Фейгин: явка с повинной была нужна, чтобы объяснить, как Развозжаев оказался в «Лефортово»

С таким угрожающим заявлением выступил сегодня анонимный источник в силовых структурах агентства «Интерфакс». И всё – больше никаких подробностей. Накануне в нашем эфире правозащитники, побывавшие в Лефортово у Развозжаева, говорили о том, что явка оппозиционера с повинной была записана на видео, однако, до сих пор это видео в сети не появилось.

Не раньше четверга адвокат Марк Фейгин сможет встретиться с Леонидом Развозжаевым. Все необходимые документы уже собраны, просто руководитель следственной группы сегодня был очень занят и не успел оформить допуск адвоката к арестованному, – так эти события излагались сегодня днём.

Обсудили эту тему с Марком Фейгиным в нашей студии, а также Павлом Зайцевым – бывшим старшим следователем по особо важным делам Следственного комитета при МВД и журналистом Ириной Ясиной.

Вот что рассказал ДОЖДЮ экс-заместитель председателя Службы безопасности Украины Геннадия Москаля. Он предложил свою версию произошедшего.

Москаль: У нас постоянно кто-то кого-то похищает. У нас не Украина, а проходной двор. Тут можешь выйти на улицу, и тебя парагвайская разведка украдет в неизвестном направлении. Представительство Верховного Комиссара ООН по делам беженцев  находится в здании Киево-Печерской Лавры. Оно там арендует помещение, и с окон хорошо видно, и сотрудники четко сказали, что на него набросились неизвестные. Схватили, кинули в машину, увезли в неизвестном направлении. Никакой реакции МИДа Украины нет, не был вызван посол РФ в Украине. Потому что на второй день буквально Россия заявила о том, что он у них находится. Как же он туда попал? Не был вызван аккредитованные, не под прикрытием официальные представители внешней разведки, ФСБ РФ. Молчит наша Служба безопасности, как в рот воды набрала. Только Пограничная служба вышла козлом отпущения. Она сказала, что он сам пересек границу. Но послушайте, для кого такие заявления? Для слабоумных? Он пересек границу, а граница между РФ и Украиной очень длинная, он пересекал автомобильным транспортом, железнодорожным? В каком-то аэропорту? Пусть назовут четко: он ехал в сопровождении или сам? Они об этом молчат. Если бы они сказали, в какой точке, я бы лично туда поехал и уличил их во лжи. Потому что они врут самым бессознательным образом. Сегодня украинские спецслужбы не контролируют ситуацию в Украине, поэтому это могли сделать ваши спецслужбы. Или по предварительному сговору с нашими, или с молчаливого согласия наших спецслужб. Действительно, Украина – проходной двор. Как когда-то была Швейцария во время II Мировой войны, где действовали все разведки, контрразведки, а страна абсолютно ничего не предпринимала. Так и сегодня в Украине: ничего не известно. То Израиль украл, то еще какое-то государство пошло украло. Зачем мы платим налоги, содержим целую армию спецслужб, которые даже ничего членораздельно не могут пояснить по этому вопросу? Скорее всего, это было вместе или с молчаливого согласия наших спецслужб. Кто скрывает, что российские спецслужбы сегодня чувствуют себя в Украине, наверное, лучше, чем на территории РФ. Какие-то меры по интеллектуальному и профессиональному развитию предпринимать российским спецслужбам наши спецслужбы не могут, потому что находятся на очень низком профессиональном уровне.

Макеева: Выводов из этого чрезвычайно подробного рассказа два: Украина как Швейцария, только в плохом смысле слова, когда речь идет о перемещении людей, и комментируют всю эту историю явно не те люди. Как вы можете это прокомментировать?

Зайцев: Это реальный ужас, потому что из СМИ мы знаем, что на Украине это далеко не первый случай. Квалифицировать это можно как похищение человека или как лишение человека свободы, может быть, незаконное перемещение границы. Но, в первую очередь, квалифицировать это должны  правоохранительные службы Украины, потому что данные действия произошли именно там. Вместе с тем нужно нашим правоохранительным органам определиться, как человек пересек нашу границу? Насколько это законно было? Применялось ли к нему принуждение или сила? Каким образом он был доставлен от границы в Москву? Ведь граница-то у нас не в Москве находится, если это, конечно, не аэропорт. Поэтому  можно говорить сразу о нескольких преступлениях.

