«Чисто чиновничье решение серьезной проблемы». Правозащитник Малахов о законопроекте, обязывающем трудоустраивать бывших заключенных

14/03/2015 - 20:13 (по МСК) Тимур Олевский

В Государственную Думу сегодня, 14 марта, внесен законопроект, который инициирует  обязательное трудоустройство бывших заключенных. Организациям, где работают более 100 человек, авторы закона предлагают  ввести квоту – от 2 до 4 % на трудоустройство ранее судимых безработных. В то же время квота не будет устанавливаться для организаций, где бывшим заключенным запрещено работать в соответствии с законодательством РФ.  

Актуальность законопроекта авторы (депутаты Госсовета республики Коми) объясняют тем, что в стране «наблюдается сложная ситуация в части решения вопросов трудоустройства лиц, освобожденных из учреждений, исполняющих наказание». Они ссылаются на данные МВД Коми, согласно которым ранее судимыми лицами совершается более 35,9% преступлений. Причинами сложившейся ситуации в первую очередь являются сложности с трудоустройством, считают разработчики. Так, работодатели неохотно принимают на работу бывших заключенных. «При этом более половины этих граждан находятся в наиболее активном возрасте для продолжения образования и труда», — подчеркивается в пояснительной записке.

Эту инициативу Тимур Олевский обсудил с председателем общественной наблюдательной комиссии по правам заключенных Воронежской области, директором центра социальной реабилитации бывших заключенных «Назорей» Анатолием Малаховым.

Олевский: Тема сложная, потому что любой бизнесмен, который заботится о безопасности своих клиентов, особенно если они остаются один на один с сотрудниками. Например, такое бывает часто в такси или в магазинах. Он готов перестраховаться 150 тысяч раз, тем более, что на рынке много людей ни разу не судимых, которые тоже работу ищут. Как в этой ситуации быть? Заставлять бизнесменов или не заставлять, как предлагает закон? Законопроект, который будет принят, предлагает заставлять.

Малахов: Заставить — это результата никакого не даст. Я скажу, на практике почти 15 лет занимаюсь в Воронежской области реабилитацией, и мы пробовали разные моменты, пытались немножко воздействовать на бизнес, чтобы они брали. Не возьмут они. Но когда в организации при поддержке правительства мы создали рабочую базу «Социальная биржа труда», обеспечивая инструментом и всем необходимым. И при поддержке администрации города нам выделили помещение для временного проживания, а также мы пошли по пути, чтобы можно было брать заказы для исполнения каких-то работ, в том числе строительных, отделочных. В том числе, мы выращиваем белугу, осетра и стерлядь в Панинском районе. Мы начали на базе организации «Назорей» создавать свои рабочие места.

Почему это очень необходимо? После этого человек, проработав 2-3, полгода, он зарабатывает хорошие деньги, если, допустим, брать 20 тысяч им зарабатываемые, у него высчитывают за пропитание-проживание и на содержание офиса — у него остается от 20 тысяч 13 тысяч чистыми. Это нормальные условия для того, чтобы адаптироваться, чтобы он мог себе приобрести. Зарабатывает больше — значит, больше получает. Это приблизительная схема. Но они работают на тех рабочих местах, которые мы создаем, а также заказы выполняем, которые нам предоставляет правительство, бизнесмены такие же предоставляют на добровольной основе. Почему? Они смотрят на этих ребят, которые у нас работают, и потом они уже сами смотрят и подходят к ним, и предлагают им на постоянку устроиться к ним работать. Ведь не секрет, сейчас  любая компания строительная или еще какая-то, если там покопаться, то там немало процентов работает людей, которые были судимы, просто они даже сами об этом не знают многие.

