Сергей Миронов о том, в чем сила Мизулиной, почему он против «Марша мира» и почему обсуждение судьбы российских десантников в Госдуме должно быть закрытым

Жегулев: Сергей Михайлович, вы – заслуженный десантник. Хотелось бы узнать, а вам десантников наших не жалко?

Миронов: Если вы говорите о моих товарищах по Союзу десантников России, которые добровольцами ушли воевать в «Новороссию», это их выбор. Я за этот выбор их очень уважаю.

Жегулев: А погибших десантников?

Миронов: К сожалению, на войне гибнут, это очень печально, но это был выбор тех людей, которые добровольно туда пошли.

Дзядко: А если речь о контрактниках из Пскова?

Миронов: Никаких контрактников на территории Украины не находится. Если вам кто-то говорит иное и показывает…

Дзядко: А откуда у вас такая информация?

Миронов: У меня есть информация из первых уст, я очень плотно общаюсь со многими командирами ополчения. Я владею информацией, я отвеваю за свои слова. Никаких контрактников, никаких регулярных войск России на территории Украины нет. То, что многие, в том числе я сам знаю ситуацию, когда военнослужащий ушел в отпуск, не сказав ничего своей семье, и оказался там, это правда. Такие случаи есть.

Севрюгин: А те псковские матери, костромские матери, которых мы видели и в нашем эфире, и в интернете эти ролики есть, они плакали и говорили о том, что там их дети. На нашем телеканале в интервью Тимуру Олевскому десантники сами подтвердили, что они действительно контрактники, являются военнослужащими. Кто они?

Миронов: Дело в том, что здесь нужно очень внимательно и спокойно разобраться в этой ситуации, потому что есть несколько эпизодов, когда на границе попала в плен группа десантников, которая совершенно случайно там оказалась, они были невооруженные с точки зрения боевых запасов, они там заблудились. Это одна ситуация. Другая ситуация, что там есть контрактники, это те случаи, когда их никто туда не посылал. То, что они, находясь в отпуске или где-то, пошли туда и погибли, это был их выбор. Когда я говорю, что никаких регулярных войск, подразделений либо частей на Украине нет, я отвечаю за свои слова.

Дзядко: А вам не кажется, что в ситуации, когда есть такое большое количество информации о том, что контрактники там находятся, можно этой информации доверять или нет, тем не менее. Когда есть такое неожиданно большое количество военнослужащих, которые единовременно берут отпуск, в одно и то же время отправляются все в Украину, когда есть большое количество матерей, которые говорят: «Да, наши дети там были не в отпуске и не в отпуске погибли», неужели это не тема для парламентской комиссии?

Миронов: Есть и другая информация. Я вам могу привести цитату из высказывания одного украинского политика, женщины. Недавно в Астане проводили семинар для стран СНГ, и вот туда приехала представитель с Украины, которая рассказывала, что, оказывается, помните, гуманитарный конвой? А вы знаете, что обратно были вывезены все станки с территории Донбасса?

Дзядко: Сергей Михайлович, это политики, а мы говорим про матерей.

Миронов: А я говорю, что есть очень много пиара, к сожалению, в том числе пиара на крови.

Дзядко: В смысле матери пиарятся?

Миронов: Дело в том, что матери – есть матери, они всегда переживают за своих детей, а вот кто уже даже интерпретирует те или иные слова, те или иные факты, это уже отдельный разговор.

Севрюгин: Есть действительно факты: на псковском кладбище сняли таблички. Я лично пытался расследовать историю, что происходит с нашими военнослужащими, контрактники они или срочники, но именно военнослужащие. Я проделал путь от Ставропольского края через Чечню, Северную Осетию, пытался заехать войсковые части. В Чечне особенно у меня были везде препоны. Я не знаю, кто их ставил, я не пытаюсь сейчас разобраться в этом.

Когда я приехал в Ростовскую область, я встретился с одним военнослужащим, который не контрактник, а срочник, он говорит, что из Ростовской области, из войсковых частей никого не отправляют только потому, что в Ростовской области служат дети крупных чиновников или военнослужащих, а из других войсковых частей – из Чечни, из Северной Осетии – очень много отправляют. И он мне рассказывал историю, что прилетают самолеты на военный аэродром в Ростове-на-Дону, приезжают скорые помощи, которые увозят и раненых, и мертвых. Эти факты будут как-то дальше расследоваться вашей партией?

Миронов: А вы сами видели эти самолеты, скорые помощи? Вы знаете, есть анекдот один хороший, как пожилой дедушка пришел к врачу и сказал: «Мой сосед на пять лет меня старше, а он говорит, что у него каждую ночь женщина». Врач посоветовал: «Вы тоже говорите». Понимаете, да? Одно дело, когда есть зафиксированный документально факт, а другое дело, когда какой-то срочник говорил такие вещи.

