Акционер ТНК–BP Осоргин: Сечин не знает, что он обобрал пенсионеров

Копия этого обращения оказалась в распоряжении газеты «Ведомости». По мнению Осоргина, отказавшись выкупать доли миноритариев ТНК–ВР и платить им дивиденды, «Роснефть» разрушает акционерную стоимость холдинга. Так, стоимость его собственного пакета акций с начала этого года упала на 55 процентов.

При этом глава Игорь Сечин вполне может отказаться от рассмотрения жалобы. «Это примерно как отказ от освидетельствования в ГИБДД», – пояснил председатель объединенной комиссии по корпоративной этике при РСПП Давид Якобашвили. При этом даже если РСПП осудит Сечина, потери его будут не финансовые, а лишь репутационные.

С нами в студии был Геннадий Осоргин – акционер «ТНК‑BP холдинга».

Дзядко: В чем ваша основная идея? На что вы рассчитываете? Вы рассчитываете на успех, или вам кажется, что это недостижимо в нынешней ситуации, когда претензии предъявляются такому тяжеловесу российской власти как Игорь Иванович Сечин?

Осоргин: Мы верим в свой успех. Мы только осознаем, что он не будет быстрым. Подано два иска в арбитражный суд города Москвы, предварительное заседание будет 14 октября. Мы, инициативная группа миноритарных акционеров…

Дзядко: А это сколько человек?

Осоргин: У нас есть группа «Вконтакте», там сейчас 200 человек зарегистрировано, но активных десятки только.

Кремер: Это только физические лица, там нет компаний? Я так понимаю, что несколько инвестиционных компаний оказались в подобной ситуации.

Осоргин: Это так называемые фонды, у которых находится порядка полутора процентов...

Кремер: Они с вами, физическими лицами, не объядиняются.

Осоргин: Нет, у нас были попытки установить с ними контакты, но они на контакты не идут. Сейчас в инициативной группе исключительно физические лица.

Дзядко: Сколько у вас акций?

Осоргин: Это не больше 20 тысяч акций. У ТНК-ВР приблизительно 15 миллиардов акций.

Дзядко: Это для вас больше «война» финансовая? За деньги? Или война за принципы?

Осоргин: Сейчас уже за принципы, потому что 14 тысяч акционеров таких, как я. Я не был сотрудник нефтяной отрасли, я эти акции покупал на рынке еще в 2001-2002 году, но в основном это пенсионеры. Я обзвонил несколько человек. Мне хочется показать, кого обидели. Один акционер в том году на эти дивиденды смогла поменять у себя окна дома. В этом году она планировала отремонтировать веранду. Кто-то себе хотел отремонтировать автомобиль, кто-то хотел зубы поменять. В эту ситуацию попали люди малообеспеченные.

Кремер: Я правильно понимаю, что Игорь Сечин и «Роснефть» пытались вести с вами переговоры и о чем-то договариваться, но потом этот процесс прервался?

Дзядко: И обращались ли вы к ним?

Осоргин: Безусловно, были написаны десятки писем.

Кремер: На чем остановился переговорный процесс?

Осоргин: После собрания акционеров вице-президент «Роснефти» пообещал, что будет создана группа по работе с миноритарными акционерами, но прошло уже скоро 3 месяца, но группа не создана. По моим данным, предложения по структуре группы подготовлены для руководства, но никакого решения не принято, группа ни разу не собиралась. Пока это все слова. Менеджеры «Роснефти» недавно купили акции на несколько миллиардов рублей, а всем пенсионерам – миноритарным акционерам всего нужно выплатить по всем дивидендам примерно такую же сумму. Пользуясь случаем, еще раз обращаюсь к руководству «Роснефти». Конечно, там много важных дел, но я бы хотел, чтобы они задумались о том, что страдают реальные люди, которые во что-то поверили.

Кремер: Вы планируете реальные судебные иски? Пока это только обращение, и максимум, чего вы можете добиться, это осуждение.

Осоргин: Я считаю, это очень немаловажно добиться осуждения в этом вопросе.

Дзядко: За осуждение пластиковые окна и зубы себе не поменяешь.

Осоргин: Я с вами согласен, но если у вас осудят весь персонал телеканала «Дождь»…

Дзядко: Для меня это будет неприятно, но у вас-то цель, в первую очередь, получить свои деньги обратно.

Осоргин: Цель у всех акционеров сейчас – чтобы у нас выкупили акции и мы ушли из этой компании.

Кремер: Именно так и сделали инвестиционные компании, с которыми вы не имеет контакта.

Осоргин: Я не могу себе позволить такие потери. Это очень много.

Дзядко: Я хочу понять, как вы технически видите идеальный вариант.

Осоргин: Есть статья закона об акционерных обществах, в которой написано, что… Спор казуистический идет: «Роснефть» говорит, я не покупала акции ТНК-ВР, но купила эту компанию. Мы считаем, что она на основании пункта этого закона обязана сделать оферту и выкупить у всех нас акции по справедливым ценам.

Кремер: То есть вы не дивидендов хотите, а продать акции.

Дзядко: И что такое справедливая цена?

Осоргин: Например, за полгода до появления информации о покупке «Роснефтью» ТНК-ВР, считается средневзвешенная цена на рынке и выкупается по этой цене.

Кремер: Но вы же, покупая акции, понимали, что в этом есть определенный риск.

Осоргин: Ничего плохого не произошло.

Кремер: Произошло изменение структуры компании.

Осоргин: Нет, у нее только новый акционер появился. Это не рыночный риск, когда пришел новый акционер. Это же пришел человек, который был вице-президентом, государственный человек. Кто мог подумать, что придя к руководству компании, он так поступит? Никто.

Кремер: В какой-то момент, я думаю, вы обратили внимание, что акции стали дешеветь. Вы же не попытались сократить риски и избавиться от акций. Вы хотите избавиться от них полгода спустя, причем по старой цене.

Осоргин: Я хочу избавиться не теперь, а начиная с мая, но я хочу получить за них справедливую стоимость. Отношение прибыли к стоимости компании у ТНК-ВР меньше тройки: это значит, что компания стоит всего лишь в три раза дороже, чем ее совокупная прибыль. Это фантастическая цифра для российского рынка. Она стоит очень дешево.

Дзядко: Как вы объясняете происходящее, почему Сечин ситуацию повернул таким образом, что возникла такая тема?

Осоргин: С моей точки зрения, Сечин просто не понимает, что под замес попало такое количество физических лиц и что борется он не с офшорными фондами, которые являются акционерами и к которым отношение не очень хорошее.