Алексей Кондауров, бывший топ-менеджер ЮКОСа: по логике спецслужб, Ходорковский уже несколько дней должен быть в Москве

Таратута: Алексей Петрович, вы не просто работали в компании ЮКОС, но в свое время работали, как я понимаю, в российских спецслужбах, как сообщает ваша биографическая сводка.

Кондауров: Да, есть такое темное пятно в моей биографии.

Таратута: В данном случае нам очень полезно с вами поговорить, как с человеком, который, с одной стороны, есть мнение о том, что происходило с ЮКОСом на протяжении 10 лет сидения в местах заключения Михаила Ходорковского, с другой стороны, вы понимаете логику спецслужб. Как вам кажется, что это за информация, что он покинул колонию, информация про вертолет? Что происходит и что случилось на самом деле?

Кондауров: Давайте начнем с указа, указ ведь тоже символическое значение имеет. Сегодня, между прочим, 20 декабря День чекиста. Я всех своих коллег поздравляю с этим днем. Я думаю, указ не случайно подписан 20 декабря…

Таратута: То есть вы тоже считаете, что тут есть такая…

Кондауров: Я считаю, что тут есть скрытый смысл. Теперь Ходорковскому всю жизнь этот день отмечать вместе с чекистами. Ко мне, я надеюсь, он нормально относится, так что мы будем друг друга поздравлять с этой датой. Я ехал, слушал информацию, там много телеканалов, много журналистов у колонии. Мне кажется, они напрасно его там ждут, я думаю, что в логике господина Путина, в логике нашей власти было бы целесообразно вывести Михаила Борисовича Ходорковского несколько дней назад до подписания указа, привести в Москву, чтобы он спокойно ждал. Потому что ни власти, ни Михаилу Борисовичу ажиотажа вокруг его выхода не нужно.

Таратута: Вам виднее, потому что…

Кондауров: Мне не виднее, я просто так думаю.

Таратута: Вам кажется, что это такая логика, как сегодня все это называют, спецоперацией спецслужб? Так вообще поступают в таких случаях? Я не знаю, были ли такие случаи в истории.

Кондауров: Я таких случаев не знаю. Этот случай достаточно знаковый и устраивать манифестацию о колонии с выходом Ходорковского, я думаю, это не в интересах власти, да и не очень думаю, что это в интересах Михаила Борисовича. Ему нужно сегодня спокойно доехать до дома, обнять жену, детей и родителей.

Таратута: Просто ваша версия не то, что спорна, она…

Кондауров: А я не претендую на абсолютную истину.

Таратута: Для того, чтобы поверить в довольно логичную конструкцию, что власти не нужен манифест с выходом Ходорковского и толпой людей, журналистами, которые со вспышками украшают эту историю, но все-таки родные совсем не знают, что с ним. Вы думаете, что такое возможно, что Ходорковский оказался в Москве и совершенно ни с кем на связь…

Кондауров: Будет приятным сюрпризом, может быть, он уже звонит в дверь своего дома. Мы же с вами не знаем. Дай Бог, чтобы так случилось.

Таратута: Совсем недавно появилась информация от замгенпрокурора, я сейчас не буду говорить первый источник, потому что это были источники неназванные, он сообщил о том, что третье дело есть, оно отпочковалось от основного дела ЮКОСа, что речь идет о 15 экспертах. Дальше были распространенные уточнения, и тут все сворачивается. Как вы это оцениваете, зачем было первое сообщение, зачем…?

Кондауров: На этот счет у меня тоже есть соображения, мои личные соображения. Я могу ошибаться. Когда господин Звягинцев выступил, мне вообще непонятна была роль господина Звягинцева, почему он. Он курирует в Генеральной прокуратуре международные связи, а он всю жизнь был пиарщиком. Я его давно знаю. То есть такую пиар-акцию провели. Почему генпрокуратура, а не Следственный комитет? Следственный комитет сегодня – самостоятельная структура. Потом в течение полутора недель эта информация вбрасывалась ежедневно «Интерфаксом» со ссылкой на неизвестные источники. Я не могу понять, почему …

Таратута: Совершенно очевидно, что была какая-то кампания информационная.

Кондауров: Да. У меня никак не раскладывались кубики. Когда Путин объявил о помиловании вчера, кубики вроде бы выстроились. Я думаю, что прошение о помиловании Михаил Борисович написал до 6 декабря, до выступления Звягинцева, а дальше пошел вброс, чтобы в общественном сознании закрепилось устойчивое мнение, что Ходорковский сломался, боясь третьего дела, и написал прошение о помиловании. Я считаю, что это черный пиар со стороны господина Звягинцева, потому что он то сегодня вылезет очень дерьмово – заявляет одно, потом Путин выступает на пресс-конференции и говорит, что вообще в этом деле ничего нет.