Дзядко: Вы говорите про командиров ополчения. Господин Захарченко говорит: «С территории России сегодня зашло 1 200 единиц боевой техники». Что это за боевая техника? Она тоже в отпуске или что?

Миронов: Как вы знаете, господин Захарченко потом поправил свои слова, потому что с территории России никакой боевой техники не заходило. А та техника, которая отбита у вооруженных сил Украины, в том числе находилась вдоль границы России, и потом эта техника была использована ополченцами, это действительно факт.

Севрюгин: А плачущие матери, интервью? У нас был проект, там более 30 фамилий, имен реально подтвержденных фактов гибели военнослужащих, они были контрактниками. Подтверждают это их родители. Вы будете этим заниматься?

Миронов: У вас есть факты, данные, что солдат этих послали вопреки их воле?

Дзядко: У нас есть эти факты. Вопрос заключается в следующем. Почему вы даже не хотите задать этот вопрос, почему вы не хотите это выяснить?

Миронов: Уважаемые коллеги, если вы внимательно следите за тем, что происходит в Государственной Думе, вы наверняка обратили внимание, что на первом же заседании я предложил провести закрытое заседание с приглашением министра обороны, министра внутренних дел, министра иностранных дел и предметно поговорить по всем этим вопросам. Если есть, как вы говорите, некие данные…

Дзядко: А почему закрытое?

Миронов: Потому что формат такого заседания, это должно быть специальное решение совета Государственной Думы. Сергей Евгеньевич Нарышкин сказал, что профильные комитеты рассматривают. Есть уже разногласия. Почему я предлагал не час правительственный, а закрытое заседание? Я предлагал пригласить и министра сельского хозяйства, министра экономики…

Дзядко: А вам не кажется, что тот факт, находятся или нет, гибнут или не гибнут наши военнослужащие по приказу, как утверждают многие, может, они врут, тем не менее, что это является предметом общественного интереса, это является предметом особой важности для общества, и ровно это должно в открытом режиме обсуждаться?

Миронов: Если вы обратили внимание, некоторое время назад я сказал, что я обладаю необходимой информацией. Обладая этой информацией, у меня потребностей такие вопросы задавать нет.

Дзядко: У общества есть, Сергей Михайлович, у ваших избирателей есть.

Миронов: Вы знаете, у меня есть сайт – Миронов.ру или Мирнов.рф. Я читаю все, что туда приходит, и отвечаю на любой вопрос. Я вам могу сказать, что ни разу никто ко мне с таким вопросом не обратился. Он абсолютно открыт, там нет никакой модерации. Я там и матом ругаюсь, и все, что угодно, я все реально читаю сам. Я всегда реагирую на любы запросы или обращения избирателей. Вот в мой адрес ни одного такого обращения не поступало.

Массово поступают обращения от беженцев, которые не могут получить гражданство, у которых огромные социальные неурядицы. Я помогаю и буду помогать дальше. Я каждый день примерно получаю 50-60 таких обращений, ни одного обращения на эту тему не было. У нас же прямой эфир? Вот я сейчас в прямом эфире говорю, что если кто-то, бедные матери, которые погибли, и у них есть вопросы на эту тему, пожалуйста, Миронов.ру или Мирнов,рф пишите мне. И если я получу обращение от реального человека, я готов публично и по всем депутатским каналам делать запрос.

Дзядко: А если нет обращения, если эта тема обсуждается в обществе, эта тема есть?

Миронов: Я давным-давно привык к конкретике. «Все говорят» - это никто не говорит. Всегда у любой проблемы или факта есть фамилия, имя, отчество. Я специально в прямом эфире назвал адрес, это не электронный адрес, это именно сайт, там написана интернет-приемная, мне туда можно написать. Если я получу от реального человека такое обращение, я начну разбираться, я вам обещаю. Кстати, я готов провести свое расследование, сделать депутатский запрос.

Дзядко: А может ли быть таким обращением обращение от телеканала «Дождь»? у нас есть огромное количество информации, полученной от родственников этих людей, которые утверждают, что это не выдумка, которые утверждают, что это не какой-то в интернете нарисованный фейк. У нас есть фамилии, фотографии…

Миронов: Предлагаю написать мне лично, не от телеканала «Дождь». Если у вас есть данные, скажите, что Миронов готов вам помочь.

Дзядко: Так если мы вам передадим, этого для вас недостаточно?

Миронов: Я хотел бы все-таки получить информацию от конкретного человека, от родственника, от матери.

Дзядко: А если конкретный человека вам пришлет, вы пошлете в Министерство обороны?

Миронов: Я обязательно это сделаю, я же публично сказал.