Александр Акопов о пользе американских сериалов, борьбе с ВКонтакте и запрете рекламы на платных каналах

Продюсер, президент компании «Амедиа» Александр Акопов в эфире программы Hard Day’s Night рассказал о том, как повлияет на рынок запрет рекламы на платных телеканалах, о вынужденном уходе с украинского рынка, об отношении к пропаганде и современному ТВ.

Дзядко: Мне хотелось бы начать наш разговор с событий предстоящих, с событий, которые обсуждались активно летом, это вступление с 1 января в силу закона о запрете рекламы на платных телеканалах. Называлась цифра почти полторы тысячи телеканалов, которые подпадают под действие этого закона. На ваш взгляд, сильно изменится рынок с 1 января будущего года?

Акопов: Это хороший вопрос, хотелось бы, чтобы индустрия активнее обсуждала этот вопрос. Мне кажется, к сожалению, дискуссия идет крайне вялая. Как обычно, в 30-х числах декабря все соберутся и начнут в последний день кричать: «Что же нам делать с 1 января». Я сторонник того, чтобы, прежде всего, операторы собрались вместе и определили свою политику, что они собираются делать в этом вопросе.

В итоге идея за этим законом благая, смысл его – убрать демпинг с рынка и поднять общий объем денег, который собирает рынок. Ясно, что сделать это одномоментно довольно сложно, потому что если вы сегодня разговариваете с операторами, все вам скажут: «Не будем менять никакие цены». Но надо четко понимать, что 100 каналов за 100 рублей – это абсурд, так рынок платного телевидения жить не может. Но, к сожалению, он жил так в последние годы.

Первое, что нужно сдвинуть с места, это эту историю. Если сравнить объем рекламы, который получал рынок, с объемом даже этой небольшой подписки, то подписка, если я не ошибаюсь, по всем кабельным каналам где-то составляет 1 миллиард 200 миллионов долларов. Объем рекламы в 10 раз меньше – где-то 150 миллионов. Так что подписка – это основной источник дохода канала, сегодня это капельки, которые делятся капельками по слишком большому количеству каналов. Я считаю, что есть очень существенное пространство для развития платного-платного телевидения, то есть то, что называется в международной практике, а ля карт, когда человек платит за тот самый канал, который он хочет смотреть. Насколько я понимаю, ваш канал работает так сейчас.

Дзядко: Мы движемся в том направлении.

Акопов: Мы с самого начала начали по этой схеме, поэтому нам эта ситуация знакома и мы здесь большой проблемы не видим. Мы движемся теми темпами, которые мы себе предсказывали. Очень мало таких каналов, это фактически наш канал и «Наш футбол». «Наш футбол», надеюсь, я не раскрываю никаких тайн, они вполне уже находятся в рамках или близких или уже за окупаемость, по крайней мере, они чувствуют себя нормально. Мы в эфире год и растем достаточно прилично в соответствии с нашими схемами, поэтому это не вызывает у нас особых беспокойств. Мне кажется, что рынок должен двигаться в этом направлении.

Дзядко: Поправьте меня, если я ошибаюсь, что, например, «Амедиа премиум» - это около 400 тысяч человек. Верно?

Акопов: Нет, сегодня еще 400 нет, но близко к 300.

Дзядко: В любом случае «Амедиа 1», «Амедиа 2» - там цифры в 10 раз больше.

Акопов: Да, конечно. Это каналы, которые продаются в пакетах, как только стало известно об этом законе, я тут же сказал, что мы каналы закроем. В этот же день нам начали звонить операторы и говорить, что мы будем за них платить, поэтому, видимо, мы их не закроем.

Катаев: У вас были планы по созданию канала, который, в основном, будет показывать классические сериалы, а -ля «Клан Сопрано» и русские сериалы. Они остаются?

Акопов: Они остаются. Мы буквально осенью должны ввести в строй еще один канал платный. Там немножко другая будет структура. Его идея заключается в том, если у нас сегодняшний канал «Амедиа Премиум» идет за американским каналом, то есть серии показываются раз в неделю, как только они выходят в Штатах, через какое-то время в те же сутки они выходят у нас. Тот канал будет больше рассчитан на «запойных» зрителей сериалов, то есть там мы будем показывать по 6 серий подряд, с тем, чтобы за выходные или за два вечера человек смог посмотреть. И это будет основная конструкция.