Таратута: Вы наверняка читали распространенную заметку в газете «Коммерсантъ», которая сообщает со слов некоторых источников о том, что якобы был некий переговорный процесс, якобы к Ходорковскому в места лишения свободы приехала группа сотрудников спецслужб, которая сообщила ему, что третье дело не за горами, что у него в тяжелом состоянии родители, выбирай. Как вы относитесь к этому тексту или вам кажется, что это часть информационной кампании?

Кондауров: Я не исключаю, что приезжали. Но дело в том, что о неблагополучии здоровья Марины Филипповны Михаил Борисович знал, он с ней перезванивался, когда она была в клинике. Марина Филипповна от него не скрывала своего состояния. Я думаю, это и подвигло его на прошение о помиловании. Мне казалось, что я уже ничего не могу удивиться, но он меня всегда поражает и удивляет своими поступками. Он, понимая состояние матери, понимая, что его выход на свободу может послужить каким-то взрывным толчком к тому, что все недуги его отца… Он, понимая, как его будут полевать за то, что он сломался якобы, он идет и совершает этот поступок. Я считаю, что этот поступок исключительно мужественного человека, исключительно сыновий поступок.

Таратута: Я верно понимаю, что вы соглашаетесь с тем, что Михаил Ходорковский попросил прошение о помиловании только из-за состояния здоровья его родителей?

Кондауров: Исключительно по этому. Он приносит в жертву некоторую часть, для дураков, конечно, но и умные люди на это клюют, он приносит в жертву какую-то частичку совей репутации, хотя она такая, что ей нечто не повредит, понимая, как это будут трактовать, какие будут интерпретации со стороны господина Пескова, что это признание вины. Есть недоумки в Госдуме, которые заявляют о признании вины. Никакого признание вины нет, это исключительно делается все ради здоровья родителей, ради того, чтобы они смогли его в ближайшее время обнять, чтобы это им прибавило здоровья, и они жили еще многие годы. Он это понимал, он все эти вещи просчитывает, для него это несложный счет.

Таратута: Сейчас довольно интересна судьба Платона Лебедева в этой конфигурации.

Кондауров: Я думаю, что этот вопрос каким-то образом с Платоном Лебедевым он согласовал, он поставил его в известность. В этой ситуации, конечно, Платон Лебедев одобрил его действия.

Таратута: Наверняка, но как теперь будут развиваться события вокруг этого фигуранта дела?

Кондауров: Есть два варианта. Сегодня адвокаты заявили, что они будут с Платоном Лебедевым обсуждать прошение о помиловании с его стороны. А вторая ситуация – есть Верховный суд, где лежит жалоба адвокатов у председателя суда. Нельзя исключать, что в этой ситуации, он должен в мае выйти, но несколько месяцев ему могут убрать.

Таратута: Вот сейчас появилась информация, что адвокаты находятся сейчас в колонии, они общаются с Платоном Лебедевым.

Кондауров: А третий вариант – май месяц. В мае он выходит.

Таратута: Говорят, что Платон Лебедев в логике российской власти может оказаться заложником для Михаила Ходорковского, который не сможет ничего делать, потому что Платон Лебедев будет сидеть и связывать ему таким образом руки.

Кондауров: Да нет, это глупости, я к этому серьезно не отношусь. И потом на отношения Михаила Борисовича и Платона Леонидовича это… Все все понимают, что это никак не скажется, потому что они столько вместе вынесли, почти 11 лет и проявили себя таким образом, что все, что обсуждается, это все так мелко по сравнению с тем, что им было суждено в жизни пережить.

Таратута: А почему, по-вашему, Путин выпустил Ходорковского?

Кондауров: Ой, не хотелось бы спекулировать по этому поводу. Сейчас такой день.

Таратута: Скажите, что думаете по этому поводу.

Кондауров: Я много чего думаю по этому поводу. Вот выпустил и выпустил. Несколько месяцев назад в кругу близких друзей я говорил примерно следующее, утверждая, что Ходорковский будет выпущен в 2014 году.

Таратута: Вы считали так?

Кондауров: Да, я даже считал, что до нового года, я такие сроки называл.

Таратута: Что вас заставляло?

Кондауров: Психология спецслужбиста, отчасти Путин подтвердил. Для Путина десяточка – это такой сакральный срок, он всегда звучал «10 без права переписки, 5810 статья», то есть 10 лет – это…

Таратута: Некоторая валюта.

Кондауров: Некая разменная монета. Ходорковский 10 лет отсидел, я думаю, для Путина это была зарубка, щелкнуло. Он, когда объявлял о помиловании, он сказал про эти 10 лет. Я думаю, что этот тот предел, который он отмерил ему с самого начала.

