Александр Гафин. Победа русской партии в Латвии не облегчит жизнь российскому бизнесу

"Центр согласия" возглавляет Нил Ушаков, который два года назад стал мэром Риги. Теперь он может стать премьер-министром страны.

Впрочем, сам Нил Ушаков говорит, что его партию нельзя расценивать исключительно как "русскую". Он хочется заниматься чистой экономикой и еще задолго до выборов предложил ввести на три года мораторий на любые законодательные инициативы, связанные с национальной проблематикой и историческими вопросами — по поводу темы оккупации, статусе русского языка и вопроса о негражданах.

Однако, говорить о том, что партия "Центр согласия" обрела реальную политическую силу, пока рано. Партия, возглавляемая Нилом Ушаковым, получила 31 мандат, что позволяет ей участвовать в формировании правительства. Но для реального влияния ей придется формировать коалицию с другими фракциями, преодолевшими пятипроцентный барьер. Если это не удастся, то большинство в сейме будет уже у противников "Центра согласия".  

Писпанен: Вы знаете, наверное, немало российских инвесторов в латышскую экономику. Достаточно ли это рискованно? И что это дает в принципе? Можно ли надеяться на то, что у тебя будет тот же вид на жительство или, может быть, гражданство, а потом, если что, можно быстренько собрать чемоданы и туда уехать?

Гафин: Это один из вариантов – то, о чем вы говорите. Но на самом деле, географическое положение Латвии очень удобное, многие туда переводят и часть бизнеса своего, и пользуются именно тем, что на стыке Евросоюза и России находится страна. Она достаточно удобная. Если бы не жесткая налоговая политика, потому что налоги достаточно высокие, Латвия могла бы притянуть еще большее количество инвесторов и людей, которые перевели бы бизнес. Но высокие ставки, безусловно, пока не позволяют делать это. Хотя многие покупают там недвижимость, потому что там просто удобно жить. Иногда ехать на дачу в Подмосковье гораздо дольше, чем улететь в Латвию на самолете и через 20 минут быть у себя дома.

Писпанен: И там, наверное, дешевле, чем купить однушку в Москве.

Гафин: Можно и так говорить. Нельзя сказать, что Латвия – совсем дешевая страна, это совсем не так. Но удобнее там жить, комфортнее многим. Поэтому Юрмала надувается как такой дрожжевой пирог, недвижимость растет, покупаются дома и квартиры, и в основном, конечно, это русские бизнесмены. Не только русские, там есть казахи, украинцы, азербайджанцы. Оживает в некотором роде как курорт.

Писпанен: Один из вопросов, который, конечно же, волнует любого инвестора – насколько это безопасно? Потому что, как показывает практика, в России бывают случаи, во всяком случае, рассказывают, что был-был бизнесмен, потом у него взяли и отобрали дело.

Гафин: В связи с тем, что в России такой уровень коррупции и не только коррупции, такое засилье, правоохранительные органы так нацелены на бизнесменов разного калибра, поэтому многие стараются как-то увезти часть денег или управлять своими компаниями из-за рубежа. Потому что, безусловно, тот произвол, который происходит сейчас с бизнесом в России, он вызывает желание у многих получить вид на жительство.

Писпанен: То есть там достаточно безопасно для российского бизнеса?

Гафин: В принципе, для российского бизнеса – да.

Писпанен: То есть не нужно получать гражданство специально?

Гафин: Если ты захочешь, то самая легкая процедура получения вида на жительство. Гражданство получить достаточно сложно, вид на жительство шенгенский – достаточно легко.

Казнин: А можно так сказать, что русский бизнес контролирует политику Латвии?

Гафин: Конечно, нет. Сказать, что в Латвии кто-то контролирует политику, нельзя, и последние выборы это доказали. Полярность партий, совершенно разные взгляды, пристрастия дают возможность нормально демократию развивать, в том числе, к счастью, работает и судебная система, и исполнительная власть достаточно жестко. Нет телефонного права, никто не звонит судье и говорит: «Знаете, примите решение в ту сторону или в эту».

Казнин: Мы говорим «контролировать» не со знаком плюс или минус, а то, что вся бизнес-элита говорит на русском языке.

Гафин: Тот, кто хочет, говорит на русском, тот, кто не хочет, говорит на латышском. Но российские бизнесмены в связи с тем, что покупают там какую-то собственность, какие-то предприятия, с ними считаются, будем так говорить. Но нельзя сказать, что они доминируют в политике и продвигают какие-то свои партии, своих лидеров. Такого, безусловно, нет.

Писпанен: Если все-таки Нил Ушаков станет премьером, если ему удастся создать достаточно бесконфликтную коалицию, это каким-то образом улучшит или никак не повлияет на инвестиционный климат?

Гафин: Я вообще не думаю, что Нил пойдет так далеко. У него очень хорошая сейчас позиция.

Писпанен: А вы его лично знаете?

Гафин: Я с ним знаком. Он симпатичный человек, бывший журналист, у него интересная карьера. Вообще, на этих выборах интересно было, на мой взгляд, то, что даже не партия «Центр согласия», лидером которой является Нил, возглавила, а как рванула партия Затлерса, бывшего президента, которого, мягко говоря, подставили. Он набрал достаточно большое количество голосов и отобрал, в том числе, часть голосов и у «Центра согласия», так получается. Потому что совершенно была темная лошадка, которой предвещали, что она споткнется буквально на первом гандикапе. Но этого не случилось, он набрал достаточное количество голосов, мне кажется, на сегодняшний день это тоже достаточно серьезная политическая сила в Латвии. Мне нравится, что националистические идеи куда-то уходят в сторону.

Писпанен: А они уходят действительно?

Гафин: Уходят. Более прагматичные вещи, связанные с бизнесом.

Писпанен: Мы привыкли к тому, что там постоянно разгораются какие-то скандалы, связанные с антироссийскими настроениями.

Гафин: Если из Латвии убрать слово «оккупация», которую признают или не признают, и вокруг этого слова … как у Гулливера было, когда лилипуты разбивали одни с острого конца яйцо, а другие с тупого и сто лет воевали из-за этой проблемы… Если бы слово «оккупация» один раз, откуда бы это прозвучало – из Москвы, признали, что был такой факт, на мой взгляд, такой факт был и нельзя этого отрицать. Один раз признать – и сняли бы все политические ненужные дискуссии в Латвии, в парламенте. Все признали – и было бы позитивное движение вперед, занимались бы тем, чем должны заниматься – строить новую жизнь, а не смотреть назад, разглядывать, что было, когда вводили танки. Если так пойти, можно вспомнить латышских стрелков расстрельной команды, которые в ЧК расстреливали тысячи российских интеллигентов.

Казнин: Все равно с антисоветской рефлексией ничего не поделаешь.

Гафин: Я там живу, я не чувствую.

Писпанен: А вы там постоянно живете?

Гафин: Я часто там бываю очень много времени.

Казнин: Мы говорим не про антирусскую, а антисоветскую. Это все равно есть, и автоматически перекладывается на современное состояние.

Гафин: А за что любить, объясните? Мне не за что любить советскую власть, а за что латышам?

Казнин: А вот то, что «Центр согласия» выиграл, можно говорить о том, что в будущем будет идти политика в Латвии по этому пути?

Гафин: Похоже, что да. Партия «Реформы Затлерса» идет на некие компромиссы с националистами, но тем не менее, они достаточно прагматичные, молодые, подвижные люди. Я думаю, что сейчас встает на какие-то более-менее правильные рельсы политика в Латвии. Это радостно.