Автор "Письма 55" пришел послушать Лебедева

Платон Лебедев вслед за Михаилом Ходороковским выступил сегодня в Басманном суде. Бывшие руководители ЮКОСа впервые появились в суде в качестве свидетелей.

Они выступают в процессе по делу бывшего руководителя компании "Фаргойл" Антонио Вальдес-Гарсиа, который, по версии следствия, участвовал в махинациях по перепродаже нефти через подконтрольные ЮКОСу фирмы.

Сегодня Платон Лебедев заявил: Антонио Вальдес-Гарсиа не мог похищать нефть. Сам Лебедев не знал его и никогда не давал никаких указаний. Вчера о непричастности Вальдес-Гарсиа к хищениям нефти заявил и бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский.

Антонио Вальдес-Гарсиа задержали в 2005 году. По его словам, за отказ лжесвидетельствовать против Ходорковского и Лебедева его пытали . В 2007 году ему удалось бежать и сейчас он в международном розыске.

О сегодняшнем процессе говорим с Денисом Дворниковым, председателем Общественного комитета "За открытость правосудия", автором письма 55-ти о давлении СМИ на суд. Он провел весь день на заседании.

Писпанен: Я не очень хорошо поняла – вы первый раз были вообще на судебном заседании относительно дела ЮКОСа?

Дворников: Да, это первое явление.

Фишман: А зачем вы туда пошли?:

Дворников: Поскольку это такое логическое развитие этого проекта, который я начал еще несколько лет назад, этот окоп…

Писпанен: Тогда я не очень хорошо понимаю. То есть вы были инициатором «Письма 55», не будучи даже на судебных заседаниях?

Дворников: Да. Именно поэтому, собственно говоря, источником информации для меня были СМИ, и многие интонации, которые там выражались, требовали. Я сравниваю «Письмо 55» с таким громким, когда набираешь холодной воды, у кого-то истерика, и надо срочно его привести в чувство…

Писпанен: Это же тоже самое – книгу мы не читали…

Дворников: Как раз читали книгу – мы читали газеты, читали то, как характеризуется правосудие в России. Все события, которые происходили и описывались в СМИ, в том числе и Васильевой и т.д., они вызывали такой резонанс, что уже помимо этого дела был полный подрыв доверия к судебной системе. Поэтому нужно было немножко людей остудить.

Писпанен: То есть вы считаете, что СМИ подорвали доверие к судебной системе России?

Дворников: Не только СМИ, и некоторые комментаторы. Не все СМИ.

Фишман: А зачем вы пошли на суд, на процесс Вальдеса-Гарсии?

Дворников: Хочу видеть своими глазами, хочу сам комментировать. Я придумал проект твиттертаж судебных процессов, я хожу, веду прямой Twitter-репортаж непосредственно с интересных, громких дел, где та информация, которую я вижу, слышу, без, скажем так, никакой внутренней цензуры, в таком режиме просто быть не может напрямую.

Фишман: На каких процессах вы еще бывали?

Дворников: Был Кашин против Якеменко, Самойлов.

Фишман: То есть вы ходите на все резонансные процессы. А с какого момента вы возглавили общественный комитет защиты правосудия?

Дворников: Я его создал, формализован был в прошлом году, непосредственно деятельность, связанная с моим общением с судебной системой, ведется уже более 3 лет.

Фишман: Какой был первый процесс, на котором вы физически присутствовали в суде?

Дворников: Первый процесс я как юрист вел, я же все-таки еще работал в юридической компании, и в коллегии адвокатов.

Писпанен: У вас была полная ясная картина, что оказывается давление на судей, и их нужно срочно защищать от нас, от общественности, от журналистов?

Дворников: Обсуждать суды надо, но появлялись уже такие интонации, пошел уже такой тренд, который требовалось что-то сказать и с той стороны. Суд – это у нас соперничество позиций, это диалог.

Писпанен: Точно такой же тренд, например, был окружающие суды Ходорковского и Лебедева, раз уж мы о них говорим, и со стороны СМИ на них точно так же писали очень жесткие репортажи, показывали ну просто адские сюжеты по телевидению, федеральным телеканалам. Почему вы именно эту сторону заняли, а не ту?

Дворников: Я занял сторону как раз посередине.

Писпанен: Но «Письмо 55» показывает, какую сторону вы занимаете.

Дворников: Хочу сказать, пользуясь случаем, «Письмо 55» не является письмом против Ходорковского.

Фишман: По факту оно, конечно, направлено против Ходорковского, формально, может быть, это не так. Но по крайней мере, так понимают те, кто это письмо прочитал.

