Бывшая жена Олега Шеина: Благодаря ему Астрахань не путают с Архангельском

Казнин: Вы как расцениваете окончание голодовки? Это победа или поражение?

Клеман: Пока это полупобеда, я бы сказала. Политически - они, конечно, не всего, чего хотели, добились, но добились, все же, предоставления записей с участков, как уже было сказано, и пришлось бороться очень сильно, как оказывается, чтобы их получить; добились того, что ЦИК официально просматривал эти материалы. Это, что касается официальной политики. Но добились самого главного для меня, добились того, что об Астрахани стало известно по всей стране, что, наконец, не путают с Архангельском, что люди в России знают о том, что и в глуши России есть люди, которые достойно борются, и целенаправленно - даже в ущерб своему здоровью, борются, и добились того, что через федеральные СМИ об этой акции протеста стало известно местным астраханцам, для которых была организована полная блокада.

Макеева: Как вы считаете, почему именно сейчас Олег Шеин принял решение прекратить голодовку, - до достижения заявленного результата? Понял, что невозможно добиться отмены выборов? Сдался, фактически? Это могут и так расценить.

Клеман: Вы хотели, чтоб он умер? Многие, конечно, прогнозировали, но 39-й день – это уже становится очень опасно. Я убеждена, что касается меня, что он мог бы, к сожалению, идти до конца, потому что он очень принципиальный человек, и поскольку он чувствует себя, как будто у него миссия, он должен вот так поступать перед астраханцами, скажем так, чтобы избавить, наконец-то, город от бандитской местной власти. Но исходя из того, что, все же, власть пошла на уступки, по крайней мере, есть видимость этих уступок в виде видеозаписей, заявления Чурова, заявления других ответственных лиц - суд начался, принят иск, и судебное заседание первое будет в четверг, и суд будет идти довольно долго. Я не думаю, что он до конца может живой быть на этом суде, и как я думаю, нужно все силы для того, чтобы отстаивать свои позиции даже в самом честном суде мира.

Казнин: Пока Олег Шеин голодал, а это длилось без малого 40 дней, огромное количество возникло теорий, домыслов, многие судили Олега Шеина. Самые распространенные прокомментируйте высказывания о нем. Говорили: В общем-то, он странный человек, зачем доводить себя практически до самоубийства? Что это за политик, который должен, вообще-то, искать компромиссы, а не ради политических, пусть даже очень высоких целей, гибнуть?

Клеман: Во-первых, скажу, что не все обязаны думать хорошо ни о ком, то есть, в стране возможны разные мнения, и как раз в Астрахани люди борются для того, чтобы существовал плюрализм мнений. Во-вторых, Олег, также как я, между прочим, мы – противники голодовки как метода протестных действий, есть гораздо большее разнообразие в методах воздействия на власть, если уж об этом речь, - это протестные массовые уличные акции, это судебное разбирательство, это забастовки и прочее, это лоббирование, переговоры. Но поскольку все эти методы были уже опробованы, в том числе, после предыдущих выборов мэра, они пошли в суд, и суд сказал…

Казнин: Это отчаяние, получается, последняя мера?

Клеман: Ничто другое не работает.

Казнин: И еще одно утверждение распространенное, что на самом деле в Астрахани мало кто поддержал открыто Олега Шеина, что выходили даже при массированном десанте московском, при призывах – ну, сотня, две, три человек?

Клеман: Ну, конечно, эти цифры смешные, сама я была на митинге на прошлой неделе – 14 апреля, ну, как минимум, 5 тысяч было, некоторые говорят 8 тысяч, это трудно судить, потому что люди перемещались постоянно, шли по городу. Можно считать, что это мало, если сопоставить с Москвой, но с другой стороны – Астрахань не Москва, и поэтому для меня это очень большое количество людей.

Тем не менее, хочу сказать, что астраханцы, местное население, имеет очень много причин не выходить на улицы. Во-первых, информационная блокада; во-вторых, большой прессинг со стороны местных властей, многие говорят в интервью и в разговорах просто на улице, что бояться; и в-третьих, там существует, в том числе, благодаря Олегу, довольно расширенная сеть активистских общественных организаций, которые борются уже давно по различным очень конкретным социальным темам, - жилищным и прочее, и они знают, что это такое – борьба, они немножко устали за эти годы, тем более, что на предыдущих выборах мэра люди вышли уже и ничего ровно не добились, кроме возбуждения уголовных дел против себя же.

