Алексей Сахнин о приостановке работы «Левого фронта»: мы как «Народный фронт», только круче

Проще говоря, сторонники Ильи Пономарева и Сергея Удальцова не провели съезда, который, по мнению прокуроров, должен организовать настоящий фронт.

Так же на сайте ведомства сообщается, что проверка не объяснила откуда «фронт» берет деньги.  В оппозиции уже заявляют, что  это – новый виток репрессии против активистов. О том, что происходит с «Левым фронтом» мы выяснили у его координатора Алексея Сахнина.

Казнин: Поясните коротко  те обвинения, которые прозвучали. Например, откуда вы берете деньги.

Сахнин: Мы все время отвечаем, а нам продолжают не верить, что мы денег почти ниоткуда не берем. На те скромные задачи, которые нам удается выполнять, например, пошить знамена, мы просто скидываемся. На волне общественного подъема наши ряды резко возросли, нам удавалось решать такие элементарные задачи. На политтехнологи Кремля убеждены, что невозможно существовать без магистрального финансирования, поскольку для себя они такой альтернативы не видят, и они пытаются все время искать подводную часть этого айсберга. Его не существует. Мы, кстати, отреагировали на первую серию претензий прокуратуры в конце минувшего года. Они к нашему удивлению не обнаружили в нашей деятельности экстремизма, зато обнаружили эти кафкианские недостатки. Мы отреагировали просто для того, чтобы не усложнять себе жизнь, хотя давали себе отчет, что от российской юстиции ждать ничего не приходится. Мы убрали с сайта ссылку на кошелек, в который мы собирали деньги на помощь политзаключенным. Там собирались сущие копейки. Если за полгода собралось 15 тысяч рублей, уже хорошо. Мы не существующая с точки зрения Минюста организация, непонятно, от кого они ждут ответа. В свое время на «Народный фронт» жаловались активисты, выискивали претензии, прокуратура ответила, что проверку осуществить невозможно, потому что организация не зарегистрирована, проверять некого.

Казнин: Вы как «Народный фронт».

Сахнин: Мы гораздо круче, судя по реакции прокуратуры. Конечно, нас с точки зрения Минюста не существует, мы добровольная ассоциация граждан. Нельзя запретить гражданам иметь убеждения, нельзя запретить гражданам где-то встречаться.

Арно: Но тем не менее ваша деятельность приостановлена. Что вы собираетесь делать? Если вы будете продолжать собираться, что вам могут предъявить?

Сахнин: Мы сегодня общались с юристами. Они говорят, что никакой соответствующей юридической практики нет, но очевидно, что это для чего-то делается. Не исключено, что теперь на акциях людей, которые держат знамена «Левого фронта», будут хватать и привлекать к административной ответственности. На фоне того, что происходит, что у нас товарищей хватают и привлекают к уголовной ответственности, отправляют в тюрьму на долги годы, нас это нисколько не удивляет.

Арно: А у вас штаб-квартира есть, куда к вам могут нагрянуть?

Сахнин: Нет, к сожалению.

Арно: Сейчас к счастью.

Сахнин: Это очень усложняет жизнь. У нас нет офиса, потому что нет денег, в которые верит прокуратура.

Казнин: Можно сравнить вашу ситуацию с тем, что произошло с запрещенной теперь НБП?

Сахнин: Сравнить можно. Единственный аналог в российской истории с существенными отличиями – это запрещенная ныне НБП. Я думаю, что у нас тоже не конечная станция, пока этот поезд будет двигаться дальше. К сожалению, будут новые жертвы репрессий, будут дальнейшие запретительные действия. Мы рано или поздно окажемся в такой же ситуации, как когда-то НБП. Другое дело, что общий контекст изменился.

Казнин: Речь еще шла о том, что вы создаете теперь новый Левый фронт.

Сахнин: Мы, конечно, не перестанем бороться за наши убеждения, за социалистическую и демократическую альтернативу этому авторитарному курсу, который путинская олигархия проводит. Мы будем выбираться для этого те символы, те имена, которые обеспечат предельно возможную безопасность для наших товарищей и позволят эту борьбу наиболее эффективно осуществлять. Например, новый Левый фронт. Ведь они же совершают операции только с именами, они же не могут мне запретить иметь убеждения. Они не могут запретить десяткам, сотням тысяч, миллионам людей считать, что «Левый фронт» стал той организацией, тем движением, которое прорвало блокаду и впервые демократических левых ввело в большую политику, сделало их альтернативой.

Казнин: Вы за эти 3 месяца будете пытаться все-таки договориться с прокуратурой, предоставляя какие-то документы, объяснения?

Сахнин: Мне сегодня звонили журналисты, я сказал, что я лично против, потому что российская юстиция и российское правосудие полностью проявили свое лицо. Сейчас мы посоветовались с товарищами юристами, большинство склоняется к тому, что надо еще раз попытаться, не надеясь на нормальную реакцию судов, для того, чтобы продемонстрировать обществу суть происходящего. Проблема заключается в том, что мы не можем обжаловать действия прокуратуры. Мы не существуем юридически. Кто будет ходить в суд, представители кого? Это одна из причин незаконности и абсурдности решения прокуратуры.