Михаил Прохоров: «Владислава Суркова сейчас нет в политическом поле»

Желнов: Михаил, если все-таки конкретизировать новую расстановку власти, в частности в правительстве, туда перешел работать Владислав Сурков, которого вы называли своим главным политическим оппонентом, которого вы должны были победить. Вы об этом говорили в сентябре после того, как по его вине (вы утверждали) развалилось «Правое дело». Вот он сейчас перешел работать в Белый дом, он начальник аппарата Белого дома, плюс вице-премьер. Вот как, вы победили его или забыли просто об этой риторике?

Прохоров: Насколько мне известно, Владислав Сурков больше не отвечает за политическое поле. В этом смысле, считайте, победил.

Зыгарь: То есть, его влияние так мало, что им можно пренебречь?

Прохоров: По крайней мере, я его влияния сейчас не чувствую.

Макеева: Это результат ваших усилий?

Прохоров: Я не считаю, что это результат только моих усилий. Если есть небольшой камушек в том ведре, которое на весах перевесило, я этим горжусь.

Желнов: То есть, его позиции ослаблены, с вашей точки зрения?

Прохоров: Я вообще считаю, что Владислава Суркова сейчас нет в политическом поле.

Зыгарь: Его сменщик Володин вам кажется менее опасным человеком?

Прохоров: Я бы не стал употреблять термины «опасный» или «неопасный».

Дзядко: Является ли Володин кукловодом, сидящим в Кремле?

Прохоров: Вы знаете, сейчас ситуация довольно сильно изменилась. И для того, чтобы давать ярлыки, является ли Володин кукловодом или нет, надо посмотреть, как будет идти политический процесс.

Макеева: Вы как бы сами с собой полемизируете, называя это «ярлыком».

Дзядко: Слово «кукловод» - это не я придумал, это вы придумали.

Прохоров: Я имею в виду, что когда ситуация очевидная, можно вешать ярлык. А здесь надо человеку дать возможность себя проявиться.

Зыгарь: Еще недостаточно времени прошло с его назначения, чтобы какие-то выводы делать?

Прохоров: Думаю, что недостаточно. Потому что конструкция только сложилась. Одно дело, когда люди переезжали из Белого дома в Кремль, из Кремля в Белый дом – это, знаете, такая вольная конструкция. Они еще как бы не устаканились. Вот они сейчас должны рассесться, конструкция свернулась и результат будет виден, как обычно, осенью. Люди должны притереться и начать работать.

Иоффе: Раз мы заговорили о Суркове, я хотела вас спросить. Вот на вчерашней пресс-конференции, когда вы объявили ваш новый проект, вас как раз Тихон спросил вот этот вездесущий вопрос про «кремлевский проект». Вы посмеялись, поблагодарили и сказали: «Вот он, этот вопрос». Вы уже год в политике, а этот вопрос вас все преследует и преследует и он довольно липкий. Вот как вы понимаете, как вы это себе объясняете, почему вы пока не смогли от этого отделаться?

Прохоров: Мне кажется, именно потому, что у меня такая позиция, видимо, компромиссная. Компромиссная, потому что я считаю, что нужно взаимодействовать со всеми элитами. Если у тебя есть возможность и вход в администрацию президента и правительство и ты можешь повлиять ради движения, ради развития – это надо делать. То же самое – нужно общаться со всеми полярными взглядами, пытаться сделать повестку, которая является в некотором смысле общей. Потому что консенсус – это более быстрое развитие, чем постоянная борьба. Это моя позиция. Я этого не скрываю. Но я – крупный бизнесмен, я врать не хочу. Действительно, у меня есть сторонники, которые работают в различных органах власти. Они мне реально помогают. Возможно, это кому-то не нравится, но с этим я ничего сделать не могу. И разрушать этот образ нужно делами, конкретными делами.

Иоффе: Вот я помню, мы говорили в сентябре после скандального съезда «Правого дела», я вас тоже об этом спросила, вы сказали, что если бы ваш какой-то приятель или коллега также пошел бы в политику, вы бы думали точно также.