Дворников: Это выглядит так для тех, кому хочется, чтобы появилось такое письмо.

Писпанен: Оно же и появилось, значит, он сыграло на руку ровно тем людям, которые его ждали.

Фишан: Предлагаю отвлечься от этого письма, мы это все обсуждали, все прекрасно разобрались с этими письмами. Какие еще процессы вы планируете посетить в таком качестве наблюдателя, который рассказывает, что на них происходит.

Дворников: Сейчас, я думаю, количество процессов будет к выборам увеличиваться, потому что неизбежна избирательная кампания, она будет провоцировать те или иные высказывания, которые не всем будут нравиться. Мы сейчас планируем провести с моими коллегами мероприятие, посвященное вопросу репутации как в правовом формате, как в политическом. Мне кажется, это очень интересная тема, потому что, с одной стороны, у нас есть такие определения как оценочное суждение, а с другой стороны, люди себе позволяют себе слишком много.

Писпанен: Эти оценочные суждения в двух с половиной газетах, на телевидении этого практически нет.

Фишман: Понятен прекрасно смысл этого проекта. Те процессы, которые, как считают в Кремле, могут причинить некий репутационный ущерб властям, нуждаются в некоторой общественной поддержке из зала суда, так скажем. Я так понимаю смысл этого проекта.

Дворников: Вы имеете в виду, я кремлевский пропагандон или как?

Фишман: Нет, ну это вы говорите, не я. У меня вопрос такой – например, сейчас был арестован возможный убийца Анны Политковской. Вы собираетесь присутствовать на этом процессе?

Дворников: Да, интересно.

Писпанен: Хотя его адвокаты говорят, что уже доказано, что ДНК не его было на пистолете.

Фишман: Просто вам не пришло в голову его, например, назвать, это очевидно, из тех процессов, который будет очень громким, но вы его не перечисляете. Перечисляете те процессы, которые именно чувствительны с точки зрения сугубо политической, а не практической. По крайней мере, это следует из того, что вы говорите.

Дворников: Вы неправы. На самом деле, все дела, которые интересны, даже, может быть, медийно могут проигрывать, но интересны с какой-то точки зрения правовой коллизии. Я вижу своей миссией не просто освещать эти процессы, а как-то сблизить блогерскую общественность с тем скучняком, который творится на суде. Сегодняшнее заседание было, на самом деле, многие ваши коллеги просто переставали писать, потому что невозможно обработать в голове все это количество юрлиц, взаимосвязей, кто какой трейдер, где покупал, сколько этих трейдеров. Это какой-то перегруз системы возникает.

Писпанен: Главное, чтобы судьи могли обработать это в своей голове.

Дворников: Пользуясь случаем, хочу сказать, что это издевательство – при такой температуре и в такой духоте вообще заставлять людей принимать такие серьезные государственные решения.

Фишан: А какое ваше мнение по этому делу Вальдеса-Гарсии, что вы по нему думаете? Он виновен или нет?

Дворников: У меня, как и у других коллег, произошел перегруз системы.

Писпанен: От жары или от количества спецтерминов?

Дворников: Жара, духота и количества спецтерминов.

Писпанен: Хорошо, тогда именно к практике возвращаемся. У меня распечатка вашего Twitter-а, твиттертаж, и нигде не сказано о том, что судья очень много перебивала Лебедева и не давала практически ему высказаться, равно как и было вчера на процессе Ходорковского, где он выступал свидетелем.

Дворников: У нее была очень сложная задача.

Писпанен: Но это ее работа.

Дворников: Понятно. У нее сидит два десятка журналистов, у нее непростой свидетель, и каждое слово, прозвучавшее в этом густом, жарком воздухе, имеет какие-то правовые и политические последствия. Понятно, что было напряжение.

Писпанен: Вы не отвечаете на вопрос – почему вы об этом не написали?

Дворников: Вот видите, вы меня сейчас тоже начинаете подгонять. Она точно так же подгоняла человека к ответу.

Писпанен: Да, но мы-то ограничены рамками времени, а она нет.

Дворников: В любом случае она ограничена силами своего организма, организмов присутствующих.

Писпанен: То есть судье тяжело вести процесс – вы это хотите сказать? Было жарко – поеду лучше я на дачу?

Дворников: Нет. Ну не настолько, вы утрируете все-таки. Тем не менее, председатель Верховного суда сейчас озвучил предложение о том, чтобы законодательно утвердить норму, сколько вообще судья может дел рассматривать с учетом именно научных данных, в том числе, и здоровья.