Адвокат Толоконниковой Ирина Хрунова: представители колонии боялись отвечать на вопросы из-за камер

В УДО предсказуемо отказали, но что самое удивительное – Толоконниковой не дали выступить. У нас в гостях адвокат Надежды Толоконниковой   Ирина Хрунова.

Кремер: Что произошло вчера в конце процесса? Вообще было ощущение, что он внезапно оборвался. Было много цитат, что судья сбежала из зала суда.

Хрунова: Так и было, потому что процесс шел в соответствии с законом первые 9 часов, и все в перерыве подходили: журналисты, люди, которые находились в зале, были местные адвокаты, которые пришли посмотреть, как проходит суд, когда много журналистов, камер. И все говорили, что странная ситуация: все ваши доводы слушают, все документы приобщают, несмотря на то, что прокурор, администрация колонии против, а в какой-то момент ситуация изменилась.

Кремер: В начале процесса у меня было ощущение, что судья говорит подчеркнуто мягко, вежливо и тихо, а вы даже как-то руководите всем происходящим. Вы были гораздо более активна, а она спокойно и тихо себя вела.

Хрунова: В начале процесса у меня вообще было ощущение, что я нахожусь на съемках передачи «Час суда», потому что было настолько все в рамках приличия закона, как будто это картинка из передачи или ток-шоу. Обычно так процессы не проходят. Я это связываю исключительно с публичностью процесса.

Кремер: И наличием прямой трансляции.

Хрунова: Конечно. Видео есть видео. Там было много камер. Суд старался вести себя очень корректно. Но опять же последний час процесса…

Кремер: Что произошло? Что было поворотным моментом?

Хрунова: Я не могу сказать. По моим ощущениям, та самая фраза, которая везде сейчас есть в СМИ, что Толоконниковой не дали сказать последнее слово, подвести итог – это, наверное, не самое главное. Было в ходе процесса еще некоторые нарушения, на которые я стала обращать внимание. Я сделала публичное заявление, попросила это отразить в протоколе, и как только суд покидает зал суда и уходить в свою совещательную комнату, следом за судьей в судебное помещение уходит представитель колонии. После этого пристав закрывает дверь.

Кремер: Может, они не хотели с вами общаться?

Хрунова: Мне общение с ними не нужно, потому что мы находимся в рамках процесса, наше общение в суде, но это в первую очередь хождение представителя администрации в служебные помещение дискредитирует суд.

Кремер: Вы хотите сказать, что представители уходили в то же служебное помещение, что и судья?

Хрунова: Я не знаю, что то там за помещение. Я вижу дверь, на которой написано «Кабинет», я не знаю, что там дальше находится, потому что там стоял пристав, который не позволял никому туда заходить. Но я видела, как представители колонии заходят, пристав закрывает дверь. Мне это не понравилось. Я буду на это обращать внимание в своих жалобах.

Кремер: Что еще показалось вам важным или нарушением закона?

Хрунова: Суд не отреагировал никаким образом на очень странное поведение представителя администрации колонии.

Кремер: Мне кажется, представители администрации колонии немножко просто растерялись под вашим напором.

Хрунова: Это абсолютно не так. Мое ощущение такое, что пришли два человека с четким заданием не говорить ничего, потому что любая фраза, которая сказалась бы администрацией колонии в публичном процессе, была бы записана камерами, могла бы сыграть не в пользу колонии.

Кремер: Почти все, с кем мы говорили, никто не надеялся на то, что Толоконникову отпустят по УДО. Все это было предрешено. У вас не было такого ощущения?

Хрунова: Я не согласна с этим. Мы шли бороться за Надежду Толоконникову и несмотря на то, что мы в итоге не получили УДО, я считаю процесс несильно плохим, несильно проигрышем. Во-первых, мы получили доступ к тем документам, которые от нас длительное время скрывались. Это документы, которые касаются состояния здоровья Надежды. Лежат запросы адвокатов в колонии уже некоторое время без ответа. Колония не хочет нам давать медицинские документы Толоконниковой. В ближайшее время ожидался судебный процесс по этому вопросу. Сейчас его не будет, потому что мы получили документы, мы еще будем с ними работать. Во-вторых, мы показали, что такое хороший процесс, когда суд слушает доводы. Мы показали эту странную ситуацию, когда структура под названием ФСИН, которая на всех мероприятиях говорит, что мы открыты, в наших колониях все отлично, к нам приходят общественники, а в итоге оказывается, что представители в суде просто боятся отвечать на элементарные вопросы. Это было связано даже с какими-то смешными вопросами относительно книг. Мы длительное время пытались спросить представителя колонии, какие книги Надежда получает. Она получает огромное количество книг. Цензор в колонии работает исключительно на Толоконникову.

Кремер: Одно из претензий колонии вчера было то, что Толоконникова не ходит в библиотеку.

Хрунова: Раз колония говорит, что она не ходит в библиотеку, то есть это не активная позиция осужденного, соответственно, у меня есть обязанности это опровергнуть. Я начинаю спрашивать, а действительно ли у нее есть книги, журналы, и я вижу, как сотрудник колонии вместо того, чтобы просто ответить на вопрос «Да, в настоящий момент у нее 10 книг, еще ее ждут у цензора 20 книг», он начинает метаться в ужасе, потому что она боится сказать правду.

Кремер: Вы загнали ее вчера в угол.

Хрунова: Журналисты это видели. Сейчас это отразилось во всех публикациях.

Кремер: К сожалению, это не отразилось на результате вчерашнего заседания.

Хрунова: Эта позиция представителей колонии у нормального судьи должна была вызвать реакцию адекватную: почему вы пришли в суд неподготовленные и на любой вопрос защитника говорите «Я не знаю, я затрудняюсь сказать»? Должен прийти человек, который может ответить на эти вопросы. К сожалению, позиция судьи была очень слабой.

Кремер: Если бы можно было провести вчерашний процесс еще раз, что бы вы сделали по-другому?

Хрунова: Наверное, ничего, я как адвокат не могу сказать, что я что-то упустила. Таких существенных изменений нет.

Кремер: Что из претензий к Надежде Толоконниковой от представителей колонии вас поразило больше всего?

Хрунова: Ничего не поразило. Я эти документы видела до суда и я ожидала, что все-таки представители колонии смогут ответить более вменяемо, потому что это все-таки представители власти, это правоохранительная структура, которая работает на основании закона. они в суде показали, что ни постановление пленума Верховного суда, ни решение Конституционного суда их не интересует.

Кремер: Меня лично поразил тот момент, когда Петр Верзилов уже в конце настаивал на том, чтобы Надежда Толоконникова произнесла речь. Она была в таком подавленном состоянии, что не согласилась.

Хрунова: Нет, это не так. Действительно, у Нади была заготовлена речь, я к ней приходила накануне готовиться к процессу. Когда Надю уводил конвой, она сказала, что она довольна процессом. Наверное, она мне потом объяснит, почему она не стала перебивать суд, но для нее слово «достоинство» - не самое последнее слово. Она вчера в суде вела себя очень достойно. На фоне представителей колонии она смотрелась как сильно адекватный человек. Наверное, она просто не стала устраивать из суда такое некоторое шоу-посмешище.