Акунин больше не экстремист

В творчестве Бориса Акунина не нашли экстремизма. Следственный комитет отказался возбуждать дело в отношении писателя за строки: "русские таких тонкостей не заметят, они неспособны даже отличить удон от собы".

Этот отрывок из книги Бориса Акунина "Весь мир - театр" показался экстремистским Алексею Воеводину, лидеру неонацистской "Боевой террористической организации", который отбывает пожизненный срок в Нижнем Новгороде. Он и обратился в Следственный комитет с требованием возбудить уголовное дело в отношении Акунина.

Как пишет сам Акунин в своем блоге, "какой-то бдительный человек раскрыл истинную суть моего так называемого творчества, поделился своим открытием с компетентными органами, и те, конечно же, сразу увидели: это не бред и не осеннее обострение, это очень серьезно".

Следственный комитет прислал главе издательства "Захаров" повестку, явиться к следователям для дачи показаний. Ирина Богат смогла переубедить следователей. 

Казнин: Это казус все-таки, на ваш взгляд?

Макеева: Или опасный сигнал, тревожный?

Кронгауз: Это, конечно, не опасный сигнал, потому что сигналов мы до этого получили огромное количество и реагировали на них. Это скверный анекдот, который выворачивает наизнанку всю ситуацию, демонстрирует ее абсурдность. Здесь смешно все. Вы сказали о характеристиках человека, обратившегося в органы – это человек, отбывающий пожизненное заключение. Я еще два слова скажу о датах. Сегодня примерно в половине 11-го утра Борис Акунин, или Григорий Шалвович Чхартишвили пишет в блоге и вывешивает отсканированное письмо из Следственного отдела, где директор издательства приглашается в издательство 28-го, то есть завтра. Но уже сегодня в 15 с чем-то Следственный комитет сообщает, что дело закрыто, что проверка произошла. Ну понимаете, такая легкая несостыковка. Как можно приглашать директора издательства с какими-то бумагами и документами на 28-е и за меньше, чем 5 часов, потому что уже об этом сообщают РИА Новости, провести проверку и закрыть дело. Не возбудить дела, точнее.

Казнин: Важный момент все-таки, когда это письмо пришло.

Кронгауз: Письмо пришло, по-моему, 25-го, надо посмотреть. Не пришло, а подписано.

Казнин: То есть отправили его 25-го, и за три дня все дошло.

Макеева: Оно очень быстро дошло.

Кронгауз: Понимаете, как все быстро произошло? письмо подписано 25-м, не знаю, когда пришло, скажем, 26-го, 27-го Акунин в блоге вывешивает это письмо, 27-го через 5 часов после того, как письмо появляется в блоге, проверка уже проведена и решено не возбуждать это дело. Естественно, это могло произойти, потому что была массированная реакция журналистов, массированный удар. В Яндексе я обнаружил 130 новостей, посвященных этому. Естественно, при объективной оценке, все-таки все были на стороне Акунина. Просто сама анекдотичность ситуации…

Казнин: Обычно Следственный комитет и любые правоохранительные органы это не останавливает – массированная реакция, особенно журналистов.

Кронгауз: Здесь есть две разных стратегии, связанные с источником возбуждения, в данном случае с источником, написавшим письмо: либо это делается по некоторому общему решению, и тогда трудно остановить Следственный комитет, либо это действительно скверный анекдот.

Казнин: Инициатива на местах.

Кронгауз: Человек прочел – я не помню, когда вышел роман, год назад уж точно.

Казнин: Почему нельзя предположить – я зачем-то защищаю Следственный комитет, но кто это сделает тогда, если не я? - они обязаны проверять такие вещи. Увидев, что это совершеннейший абсурд, можно и не за 5 часов, можно, в общем, за две минуты это понять. Другое дело, что эта бюрократическая машина мы даже не знаем, как работает. Это как процесс Кафки – куда пошло это письмо, где его подписали?

Кронгауз: Следственный комитет от меня защищать не надо – молодцы, быстро разобрались. Только поймите, что проверку осуществить все-таки невозможно, должна быть какая-то экспертиза, если там есть какой-то повод. Либо абсурд, но тогда что о нем говорить? Меня смущает только дата приглашения директора издательства, которая должна была прийти только завтра.

Макеева: Такие случаи вообще время от времени происходят? Может быть, при менее анекдотичных обстоятельствах?

Кронгауз: Если снять анекдотизм ситуации, то на самом деле все довольно печально. Здесь можно возрадоваться, сказать – молодцы все. Акунин сыронизировал, пресса быстро среагировала, Следственный комитет быстро разобрался, соблюдя закон, потому что проверку осуществил. Но если снять это смешное, то останется довольно грустная вещь, потому что по 282 статье, по разжиганию и возбуждению и унижению, можно действительно сфабриковать дела очень легко. По крайней мере, писать в прокуратуру или Следственный комитет, а он должен, обязан реагировать. Это такая очень грустная статья уголовного кодекса Российской федерации, которая позволяет делать многое. И она сегодня действует во все стороны, потому что, скажем, условные патриоты призывают использовать эту статью в одном направлении, условные демократы, правозащитники призывают использовать ее в другом направлении. Использовать ее можно, как угодно, интерпретировать, как угодно, а вообще говоря, закон так вести себя не должен.

Казнин: Постмодернизм – там можно найти массу примеров, есть актуальное современное искусство, художественные произведения, а есть даже в классике.

Макеева: Что с классиками вообще делать? Им статью не пришьешь. Тогда книжки начнут жечь – там, Лермонтова «Злой чечен ползет на берег».

Кронгауз: Это проблема не только нашей страны, к сожалению. Желание переделать историю – недавний случай в Америке, когда Марка Твена немножко переписали, убрав слово «раб». Желание переписать и сделать лучше наших классиков исходит из того, что мы уверены, что мы лучше. Если мы немножко подумаем о том, что мы не такие замечательные, и возможно, классики, которые были вполне политкорректны, но тоже что-то думали и, по крайней мере, были гениальными людьми. Править классику вообще не стоит, она такая, как есть, лучше сохранить ее хотя бы в назидание потомкам.

Казнин: Просто процитирую наших зрителей. Конечно, же они настроены не так благостно. Они видят за всем этим тревожный сигнал, говорят, что это был «сигнальчик Акунину», любят они нервы, мол, потрепать. Есть другое предположение: что этот человек, который осужден на пожизненное, просто решил развлечься. Вдруг его на суд повезут по этапу? Он, по крайней мере, какое-то развлечение получит.

Кронгауз: Причина может быть любая, тут угадать невозможно.