Казнин: Официальная позиция Следственного комитета известна. Они говорят, что он явился сам, с повинной. Поэтому возбуждать дела по лишению свободы или выяснять, как он пересек границу, они, видимо, не будут.

Зайцев: Я говорю про украинские правоохранительные органы. Это их прерогатива.

Макеева: Если попытки выяснить, что же произошло с Развозжаевым – это истеричные кампания, развернутая в СМИ, оценки пусть остаются на совести анонимного источника. Но все говорят об одном, что обстановка накаляется. К нам присоединился адвокат Леонида Развозжаева Марк Фейгин. Здравствуйте.

Фейгин: Здравствуйте.

Макеева: Как вы стали адвокатом Развозжаева?

Фейгин: Это было две недели назад. Я встречался и с Развозжаевым, и с Удальцовым, и с Константином Лебедевым, которых я давно знаю. Я их консультировал относительно того, что будет происходить в связи с фильмом «Анатомия протеста-2». Я придерживаюсь точки зрения, что надо немедленно подавать гражданский иск НТВ, нужно несмотря на очевидные фальсификации материалов этого фильма – мы смотрели эпизоды, где они повторялись, там есть некоторая склейка – я не прогнозировал столь резкого и быстрого развития событий. Но мы договаривались, что Виолетта Волкова, которая уже в ряд дел является адвокатом Удальцова, она участвовала, в том числе в достаточно шумном уголовном деле в Ульяновске. Леониду Развозжаеву и Константину Лебедеву я собирался помогать, но, правда, это сочеталось с делом Pussy Riot, который был в активной фазе в части исполнения приговора, вынесенного Хамовническим судом. Поэтому не попал на первый допрос объяснительных. А позже я как-то размышлял, когда события начали развиваться резко, как лучше поступить. И когда я уже знал о том, что он перемешен в Россию, вчера мне позвонила Зоя Светлова, которая посетила его в изоляторе Лефортово, и настоятельно просила от его имени, чтобы я вошел в дело. Я ночь поразмышлял и утром предпринял некоторые шаги, чтобы вступить.

Казнин: А почему вы размышляли?

Фейгин: Сомнения были. Потому что явка с повинной и все обстоятельства, связанные с его перемещением – хотя тут разные версии бытуют и с ними надо разобраться только путем личного общения с Леонидом Михайловичем – выглядят неоднозначно. Есть несколько путей, как отменить явку с повинной, если она написана собственноручно Леонидом, не только с помощью заявления о том, что он отказывается от прежде сделанной явки с повинной, хотя она останется в материалах дела. Если имело место похищение человека, то тогда все, что он там подписывал, не имеет никакого значения.

Казнин: Кто должен доказать похищение?

Фейгин: Нужно обращаться с заявлением здесь, в России.

Макеева: В Киев он не по вашему совету поехал?

Фейгин: Нет. Причем, я думаю, он сам это в последнюю минуту решал, увидев, как развивается ситуация с Лебедевым. Я наоборот, всем и всегда советую никуда никогда не уезжать. Решать надо проблему здесь. Видите, к чему беготня приводит?

Макеева: А Солопову это помогло.

Фейгин: По-разному бывало, но я считаю, что «Анатомия протеста» - это теледонос, в котором я не вижу никакого существа из того, что, конечно, звучит в прессе. Я материалов дела не видел. Я полагаю, что это какая-то пленка, непонятно откуда взявшаяся. Неясен источник, кто записывал, монтировал, на аналоговый или цифровой носитель. Почему с этим не разбираются, а так резко – мало того, что возбудили дело, - сразу начали избирать меру пресечения в виде содержания под стражей. Почему? Если таким образом действовать в уголовных делах, то неудивительно, что люди пытаются избегнуть непонятной ответственности.

Казнин: Вопрос к вам и к Павлу. Какова практика отказа от явки с повинной? Как суды относятся к тому, что подследственные в будущем отказываются от чистосердечного признания?

Зайцев: У нас, не секрет, в судах обвинительный уклон. У нас суды на бумаге независимы, на самом деле в большинстве случаев обвинительный уклон. Даже если человек откажется от явки с повинной или от своих показаний, данных ранее, они все равно будут учитываться судом. Другое дело, сможет ли человек доказать, что эту явку с повинной ему навязали, заставили в результате физического или психологического принуждения? Здесь, скорее всего, должны поработать адвокаты.

Фейгин: Они действительно могут остаться в материалах дела, потом приняты судом, как письменные доказательства, если даже он их изменит.