Что касается русских, мы будем сейчас очень активно привлекать все русские сериалы, которые захотят появиться у нас на канале раньше обычного эфира, естественно, стараясь их как-то фильтровать по качеству, чтобы это по аудитории совпадало с тем, что у нас идет, а это все-таки HBO. Я очень рассчитываю сейчас на «Чернобыль», это следующий шедевр ТНТ. Я бы сказал, что это сильнейшая вещь, просто сильнейшая по тому, как она сделана. Она сделана недорого, она не может конкурировать по бюджетам с американскими сериалами, но такого плотного триллера отечественного я не видел давно. Я лично посмотрел 4 серии подряд - это очень сильная штука.

Таратута: И оказались «запойным» зрителем сериала.

Акопов: Я оказался реально «запойным». Я под впечатлением, потому что недавно смотрел. То, что ребята, которые работают для ТНТ, они четко улавливают, что там язык сегодняшний, там люди, как живые. Это очень сложная вещь.

Казнин: Про Чернобыль это, про события?

Акопов: Там все происходит рядом с Чернобылем, но вообще это роуд-муви, настоящий триллер. Туда в итоге приезжают сюжеты.

Дзядко: Можете объяснить на пальцах, вот вы существовали «Амедиа 1», «Амедиа 2», существовали с рекламой.

Акопов: Мы не успели пожить с рекламой, мы были первый год и, честно говоря, не очень рассчитывали. Понятно, что на первый год канал ничего не собирает, и мы не собирали.

Дзядко: И на какую модель вы теперь переходите?

Акопов: Мы переходим на обычную модель. Мы смотрим, что нам будут платить операторы, соответственно, бюджет, который мы будем тратить на эти каналы, будет меньше, чем нам будут платить операторы. Поэтому я и говорю, что желательно сегодня добиться какого-то согласия о том, что рынок должен подрасти. Зрители уже переехали ту черту, когда они могут платить 100 рублей в месяц за то, чтобы получать 100 каналов.

Казнин: А сколько они должны платить?

Акопов: Они могут платить 300 совершенно спокойно. Я считаю, что сегодня рынок совершенно готов к тому, чтобы средний зритель потихонечку начал платить 300 и плюс к этому еще покупал особо дорогие каналы а ля карт, именно те, которые ему нужны.

Таратута: Я так и не поняла, во-первых, как вы относитесь к этому закону.

Акопов: На сегодняшний день я отношусь к нему позитивно. В первый момент он меня как-то смутил, потому что возник вопрос, что мы будем делать с рекламой. Потом я понял, что это может привести к тому, чтобы поднять рынок.

Таратута: Ну да, как только ставят железный занавес, сразу начинает расти отечественный продукт.

Акопов: Ничего плохого здесь нет.

Таратута: Это спорный вопрос, но уже идеологический. Мой вопрос другой. Я совершенно согласна с вами, что когда чего-то мало, и это разделено на всех и тонким слоем, это всегда плохо. Но это как бы хорошо в случае с государственными субсидиями, с чем-нибудь, что отдается как бы из общего котла и имеет отношение к нашим налогам. Но мы сейчас говорим о рынке, о частных деньгах. Почему нужно каким-то каналам запрещать зарабатывать еще и таким способом? Это как-то вопреки законам бизнеса.

Акопов: Тут дело не в том, что кто-то запрещает зарабатывать еще и этим способом.

Таратута: То есть подписки – это хорошо, но почему запрещать людям получать деньги от рекламы, которая, в общем, тоже двигатель прогресса?

Акопов: Давайте пойдем по ситуации развитых рынков. Если не вдаваться в большие формулы, то если люди платят, условно говоря, миллиард долларов за то, чтобы подписаться на что-то, то, грубо говоря, там еще должен быть примерно миллиард долларов рекламы, но их нет. Их нет по очень простой причине – качество каналов в массе своей очень плохое, из этих 150 миллионов 30 миллионов собирает Discovery – тоже небольшая военная тайна, дальше еще какое-то количество каналов и все.

А остальные собирают просто крохи, не понимая, на что и как они существуют. Это фактически не бизнес, а такой, как сейчас любят говорить, стартап, инвестиционный проект. И это состояние, в котором люди находятся годами. На самом деле подавляющее большинство каналов в минусе, сидит и морочит голову инвесторам, что мы сейчас начнем отбиваться.

Таратута: У Discovery все хорошо.