Макеева: Сейчас было пущено в ход последнее средство, как вы сами сказали, когда все остальные возможности исчерпаны, только тогда можно заводить речь о голодовке, и все равно итоги выборов не пересмотрены. Можно говорить о каких-то частичных победах, но человек рисковал жизнью, голодал больше месяца, и в итоге, что почувствуют астраханцы? Почувствуют ли они удовольствие от того, что Астрахань перестали путать с Архангельском? Многие люди, мне кажется, подумают: Боже мой, он голодал, и все равно итоги выборов никто не стал пересматривать, ну, что-то там сказал такое Чуров, да, была там парочка перегибов на местах.

Казнин: А может быть, будет еще и закручивание гаек, вполне возможно?

Клеман: Все возможно, но есть надежда, все же. Суд еще не начался, есть надежда, хотя бы небольшая, что он пройдет нормально, законно, и в итоге – примет решение об отмене выборов, это тоже не исключено. Но если этого не будет, - конечно, будет, и сейчас уже и в Астрахани, может быть, даже в большей степени, чем в остальной части страны, - полное разочарование, неверие в выборы, это фарс, как обычно люди говорят, голосуй - не голосуй, все равно все решат за тебя. Но, может быть, возможно, это последняя капля, которая заставит людей массово выходить на улицы, и уже переходить, к сожалению, к насильственным методам борьбы, потому что это единственное, что остается. Если ни суд, ни переговоры, ни голодовка даже, то есть – насилие против себя, ничего не дают, что остается, значит?

Казнин: Или на уступки будет идти теперь власть, понимая, что как в Астрахани – может быть в любом городе.

Макеева: Как социолога вас спрошу, и не только в контексте ситуации с Олегом Шеиным, что это вообще за период такой сейчас начался, когда голодовка стала очень популярным и единственным, действительно, способом воздействия на власть? Если раньше очень действенным было письмо Путину, то сейчас какой-то новый этап. И в последние недели мы получаем огромное количество обращений, писем, что голодают там, сям, география огромная, по самым разным поводам. Это о чем свидетельствует с точки зрения науки социологии?

Клеман: Начну с того, что, может быть, фактор Шеина присутствует, но напоминаю, что в 90-е годы были массовые голодовки по всей стране, но в первую очередь против задержки выплаты зарплаты. Сейчас новшество в том, что люди голодают из-за политических причин, что невиданно. Это очень плохо говорит о состоянии политической системы в России, если приходится к этому прибегать.

Я хочу еще сказать, более общее размышление, что не только голодовок становится все больше и больше, но все методы протеста – и забастовок становится все больше и больше, и митингов, и пикетов, то есть, очевидно, есть социальное оживление в стране. Наверняка, последний протест «За честные выборы» немножко легитимировал уличный протест, может, это тоже повлияло.

Казнин: Вы думаете, возможна встреча Олега Шеина с Путиным?

Клеман: В стране, я полагаю, уровень фальсификаций на президентских выборах был не такой уж высокий как некоторые оппозиционеры говорят, но это ни о чем не говорит, потому что надо учесть и доступ к СМИ, и все, что происходило во время предвыборной кампании. Но не об этом ваш вопрос. Я хочу сказать, это мое личное мнение, не мнение Олега, мне кажется Путин уважает силу только, и вряд ли попытки идти на поклон после того, как ты вот так жестко поступал, будут иметь такой результат. То есть, все же, Путин умеет считать, кто ему оппонент, кто ему не оппонент.

Я бы сказала, что Олег – конструктивный оппонент, с ним можно договориться, но так, чтобы он перешел в другой лагерь, это…

Макеева: А сколько лет вы уже живете в России, как вы вообще с Олегом Шеиным познакомились?

Клеман: Я живу с 94-го, минус 2 года, когда я была во Франции, я там работала. А с Олегом мы познакомились в 2000-м, я тогда писала диссертацию, собирала материал про рабочее движение в России, вернее, его отсутствие, и посредством одного общего знакомого из профсоюза мы с ним познакомились.

Макеева: А кто же у нас пойдет на демонстрацию 1-го мая, это разве не рабочее движение нашей федерации профсоюзов?

Клеман: В регионах – я не спорю, может быть, пойдут работяги, а в Москве, все же, Шмаков сам, его аппарат – вместе с «Единой Россией», то есть, не серьезно.

Макеева: Не жалеете, что вы не во Франции сейчас, у вас там такие дела происходят, голосовать ходили?

Клеман: Да, ходила.

Макеева: А за кого, если не секрет?

Клеман: За «Левый фронт» я голосовала.

Казнин: Вы как расцениваете, кто, все-таки, победит?

Клеман: Я не люблю делать прогнозы, но по логике вещей должен выиграть Олланд, поскольку сейчас Саркози во власти, и мы любим, французы, когда надоедает – кто во власти, мы голосуем против него.