Казнин: Есть еще видео, которое, судя по всему, всплывет. Его видео, которое дублирует текст. Мы вчера говорили с правозащитниками в этой студии. Они сказали, что он им об этом сообщил: есть видео его признания, которое еще нигде не появилось.

Фейгин: Видео, которое есть у Следственного комитета. Они говорили о каком-то сюрпризе во второй половине дня, может, они это и имеют в виду? Сейчас мы говорим именно о собственноручно написанных показаниях. Почему возникла явка с повинной? Потому что надо было объяснить, как он оказался в Следственном комитете уже на территории  России. Если он сам явился, значит, он как-то сам переместился с Украины в Россию и сам явился.

Зайцев: Я могу посоветовать, чтобы он организовал изъятие у него образцов крови, мочи и прочее, чтобы попробовать установить, была ли к нему применена какая-нибудь химия.

Фейгин: Он сейчас на карантине в Лефортово, и какие-то анализы у него наверняка берут. При поступлении каждого в места изоляции есть карантинный период, во время которого медики проверяют на туберкулез, СПИД и так далее. Для этого нужно добиваться специального освидетельствования, но это особая процедура. Сейчас проблема не в этом. Проблема – просто к нему попасть. Из того, что я сдал в СК документы, они их приняли. Мы неоднократно разговаривали с главой следственной группы. Он звонил мне поздно вечером в понедельник, не объяснил, почему, видимо, в этот момент Развозжаев уже сказал, что я его адвокат. Спросил, есть ли у меня письменное соглашение с Развозжаевым. Я ответил, что письменного нет. Он положил трубку. А сегодня он беседовал со мной, потому что соглашение уже есть. Завтра они меня пустят в дело, в 9.30, и я попаду в Лефортово.

Казнин: Павел, на ваш взгляд, позиция Следственного комитета сильна сейчас? 

Зайцев: Следственный комитет и спецслужбы – разные вещи. Следственный комитет на Украине точно не был. Сюда он его точно  не доставлял. Следователь Следственного комитета мог знать...

Макеева: Кто это вообще мог сделать, если это не какие-то неизвестные бандиты, которые неизвестно зачем решили похитить Развозжаева и привезти его на явку с повинной?

Зайцев: Это мог сделать, кто угодно, но, уверен, только не следователь. Если следователь здесь и причастен, то, может, было его молчаливое согласие. Не более того. Если незаконные действия совершали, то силовики или другая какая-то сила.

Макеева: В похищении, если предположить, что это не неизвестные бандиты, достаточно молчаливого согласия следователя или решение повыше должно быть принято?

Зайцев: Следователю по большому счету все равно, каким образом к нему доставили человека. Если кто-то при этом совершил преступление, это отдельное дело. Мы с вами говорим о действиях, которые пытаются вменить человеку. Вот следователь их расследует. Если при его задержании, в России или любой другой стране, конкретные лица совершили правонарушение, преступление – это предмет расследования другого уголовного дела.

Макеева: Я видела расследование в Фэйсбуке у одного из политологов такую версию, что Следственный комитет решил, что ему все позволительно.

Зайцев: Не знаю, что ответить.

Макеева: Пытки, похищения – достаточно частое явление в последнее время. Как-то быстро мы к этому пришли?

Ясина: На самом деле не быстро. Мы шли  постепенно, начиная с 2003 года. Все только ухудшалось, мы глотали. 10 лет «Норд-Оста», который мы проглотили: так и не знаем, что за формула газа, кто принимал решения, кто виноват в смерти более сотен заложников. Потом был Беслан и так далее. Когда-то Путин, будучи где-то на западе, примерно в 2002-2003 гг., сказал совершенно неполиткорректную вещь – говорил он об отношениях прессы и власти, мы можем «прессу» заменить «обществом»: власть и пресса, как мужчина и женщина – мужчине свойственно нападать, а женщине свойственно защищаться. И так мило подмигнул. Политкорректный Запад промолчал, сглотнул. Парадигма у Путина какая: он, то бишь мужчина, нападает, а мы все, которых он считает такой «коллективной» женщиной, должны защищаться. Что-то, с его точки зрения, мы неубедительно защищались. Вроде как бежит курица от петуха и думает, не слишком ли быстро я бегу. Мы не давали отпор все эти годы. Поэтому неудивительно, что у нас пытают, взрывают, происходят натуральные бои в городах. Генри Маркович Резник замечательно сказал: «Дела уже не фальсифицируются, они просто выдумываются». В Интернете было много ссылок про новый 37-й год. Когда в 2007-м было 70 лет 37-му году, я обратила внимание: еду по Тверской, висит огромная растяжка с этими цифрами. Я не могла понять, что мы справляем: 70 лет репрессий? Оказалось – нет, «Папанинской эпопеи». Но уже тогда ощущение того, что они справляют 70 лет «большого террора» было. Пользуясь случаем, хочу призвать всех неравнодушных людей прийти в понедельник, 29 октября, к Соловецкому камню, где общество «Мемориал» каждый год устраивает чтение фамилий москвичей, расстрелянных в годы «большого террора». Это важно.

