Валерий Трапезников: Собянин допустил на поле других игроков, чтобы почувствовать свою силу – как гладиатор Спартак

 Таратута: Речь идет, если я правильно понимаю о том, что журналисты в журналистской деятельности в некоторых своих аспектах приравнивается…

Трапезников: Будет приравниваться.

Таратута: Я говорю о проекте. Приравнивается к деятельности сотрудников правоохранительных органов и санкции за насилие в отношении журналистов ужесточаются. Расскажите, в чем детали этого проекта, потому что не все в курсе. А мы дальше с вами станем обсуждать.

Трапезников: Во-первых, у нас есть Конституция РФ, она должна у каждого быть дома. Статья 29 четко говорит: «Закрепляется право на свободный поиск и получение информации и публикование информации в СМИ». То есть база – наша Конституция. И, естественно, в последнее время десятки, даже сотни журналистов подвергались насилию и в Москве, и в регионах. Возникает вопрос: как их защитить? Потому что я считаю, что журналисты – это сливки общества в какой-то степени. Они доносят информацию до граждан. Объективную, субъективную – но без журналистов просто не бывает демократического общества. Конечно, у нас после того случая, который в Дагестане произошел – зверски расстреляли журналиста, который опубликовал, может, даже не самую такую взрывную статью – это была последняя капля. И мы с моим коллегой из партии «Справедливая Россия» Сердюком решили закон внести. Закон очень интересный и очень короткий. Просто те журналисты, которые получают угрозы – не физическое насилие, угрозы… Уже за это наказывать тех людей, которые угрожают журналистам. Небольшой пример: я только что из региона, в маленьком городке одна журналистка – впереди выборы – решила публиковать статью об одном кандидате в депутаты и о втором. Уже начались звонки: «На каком основании ты опубликовала». Она ответила, что «просто». «А не нужно было», - он ей начинает угрожать. Даже вот такая вроде бы мелочь, и она уже после того, как я ей все рассказал, двумя руками за: «Быстрей принимайте такой закон».

Таратута: Наверняка, вы нашли сторонников своей инициативы среди журналистов…

Трапезников: И противников.

Таратута: Потому что все любят, когда их немножечко выделяют из толпы. Но тут такой вопрос, начну издалека: когда что-то происходит на митингах и страдает, например, омоновец, то представители власти или его коллеги по правоохранительным органам всегда говорят, что одно дело – страдает обычный человек, а другое – такая махина, омоновец, семь сил обычного человека и все дела. В этом подходе есть нечто, похожее на высокомерие….

Трапезников: Не будем об этом говорить. Мы не об ОМОНе сейчас говорим.

Таратута: Я почему привела пример про ОМОН? Потому что на самом деле журналисты, и я в том числе, и моих коллег много, которые считают, что хорошо, чтобы уже действующий закон исполнялся в отношении всех людей, в том числе и журналистов. И что журналистам такая особая категория не нужна.

Трапезников: Это с точки зрения, может быть, московской тусовки. Вы здесь все на виду. А я считаю, что если журналист пришел на митинг, любой – оппозиции, не оппозиции – и если он исполняет свой профессиональный долг, он объективно или субъективно освещает действия на этом митинге, предположим, его нужно защищать так же, как вышесказанного омоновца. Потому что мы хотим в законе приравнять ваши права.

Таратута: Просто я не очень понимаю, зачем нужно приравнивать.

Трапезников: Потому что это не простой гражданин. Журналистка, такая красивая, как вы, одна из самых красивых журналисток России, идете на митинг. Возникает, предположим, у людей желание помешать вам освещать события на митинге, в прессе. Мы хотим, чтобы журналисты получили полное право освещать все действия…

Таратута: У журналистов существуют такие степени защиты. Во-первых, у журналиста есть корочка, которая отделяет его от мирных граждан, если так можно выразиться…

Трапезников: Корочка не защищает в уголовном плане…

Таратута: И в этом смысле, когда человек идет на митинг, а сейчас все очень смешалось, потому что у некоторых журналистов есть и гражданская позиция, они иногда идут на митинг как журналисты, а иногда…

Трапезников: Нет, если он исполняет обязанности по заданию редактора. Если он просто будучи в отпуске идет во главе какой-то колонны, но не как журналист, а как гражданин России – это одно…

Таратута: Так вот, о чем хочу сказать. Есть история  про защитные жилеты, которые часто выдают правоохранительные органы городские. И это тоже выбор каждого журналиста, как он хочет себя вести: отличаться от людей или не отличаться. И никто никому тут не указ. Каждый принимает решение за себя. Вопрос в том, что не лучше ли, вместо выдвижения инициативы, озаботиться расследованием и слежением за тем, чтобы были расследованы те уголовные дела и те нераскрытые дела по уже случившимся нападениям?

Трапезников: Я вас понял. Тогда вы позовете не законотворчество, я занимаюсь законотворчеством. Тогда посадите сюда Чайку, Бастрыкина…

Таратута: Я с вами согласна…

Трапезников: Почему я должен отвечать за эти органы?

Таратута: Объясню. Вы не должны отвечать, это вовсе не ваша задача.

Трапезников: И потом… я в полемику не вступаю, потому что их профессиональная деятельность. Я пишу законы для народа.

Таратута: Абсолютно согласна с вами. Проблема заключается в том, что законодатели могут заниматься разными полезными делами, в том числе писать депутатские запросы, обращаться к правоохранительным органам в тех случаях, в которых…

Трапезников: При условии, если к ним обращается гражданин России из округа или субъекта Федерации.

Таратута: Конечно. Но вы в данном случае говорите о том, что вашу законодательную инициативу уже поддержали какие-то люди в регионах.