А когда квоты так называемые…и в Совете Федерации как-то было такое выступление, в Палате России, я говорил, что это ничего не даст, что это очередное чисто такое чиновничье предложение, решение этой очень серьезной проблемы таким путем не получится однозначно. Надо поддерживать, как в Воронежском регионе правительство поддержало организацию «Назорей», я еще как священник лютеранской церкви заинтересован в том, чтобы люди адаптировались и устраивались на свободе. И еще есть у нас организация «Воскресенье» — православная церковь поддерживает ее. И мы начали брать объемы работ, люди работают и потом устраиваются уже постоянно в тех организациях, которые их берут на постоянку.

Представьте, человек освободился, документов может не быть у него, регистрации нет. Как его возьмет работодатель? Ему надо пройти комиссию, проверить все, зарегистрироваться. Для этого ему нужно жить на что-то. Хорошо, у кого-то есть родные — это одно. А другое — он вышел, у него специальность в колониях, которую он даже если получил, она не адаптирована к рынку труда, потому что мы знаем, что у нас больше 50% люди вообще не заняты работой в колониях.  И поэтому то, что сейчас принимают закон обязать бизнесменов, заставить их брать на работу — это натуральный бред, я не назову по-другому. Неужели правда нельзя принять каждому региону? Уже отработана схема за 15 лет, она показала себя реально. Почему не взять это за основу и не сделать так, чтобы…есть социальные заказы — пожалуйста, есть гранты президентские, региональные.

Олевский: Мы сегодня говорили с главой организации «Агора» Павлом Чиковым, и он в таком духе высказался, что государство пытается переложить все трудности постсоциальной адаптации заключенных на бизнес, когда при этом в самих государственных структурах очень часто под запретом находится прием людей на работу, которые отбывали наказание или были осуждены. И тут у него возникает вопрос: почему государству не создавать самостоятельно рабочие места или не открыть вакансии, в первую очередь, на государственных предприятиях? Самых разных, это же не обязательно могут быть предприятия для людей, которые не очень хорошо образованы. Есть люди, которые находятся в тюрьмах и при этом образованы куда как неплохо, и им тоже нужно реабилитироваться каким-то образом.

Малахов: Вы знаете, наверное, все-таки я не владею всей информацией и не мониторю то, что происходит в тюрьмах и кто сидит там. У какого процента вообще высшее образование, у кого — среднее, а у кого вообще нет образования.

Олевский: Он говорил о том, что очень многим людям нужно, в первую очередь, учиться. И это тоже вопрос к Федеральной службе исполнения наказаний, учиться же надо во время нахождения в тюрьме, а не только страдать и ждать звонка.

Малахов: Соглашение подписали Совет наблюдательной комиссии, УВД, УФСИН и департамент занятости. И мы регулярно мониторим ситуацию, какие на рабочем рынке необходимы профессии. И мы вышли с предложением в УФСИН, в Федеральную службу в Москву, чтобы они рассмотрели вопрос, чтобы те ПТУ перепрофилировать их на переобучение осужденных тем профессиям, которые будут востребованы. Вот вы сказали — госпредприятия. Вы понимаете, что станочников там готовят, но практики нет. И как можно взять человека? Вот была бы практика. Вот у нас есть такой завод «Электросигнал», мы устраивали несколько ребят туда. Еще есть шестой механический завод — мы устраивали. Но чтобы его устроить, ему нужно пройти комиссию. Он все равно несколько месяцев находился у нас в центре, работал, зарабатывал себе деньги на содержание и постепенно подготовил документы.

Олевский: Из того, что вы говорите, выходит, что решить проблему реабилитации заключенных, тем более, как вы сами говорите, часто людей без образования после тюрем и других мест отбывания наказаний могут взять только волонтеры такие как вы, которые создают рабочие места. Если закон обяжет бизнесменов набирать 4-10% штата из людей, которые были осуждены, то провалится эта история, как вы считаете?

Малахов: Она не будет работать.

Олевский: Я правильно понимаю, что волонтеры — это лучшее, что может сделать государство или все-таки нужен подобный вашему центру, но под государственной опекой?