Таратута: Я представляю себе людей, которые принимали участие в уничтожении компании ЮКОС, будем называть вещи своими именами. Среди них высокие чиновники и функционеры первого ряда. Как вы думаете, развивались события в этой ситуации? Вот, условно говоря, Путин отмерил 10 лет.

Кондауров: Я думаю, это его решение, его решение о посадке Ходорковского, его решение, чтобы выпустить. Все остальное – это статисты, те, кто играл отведенные им роли, отведенные Путиным роли. Там много ведь подводных камней, там есть решение Страсбурга о выплате материальной компенсации за разорение ЮКОСа, оно же весит до сих пор. Там было решение, которое предполагало, что истцы и ответчики должны договориться, год там отводился, по-моему, и так ни о чем не договорились. Там громадная сумма была выкачена, но ведь не Ходорковским, это теми акционерами, которых стали обвинять по третьему делу, топ-менеджерами, там 99тмиллиардов. Конечно, 99 миллиардов не будет, но сейчас Страсбург будет принимать решение, сколько отмерит.

Таратута: То есть вам кажется, что финансовая сторона тоже имела место?

Кондауров: В том числе. Есть иск в Гааге на 100 миллиардов, тоже непонятно. Может, они в пользу России решат, а, может, нет. Тут многослойный пирог, понимаете?

Таратута: А все-таки эти страшные сны, человек сидел 10 лет, это уже мистическая, мифологическая история. Я представляю себе руководителей государства и людей, участвовавших в истории с той стороны, они же как-то мистически устроены в этом смысле.

Кондауров: В смысле?

Таратута: Мне кажется, они думают о цене своих поступков, нет?

Кондауров: Конечно, всем же хочется в раю оказаться.

Таратута: Буквально.

Кондауров: В ад никто не хочет. Психологически, я думаю, Путину сегодня более комфортно, чем в 2003 году, когда он его сажал. Милосердие всегда отзывается ответными чувствами со стороны людей. Я шутил всегда по этому поводу – предположим, что Путин выпустит Ходорковского и Лебедева, и вся либеральная общественность будет славить Путина за его милосердие, и все забудут, что благодаря ему они отсидели по 11 лет. Ну и Бог с ним. Сегодня Бог с ним. Я считаю, что со стороны Путина, как бы я к нему лично не относился, это не имеет никакого значения. Это акт милосердия был, и он представлен как акт милосердия. Все удивляются, почему он не на пресс-конференции это сказал.

Таратута: Почему, по-вашему?

Кондауров: Невозможно было это на пресс-конференции сказать, потому что это прозвучало бы как злорадство, что вот Ходорковский написал прошение. А он это даже внешне оформил так, после конференции, нашел хорошие слова, в неофициальной обстановке.

Таратута: Да, был человеческий тон.

Кондауров: Человеческий тон был. Все это звучало как милосердие. Когда люди стали сомневаться, подпишет он или нет, у меня никаких сомнений не было потому, как это было оформлено.

Таратута: Значит ли выход Ходорковского, что сворачивается вся история с делами Ходорковского, с делами компании ЮКОС?

Кондауров: Хотелось бы надеется. Но дело в том, что остается Пичугин еще за решеткой, есть приговор в отношении Леонида Борисовича Невзлина. Есть приговоры фигурантов, которые находятся за рубежом, если люди, которые не по своей воле находятся за рубежом, не приговоренные к срокам, но боятся сюда вернуться. Поэтому я надеюсь, что это только первый шаг, что переговорный процесс между Путиным и Ходорковским будет продолжен.

Таратута: То есть вам кажется, что можно рассчитывать на целый реабилитационный период , то есть люди, живущие в Лондоне, вернуться в Россию?

Кондауров: Это не будет таким ярким как сегодня, но я очень надеюсь на то, что переговорный процесс продолжится. И все, кто сегодня в вынужденном изгнании, тем, кому навесили неправосудные приговоры, это будет по тихому отменено, и люди окажутся на Родине. Мне кажется, что это первый шаг, мне хотелось бы так думать, но я могу ошибаться.

Таратута: Как вам кажется, чем будет заниматься Михаил Борисович на свободе?

Кондауров: На счет гражданской общественной деятельности он говорил, он высказывал соображения. Зная Михаила Борисовича, он ведь человек чести, он, конечно, за этот указ, как это ни смешно, он будет себя считать обязанным Путину. Вряд ли он будет сейчас…

Таратута: Вести антипутинскую политику.

Кондауров: Да. Тут есть некие моральные обязательства, которые Путин на него навесил. Зная Ходорковского, зная его порядочность, я уверен, что он точно этого делать не будет.