«Болотное дело»: подсудимые взбунтовались, но судья не обратила внимания

В своем твиттере Мария Баронова уточнила, что причиной отказа от дальнейшего участия в слушаниях стало нежелание судьи Никишиной огласить протокол допроса лейтенанта полиции Дениса Моисеева, проходящего по делу в качестве потерпевшего. Моисеев давал сегодня показания в зале суда, и защита усмотрела в его словах расхождения с его же показаниями, которые он давал в ходе следствия. В связи с этим адвокаты потребовали огласить содержание протокола, однако судья ответила отказом. По ее мнению, существенных расхождений в позиции Моисеева до и после начала процесса нет.

Решение суда вызвало в зале резкое негодование, после чего приставы пригрозили присутствующим вызовом спецназа. За нарушение порядка судье пришлось удалить 15 человек. Еще примерно столько же, как сообщается, ушли в знак протеста сами. Подробности, а также перспективы этого судебного процесса в условиях отказа части подсудимых принимать в нем участие, узнаем у адвоката Дмитрия Дубровина, который представляет в суд интересы сразу нескольких фигурантов «Болотного дела».

Кремер: Это был какой-то стихийный протест? Это случилось прямо в зале суда, или подсудимые как-то заранее договорились?

Дубровин: Сегодняшнее возмущение слушателей в зале суда, а также подсудимых вполне оправдано, обосновано. Было очевидно неправомерными действиями судьи, в том числе позиции гособвиниятеля, занятой в судебном заседании.

Кремер: Чем отличаются эти письменные показания Дениса Моисеева до начала процесса и сегодня?

Дубровин: Вообще вызывает возмущение не только сегодняшнее  возмущение, а сам весь процесс.

Кремер: Это понятно. Но все-таки чем различались показания?

Дзядко: Почему это было принципиально огласить?

Дубровин: Для установления истины по делу необходимо устанавливать причину расхождения в показаниях. Если ранее потерпевший Моисеев говорил то, что Сергей Кривов толкнул – даже он не называл его изначально Сергеем Кривовым, говоря просто «неустановленный мужчина», описывая его внешность – то сегодня на судебном заседании он утверждал, что тот его ударил. Здесь есть существенная разница: толкнул и ударил. Показания потерпевшего меняются раз от раза. После каждого перерыва судебного заседания потерпевший планомерно меняет свои показания. Это говорит о том, что он пытается каким-то образом содействовать своими показаниями стороне обвинения. Это одно из противоречий, но были  и иные, которые в своем ходатайстве перечислил адвокат Сергея Кривова Макаров.

Кремер: 15 человек были удалены из зала суда, а сколько человек вышло по собственному желанию?

Дубровин: Примерно столько же еще.

Кремер: Кто остался, и как продолжалось заседание после того, как все эти люди покинули зал?

Дубровин: Остались те люди, которые ничего не выкрикивали с зала, близкие родственники. Отказались участвовать в судебном заседании подсудимые.

Кремер: В чем это заключалось?

Дзядко: И как процесс может продолжаться теперь? Оказывает ли это какое-то влияние на процесс, или процесс идет своим чередом?

Дубровин: Они выразили свой протест, но судья сделал вид, что ничего не заметила. Они отвернулись, те, кто не под стражей, просто встали, стоя выражали свой протест против действий суд.

Дзядко: Это Мария Баронова?

Дубровин: Мария Баронова и затем Александра Духанина, которую я также защищаю. Просто  иным способом выразить свой протест они не имеют возможности. Те, кто находится под стражей, остались в зале суда, потому что их никто не удалил.

Кремер: Как долго продолжался процесс после того, как часть людей покинула зал суда, а все, кто находился в аквариуме, выразил свой протест?

Дубровин: Примерно 2-3 часа, насколько я знаю.

Кремер: И что происходило? Каким образом шло это заседание?

Дзядко: В обычном ключе продолжилось судебное заседание, или это внесло свои коррективы?

Дубровин: Судье это абсолютно не помешало вести процесс. Просто она перестала спрашивать их мнение, тех подсудимых, которые отказались. Предлагала всем высказаться.

Дзядко: А в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом?

Дубровин: Она предлагала всем высказаться, но они отказывались в знак протеста. Я могу их понять, потому что то вопиющее нарушение прав, которое происходит на заседании, естественным образом возмущает людей, когда суд не хочет и не желает замечать совершенно очевидные вещи. Он не желает называть вещи своими именами, а всячески старается содействовать стороне обвинения, оберегает потерпевших от неудобных вопросов, ситуаций.

Кремер: От каких неудобных ситуаций сегодня оберегали потерпевших?

Дзядко: Например, парочку.

Дубровин: Тем самым, что отказался суд удовлетворить ходатайство об оглашении протоколов, которые были составлены ранее по следствию. Поскольку там расходятся показания, затем последовали вопросы, почему он раньше говорил одно, а сейчас другое. Это было бы неудобной ситуацией. Кроме того, если протокол оглашается на судебном заседании, то в дальнейшем никакая сторона не может на него ссылаться как на доказательство. Таким образом, сторона защиты, в том числе, лишена возможности на него ссылаться.

Дзядко: То есть из-за того, что сегодня эти показания не были оглашены, они отправляются в мусорный ящик.

Дубровин: Их не существует. Хотя  с другой стороны понятно, для чего это делается помощником прокурора. Если вначале помощник прокурора отказывался от оглашений данных показаний, то затем после ряда других ходатайств со стороны защиты он стал ссылаться на то, что данные показания не оглашались на судебном заседании. Двойная позиция.

Кремер: Сколько, на ваш взгляд, еще продлится процесс, судя по тому, как идет дело сейчас?

Дубровин: Трудно делать какие-либо прогнозы, но я думаю, должен продлиться достаточно долго по сравнению с другими процессами, если ничего особенного не произойдет.