Катаев: Пусть закрываются эти каналы тогда.

Акопов: За Discovery вы не беспокойтесь, с ним все будет хорошо. Мне кажется, что сейчас может наступить такая ситуация, при которой люди поймут, что телевидение бесплатное – это 30 каналов, мультиплекс, за все остальное надо платить.

Ростова: У меня такое ощущение, что это идеальная картина, которую вы рисуете, можно было бы согласиться. Но возникает вопрос о неравности условий. Если, например, канал LifeNews может купить несколько маленьких частот в городах, в которых никто не смотрит, если у канала РБК есть только одна эфирная частота, почему они будут иметь право продавать рекламу в отличие от канала «Дождь», например, который этого не сделал.

Катаев: Тем более, LifeNews получил эти частоты после запретов на их получение.

Ростова: То есть создание неравных условий.

Акопов: Поскольку я эти частоты им не выдавал, я могу ответить здесь по-простому. Любые трудности, которые возникают на нашем пути, имеют субъективные, объективные, какие-то причины. А дальше мы садимся и решаем, вы в состоянии эти трудности преодолеть или нет.

Дзядко: А как вы объясните само возникновение вдруг летом 2014 года самой этой инициативы, ее столь поспешную реализацию?

Акопов: Мне сложно сказать, я не законодатель, хотя на примере пиратской истории мы прошли, как это возникает. И это на самом деле очень интересная история, которую можно рассказать. Я не знаю, была какая-то история, кто-то занес в Госдуму, и она прошла.

 

Катаев: Они ведь антирыночные по своей сути, как вы считаете?

Акопов: Я бы сказал так, что любую инициативу, которая что-то регулирует, можно назвать антирыночной, даже размер налогов, такой или такой, тот можно назвать антирыночным, и такой размер налогов можно назвать антирыночным. Я не думаю, что это впрямую антирыночная инициатива, наоборот. Мне кажется, что общий объем рынка от этого вырастет, в итоге вырастет качество каналов, их останется меньше. И когда реклама снова будет разрешена, а понятно, что она будет снова разрешена, не знаю, это будет через 3 года или через 5 лет.

Дзядко: А почему?

Акопов: После того, как рынок перейдет в новое состояние, появится какое-то количество качественных каналов, я думаю, что после этого рекламу можно будет снова разрешить. И тогда денег на этом рынке будет больше.

Ростова: Но вопрос ведь даже в том, что такое платные каналы, и он не прописан законодательно. Роскомнадзор назвал число этих каналов – 1 400, то есть сделал какую-то оценку, но никто на самом деле не знает, сколько это каналов. И даже советник гендиректора Национальной ассоциации телерадиовещания в интервью «Слону», например, говорил, что у нас в принципе в стране существует такое количество каналов, а Роскомнадзор выдает эту цифру как платные каналы.

Акопов: В любом случае это каналы, которые находятся дома у зрителя, потому что он платит какие-то деньги за какой-то пакет.

Ростова: Но это не прописано законодательно.

Акопов: Я уже не готов настолько глубоко изучать эту историю. Я готов обсуждать каналы, у которых есть более-менее понятная рыночная модель. Поскольку мы этим серьезно занимались, то ясно, что 1 400 каналов, которые существуют на нормальных рыночных условиях в эфире, их просто быть не может. Значит, какие-то региональные, маленькие каналы, канальчики, которых кто-то поддерживает, просто отбить это невозможно. Это тоже на самом деле очень большой вопрос. Я сторонник того, что все должно жить от зрителя, от рынка. Если человек в состоянии платить, пусть живут.

Ростова: Вы для себя как поняли, что вы входите в список этих каналов, потому что списка не существует?

Акопов: У нас не было никакой другой модели изначально. Мы знали, что изначально у нашего канала аудитория узкая, у нас, слава Богу, никаких иллюзий на эту тему не было. Мы посчитали слева, справа, снизу, сверху, мы понимали, что наша максимальная аудитория – миллион человек, больше просто быть не может. И мы из этого исходили. При миллионе зрителей никаких шансов быть кабельным каналом, поддерживаемым от рекламы, просто нет.

Дзядко: Можете пояснить появление сообщения где-то месяц назад, что якобы создается ассоциация тематического телевидения.

Акопов: Я слышал об этом.

Дзядко: Одним из учредителей якобы является «Амедиа», и опять же якобы одной из первых задач ассоциации будет как раз борьба с этим законом.

