Адвокат Сергея Кривова: меня к нему не пустили – не знаю, что с ним происходит

«Ему назначено диетическое питание под контролем врача, состояние здоровья оценивается как  удовлетворительное». Однако у защиты Сергея Кривова другая версия его выхода из голодовки. У нас в студии адвокат Вячеслав Макаров.

Писпанен: Принудительно начали кормить Кривова, или он сам согласился?

Макаров: Еще в среду, когда я его видел, он сказал, что не собирается прекращать голодовку.

Писпанен: Уже пройдена самая опасная черта, нельзя голодать!

Макаров: Точка невозврата, наверное, еще не пройдена. Можно было бы побольше голодать. Многие испытывают двойственные чувства. Потому что Кривова просили прекратить голодовку все его знакомые, соратники, жена. Лукин приезжал! Я когда с Владимиром Петровичем разговаривал, он мне сказал, что он жалеет, что ему с его педагогическим опытом не удалось его уговорить. Руководству УФСИНа это удалось. Я не знаю, как это было. Об обстоятельствах я, наверное, узнаю только в понедельник.

Писпанен: Сегодня вы не смогли с ним увидеться?

Макаров: Караул устал. Еще  с 1917 года. Пока я бегал, оформлял документы для того, чтобы к нему попасть. Я так понимаю, причиной препонов являлась некая встреча Кривова с кем-то из руководства или других сотрудников УФСИН.

Лобков: Ходили слухи, что чуть ли не руководитель Московского УФСИН приезжал лично.

Макаров: Причем мы с ним были там в одно время, мне об этом сказали сотрудники. Как было на самом деле, не знаю, меня на встрече с Кривовым не было. Здесь интересный момент: они добились от него письменного обращения, что он прекращает голодовку. Это же здорово! Мы все за это боролись. Но при каких обстоятельствах это было – это другой вопрос. Он сегодня точно так же работал со следователем с утра, пищу он не принимал. Я не слышал сообщения о том, что он после беседы стал пищу принимать. В каком объеме, какие показания здоровья…

Писпанен: «Состояние удовлетворительное»…

Макаров: Это общие фразы.

Лобков: Сколько он потерял за это время?

Макаров: По разным данным, от 12 до 18 кг. Я его видел еще в начале голодовки и значительно позже. Он худел на глазах. Все эти разговоры о том, что он тайком мог потреблять пищу, тоже были интересными…

Писпанен: Возможно в СИЗО тайком потреблять пищу?

Макаров: Его еда была отобрана. Ему оставили только чай и зачем-то соль. И перевели в одиночную камеру. Поэтому, что он там мог потреблять, честно говоря, я не знаю.

Писпанен: Что означает «диетическое питание под контролем врача»? Его положили в больницу или капельницу в камере поставили?

Макаров: Интересно, где он находится, в каких условиях, какое медицинское наблюдение – мы не знаем.

Лобков: Простите, что сравниваю, но весь мир обсуждает судьбу Сергея Магнитского. Сейчас недопуск адвоката и членов общественно-наблюдательной комиссии подозрительно выглядит.

Макаров: Причем весьма. Завтра тоже люди из ОНК постараются попасть к нему и переговорить с ним, посмотреть, как он выглядит, узнать, что с ним происходит на самом деле. Удастся им это или нет, узнаем только завтра.

Лобков: Может ли назначаться принудительное кормление по закону?

Макаров: Если человек в здравом уме и сознании, он вправе выбирать тот образ жизни, который он ведет. Никто не вправе его насильно заставить.

Писпанен: Он ведь уже не может выбирать тот образ жизни. Он в застенках…

Макаров: Его права и свободы ограничены только клеткой. А так – он обычный человек, у него те же права. И то, что их искусственно ограничивают в свиданиях или еще в чем-то… Я ему приносил бумаги, ручки, тетрадки для того, чтобы он мог выполнять требования ст. 217 – он сейчас знакомится с делом – в полном объеме выписывать материалы. Это, к сожалению, было отобрано у него.

Писпанен: Исходя из практики российских тюрем, голодовки действенны?

Макаров: У начальства ФСИН есть, наверное, разные методы убеждения. Мы не знаем, какие слова нашел сотрудник ФСИН, который на самом деле с ним разговаривал: была ли это добрая беседа, либо это были угрозы, либо давление изменить режим и так далее. Я верю в самое лучшее, что была добрая педагогическая беседа, которая сломила сопротивление Кривова. Может, сотрудники ФСИН умеют проникать в душу людей, что он согласился.

Лобков: Существуют ли сроки, предусмотренные юридически, в которые обязаны пустить к Кривову, чтобы удостовериться в здоровье обвиняемого и потребовать, возможно, независимого медицинского обследования?

Макаров: Безусловно. Я постараюсь к нему попасть в понедельник.

Лобков: Вы постараетесь, а в какие сроки обязаны вас пустить?

Макаров: Если его перевели «на больничку», могут мотивировать тем, что они принимает процедуры или еще что-то с ним происходит.

Писпанен: Адвоката не пускают в больничные помещения?

Макаров: Здесь все зависит от практики. В каком состоянии он находится, мы не знаем. Что с ним будет за эти два дня, тоже неизвестно. Я надеюсь, что все будет хорошо. Что он по доброй воле, без давления, а благодаря мягкому убеждению сотрудников ФСИН прекратил голодовку. Повторюсь, что общественность рада. Есть другая форма борьбы, никто не хотел, чтобы он умирал. То, что он поставил задачу «или свобода, или смерть», у всех вызвало настоящий шок. Никто не знал, что с этим делать, поэтому, с одной стороны, радость, с другой – вопрос, как это произошло. И еще хотелось бы понимать, какая ему медицинская помощь оказывается. Потому что в выходе из голодания должны помогать именно специалисты в этой области. Его же надо кормить по часам. А если он сидит и знакомится с материалами дела, ему в следственный комитет несут капельницу, сок или будет ему там буфетное обслуживание? Я это себе никак не представляю. Адвокатам и следователям запрещено приносить еду подследственному. Если я, допустим, хочу его подкормить, я не могу это сделать. А пока он сидит с 10 до трех-четырех, он не получает никакого питания.