Зайцев: В продолжение я хочу сказать маленькую ремарку. Не так давно построено здание УВД ЦАО в Москве, перед этим зданием несколько лет назад воздвигли памятник Феликсу Дзержинскому. Все проходят мимо этого памятника. По-моему это показательно. Почему-то никто об этом не говорит.

Ясина: А никто даже не знает.

Макеева: Не все бывают там.

Зайцев: Причем поставлен, скорее всего, за счет бюджетных средств. Не за счет же частных.

Макеева: Два раза в год обществу задают несколько тем – не убрать ли мавзолей, не вернуть ли памятник Дзержинскому. Наверное, смотрят, как общество реагирует.

Казнин: Вы сказали, что это давно началось. Это международный скандал?

Ясина: Слушайте, не расценивает Путин Украину с Януковичем как заграницу.

Казнин: Там еще участвует миссия ООН. Думаете, это никак не скажется на развитии ситуации?

Ясина: Не думаю, что это каким-то образом скажется на этом. Сечин, личный друг Владимира Путина, становится одним из крупнейших нефтяных магнатов мира. Человеком, который диктует повестку дня во всем мире. А эти ребята имеют очень большую власть, и не только в этой стране, во всем мире. Это связано и с нефтью, и с ядерным чемоданчиком, и с тем, что надо торговаться с Ираном. Это все можно перечислять бесконечно долго. А то, что Янукович ничего не скажет, это само собой разумеется. ООН? А что такое ООН? Мы там член Совета Безопасности. Мы сильные, смелые, все можем себе позволить. Запад? Кто такой Запад? Там ценностных чуваков во главе западных стран нет, там все Realpolitik.

Макеева: Но пытки, похищения – это серьезные вещи.       

Ясина:  Я не буду спорить. Я не хочу выступать адвокатом дьявола. Это не просто серьезные вещи. Это в любой нормальной стране в нормальное время было бы поводом для немедленного импичмента. Но не у нас. А Запад все съест. Потому что они решили, и ООН не надо обольщаться: лучше иметь такую Россию. Она спокойная. Имеют же они дело с Китаем? Он тоже спокойный. И ничего, что там людей за коррупцию казнят.

Макеева: Там другая ситуация. Россия тем беспокойна, что она постоянно меняет правила игры, в том числе для иностранных инвесторов.

Ясина: Но санкций особых не будет. Хотя мне хочется верить в то, что движение по запрещению въезда в страны ЕС и США для людей, которые по списку Магнитского и другим делам будет продолжено. Все-таки это некий метод воздействия ни на страну в целом, а на конкретных индивидуумов…

Казнин: Марк, у вас есть план действий с Развозжаевым?

Фейгин: Да, такой план есть. Действия зависят от того, что я узнаю, услышу. Нужно знать поминутно, что происходило с ним с вечера четверга, 18 октября, до вчерашнего дня. Все осложняется транстерриториальностью вопроса: въехал-то он нормально, пограничники уже сказали, что он свободно пересек границу, есть видео его перемещения. А вот пересечение обратно остается неведомым. Надо все эти вопросы выяснить, потому что они влияют на его процессуальный статус и  на явку с повинной. В зависимости от этого возможен как более жесткий, так и более мягкий вариант. Если с ним проведена работа, и он уже дал какие-то показания, видеоматериалы записаны – это тоже накладывает некоторое своеобразие на эту тактику. В любом случае для этого понадобится разговор с ним, поскольку пока мы все знаем из третьих лиц. Нужно оформить ряд бумаг, подписать ряд заявлений, решить, какую линию защиты он выберет – это существенный момент. Но все зависит от него, от доверителя.

Макеева: Почему власти отказываются защищать оппоозиционера и комментировать это?

Ясина: Печень по асфальту размазать – в действующей системе координат власти, а простить, помиловать, заступиться, быть выше – это свойства других людей.