Малахов: У нас была программа одно время. В 2009 году президент Медведев давал поручения в Вологде, но выполнили поручения всего 3 или 4 региона. И наш регион попал в эти 3 или 4, и губернатор Гордеев создал программу по реабилитации. Несколько лет работала эта программа. Они базу поддержали общественной организации. Вы говорите, волонтеры — ну да. Ведь чем отличается общественная некоммерческая организация от коммерческой? Коммерческую прибыль извлекают себе, а здесь прибыль идет на уставные цели. То есть идет профилактика, занятия с реабилитантами и тому подобное, в том числе и зарплата.

Поэтому на те деньги, которые выделялись правительством, мы закупили технику, закупили инструмент, спортивный инвентарь, условия создали. В этом случае администрация и правительство, я считаю, обязаны поддерживать те организации, которые занимаются этой проблемой — создать им базу. И потом уже социальный заказ, который они выполняют, можно выходить на уровень…Мы сейчас выходим на уровень для того, чтобы брать какие-то субподряды для того, чтобы люди могли работать или какие-то объемы работ по городу. У нас даже ребята пошли — убирают улицы. Взяли, договор заключили и идут работают, устраиваются. Нужна база.

Поймите, создав организацию, она не заработает через год. Это нужно 3-4 года, чтобы сама организация общественная хотя бы почувствовала себя, что это ее призвание, посвящение. А вначале — волонтеры. Я и сам волонтером был: бегал, организовывал почти 15 лет назад. Я благодарю Бога, людей, которые были, которые участвовали всех уровней: и верующие, и неверующие, и чиновники, и просто, и бизнесмены. Так пришлось, что мне помогали все слои населения и все те структуры, которые существуют: общественные, религиозные или государственные. Поэтому и вышла организация «Назорей», которая сейчас выполняет социальный заказ.

У нас же есть сейчас все предпосылки, чтобы социально ориентированная некоммерческая организация…чтобы именно на них ориентировать, не государство этим заниматься должно, я вам 100% говорю. У нас уже было такое, что начинало МВД заниматься этой проблемой — оно провалилось, УФСИН начало заниматься — провалилось. Уже если силовые структуры с этой проблемой не справились, что вы понимаете, что чиновники никогда не справятся. Но когда подключилась организация «Назорей», начали взаимодействие, выработалась схема взаимодействия. Уже медицина знает свое — люди проходят бесплатное…

Олевский: Кстати, вот этот вопрос довольно важный и, наверное, он последний в череде вопросов, которые я вам задал — по поводу реабилитации людей, освободившихся из мест лишения свободы. Считается, что не только социальная адаптация требуется таким людям, но и медицинская помощь. Немало людей, которые отбывают наказание по 228 статье — употребление наркотиков, распространение наркотиков, вообще связанных так или иначе с наркоманией. Вот эту проблему можно каким-то образом решить в рамках вашей организации? У вас есть такой опыт?

Малахов: Смотрите, у нас договор с медициной 2002 года. И приходит человек, у него бесплатно берут анализы на туберкулез, гепатит — первичное обследование все проходят бесплатно. Если какие-то нужны моменты медикаментозные – тоже нет проблем. У нас взаимодействие с медициной по всем направлениям. Есть проблема, знаете, с какими категориями, что если бомжи попадают — у них ни документов, ничего, вот тут сложновато. Но, опять же, вмешательство сотрудников «Назарея» напрямую к руководству поликлиники или больницы, этот вопрос все равно решается. А ребилитанты, все освободившиеся — они все равно проходят первичное медицинское обследование. Есть женщины, у нас освобождаются с Нижнего Новгорода, из Челябинска приехала женщина в «Центр содействия реформе уголовного правосудия», и там занимаются с ними. Они еще проходят медкомиссию для того, чтобы могли пойти работать продавщицами или в общепиты, чтобы у них были медкнижки. 

Фото: Коммерсантъ

Другие выпуски