходить встреча? И когда она будет, если он уже опередил себя на 2 дня?

Лисиченко: Я думаю, что Дмитрий прибежит во вторник. Об этом забеге знают абсолютно все, его огромное количество прессы встречает в регионах – в Ростове, Краснодаре. Я думаю, что в Сочи как раз перед Олимпиадой будет много кто из прессы. У него есть друзья, он остановится у них, так что все будет хорошо.

Кремер: Есть ли у него билеты на олимпийские соревнования, собирается ли он их посетить?

Лисиченко: Есть, собирается. Мы помогли с этим, наши друзья пожертвовали билеты. Я решила, что с кем я бы хотела разделить посещение открытия, это с Алексеем и Димой, потому что они заслужили, чтобы там быть. Наверное, еще важно сказать, почему вообще эта идея важна и символична. Дмитрий поддерживал нас, потому что люди, которые восстанавливаются после инсульта, проходят практически то же самое, что и марафонцы. После инсульта человек теряет некоторые функции, у всех разные, но как правило двигательные. Разговаривая с людьми, мы спрашиваем, какую они цель ставят. Они говорят: «Хочу дойти до ларька, где меня друзья встретят». Для человека самое простое жизненное расстояние превращается по масштабам в ультрамарафон. Чтобы дойти, вернуться к этой жизни, надо каждый день по чуть-чуть работать над собой. Дмитрий очень волевой человек, более волевых людей я мало встречала, но, наверняка, как и у всех людей есть мысли «холодно, трудно, но надо». А у людей после инсульта не просто «холодно, трудно» - «невозможно, тяжело». Полный упадок бывает, и психологический, и физический. Как это преодолеть, где найти мотивацию? Такие забеги для нашего фонда – архиважная вещь. Они привлекают внимание и показывают, что нет предела возможностям.