Акопов: Такая ассоциация действительно создается. Я думаю, что это вещь полезная. Я не думаю, что борьба непосредственно с законом имеет перспективы, а вот коллективные переговоры с операторами перспективы, безусловно, имеют. Я еще раз говорю: я удивляюсь, почему до сих пор это не происходит. Это нужно делать.

Катаев: Мы сейчас говорим о телевидении. Насколько вообще корректно говорить о телевидении, может, стоит об интернете задуматься вперед и на это делать ставку? Например, ваши телесериалы большинство моих знакомых, и я в том числе, смотрят через сайт «Амедиатека», а не через канал «Амедиа». Как вы для себя стратегию передвижения в интернете рассматриваете?

Акопов: Это два совершенно разных телевидения. И то телевидение, и это телевидение, но интернет – это телевидение сознательного выбора, там нет потока, на который я могу прыгнуть и плыть. А то телевидение – это телевидение потока, в который я могу включиться в любую секунду. Поэтому цифры, и это везде, на порядок, в 10 раз, в 8 раз больше в обычном канальном телевидении именно потому, что оно фоновое. Не секрет цифры того же HBO. Подписчиков HBO, которые платят по 15 долларов в месяц, если не ошибаюсь 34 или 35 миллионов в США, тоже не вся страна. Если 35 миллионов на 110 миллионов хаус-холдов.

Катаев: HBO опережает Netflix, который активно онлайн работает.

Акопов: Да. Три года назад HBO открыл подписку на ровно тот же набор продукта в интернете, сервис HBO GO. Он был бесплатный, и каждый, кто был подписчиком HBO, мог бесплатно зарегистрироваться и стать подписчиком этого сервиса. Через три года с большим скрипом подписалось, зарегистрировалось в этой системе 7 миллионов человек – четверть. Что касается регулярного смотрения, то смотрят только то, что называется catch up. То есть, если человек пропустил серию на основном канале, то тогда они обращаются к интернету. То есть такое смотрение в интернете очень ограничено в Штатах. У нас чуть больше, потому что есть привычка, созданная пиратами в свое время, есть какой-то недоступный продукт, он есть в интернете, и какая-то группа любителей уже привыкла, что это можно в интернете смотреть.

Я большие надежды возглавляю на Smart TV, это перспективная технология, по крайней мере, у нас Smart TV на сегодняшний день уже вровень идет с обычным интернетом, с браузерами и приложениями. Она кривая на сегодняшний день, то есть, если вы сегодня начнете кому-то рекламировать Smart TV, щелкать пультом, говорить: «Вот так, вот так», человек скажет: «Спасибо», может, нажмет на кнопочку, но через день перестанет. Это происходит потому, что это сделали в свое время, потому что можно было сделать, поставили слабые процессоры, тупой интерфейс, невозможность нормальных обновлений. Тем не менее, аудитория росла.

На сегодняшний день это уже другое поколение Smart TV, там более сильные процессоры, там сейчас пойдет, наверное, смена интерфейса. Это все происходит, к сожалению, потому что Apple выпустил сейчас что-то, если бы они быстро выпустили Apple TV, остальные зашевелились бы. Но поскольку Apple ничего не сделал, никто не шевелится. Я возлагаю большие надежды, вот сейчас Samsung уже продает в России две модели Smart TV, которые сделаны на Android. Это означает, что там более мощные процессоры, соответственно, функционал гораздо шире, и у человека уже не возникает такого ужаса, когда он привык на телефоне, нажал кнопку – что-то произошло, а здесь ничего не происходит.

Smart TV – это серьезная история, скажем так, для наших жанров, для чисто развлекательных, для кино, потому что это надо смотреть на большом экране. Вы, например, вы – новости, вы – информация, вас можно смотреть и на телефоне.

Катаев: То есть рано говорить о смерти телевидения?

Акопов: Я думаю, что совершенно бесполезно говорить о смерти телевидения – мы не позволим.

Ростова: Через 25 лет будет сплошное телевидение.

Дзядко: Нас оно переживет.

Акопов: Вот эту шутку можно отнести к интернету. Этот наш замечательный персонаж из «Москва слезам не верит»…

Катаев: 20 лет сплошное телевидение.

Акопов: 20 лет сплошное телевидение. Я 20 лет уже слышу, что интернет всех победит, но что-то пока как-то не очень.

Другие выпуски