Трапезников: Ну, вот сегодня РИА-Новости, уйма журналистов, по-моему, 20 или 30 человек, и все с интересом восприняли эту инициативу. Меня это поражает. А ваших коллег там не было. Хорошо, что вы пригласили меня. Я рад, что вы тоже решили обсудить тот закон, который нравится – не нравится вам.

Таратута: Я просто пытаюсь…

Трапезников: Это ваша субъективная точка зрения.

Таратута: Вы внесли эту инициативу, и, видимо, считаете иначе. Просто есть масса людей, которые считают, что не нужно плодить льготы.

Трапезников: А какие это…? Это не льготы!  

Таратута: Не льготы для людей…

Трапезников: Льготы  - это не защита. Это что-то там «поехать куда-то» и так далее. Во всем мире журналистов иногда обижают. Почему? Потому что их не любят иногда. Потому что у них есть своя точка зрения. Я к журналистам отношусь так: независимо от того, что пишет, это его гражданская позиция. Правильная или неправильная? Это в зависимости от мировоззрения. И для меня не играет большой роли: в оппозиции, не в оппозиции. Просто я считаю, раз вы выбрали судьбу журналиста, вас нужно защитить от тех или иных явлений.

Таратута: В некотором смысле, если вы так защищаете права журналистов, то вам должны быть не чужды какие-то вещи, связанные со свободой слова.

Трапезников: Безусловно.

Таратута: Как вы тогда относитесь к заведению уголовного дела на тех ребят, которые вывешивали плакаты на Госдуме в день защиты Алексея Навального?

Трапезников: Это же безобразие. Вы представляете: как это на здание? А потом нужно нанять уборщицу, заплатить деньги. Это растрата бюджетных средств. Вообще, я считаю….

Таратута: Это адекватное наказание, вам кажется?

Трапезников: Не надо. Во-первых, у нас прекрасный закон о митингах и шествиях. Регистрируйтесь, идите и митингуйте на любую тему. Но не надо портить имущество. Это историческое здание, это бывший Госплан. Сейчас там нижняя палата парламента. Можно уважать – не уважать, но это символ власти. Не нужно забывать об этом. Это самое главное. Для меня это мелкое хулиганство. Это нехорошо. Стой с плакатом, унеси его домой или в урну его выброси, но нельзя его наклеивать на здание.

Таратута: А вы готовы посадить человека за то, что он приклеил стикер?

Трапезников: Им нужно разъяснить. Это ваша задача: что вы идете на митинг, не вздумайте безобразничать, портить госимущество. Посадить? Как посадить? Если нарушил закон, закон для всех должен быть одинаков. Мы понимаем закон, сейчас, как Дамоклов меч, будет висеть над теми людьми, которые вам угрожают. Они почешут затылок, подумают: а стоит ли угрожать вам.

Таратута: Пока вы говорили, что это наша задача что-то там разъяснять людям, которые вешают стикеры, я подумала, что это очень удобно делать из автозаков, куда на последнем митинге в защиту Алексея Навального посадили просто идущих по улице людей…

Трапезников: Это, знаете, не будем говорить. Я там не был. Вы там были, я наблюдал за вами.

Таратута: Я находилась здесь и вела новости. Мои коллеги находились в автозаке.

Трапезников: Я не понимаю. Вы привешивали эти всякие  плакатики? Нет. Потому что у вас сознание намного выше, чем у ваших коллег.

Таратута: Мы не станем сейчас это обсуждать, поскольку находимся просто в разных позициях.

Трапезников: Нет, мы с вами на одной позиции. Мы любим Россию и хотим, чтобы в России была настоящая демократия.

Таратута: Мой вопрос в том, способны ли вы или хотите ли вы, одной рукой защищая журналистов и принимая свободу слова как высшую ценность, - потому что вам кажется, что это почти такая же ценность, как свобода применения насилия в нужных целях (то есть вы хотите приравнять правоохранительные органы и журналистику), - кажется ли вам, что можно человека за стикеры упрятать куда-нибудь в неприятные места.

Трапезников: Это тема не моя. Это хулиганство.

Таратута: Хочу просто последовательности в ваших мыслях.

Трапезников: Если человек идет и на дом, где вы живете, приклеивает всякие вещи, я считаю, что неправильно. Я считаю, что это ваше имущество. В данном случае, это здание парламента РФ. Нужно уважать. Если взять по законам Запада: если там на Конгресс США будут наклеивать, их размажут. У нас еще очень демократическая… Мы слабо относимся к защите конституционных прав граждан России. Я обижен. Я там работаю, я получаю зарплату, и какие-то бумажки мне наклеивают. Я возмущен. Честно говорю. Не знаю, как другие депутаты. Я готов выйти на субботник.

Таратута: Я хочу вам помимо субботника посоветовать посмотреть, какие законы принимают ваши коллеги.

Трапезников: Законы принимают – да – изумительные. Только я еще раз вам говорю: мы работаем, и не нужно все на Думу наваливать. Есть Совет Федерации, там нет политики, это представители субъектов Федерации. Есть президент. Почему Дума-то вам мешает? Дума – изумительный орган. Да, бывают, конечно, минусы. Люди в чем-то ошибаются. Но в целом все законы принимаются на основании требования народа. Может быть, не той части меньшинства, но, извините….

Таратута: К слову о меньшинстве. Вы были одним из самых громких и последовательных критиков протестного движения. Вы выступали на митинге, как ваш коллега, полпред Холманских в некотором смысле даже приподнялись карьерно благодаря своей красноречивой…

Трапезников: Как? Меня избрали до всяких…

Таратута: Послушайте, благодаря такой красноречивой позиции вы тому самому меньшинству в народе запомнились как коллега Холманских – именно благодаря этим изречениям. Как вы относитесь к тому, что сейчас у протестного движения появился свой делегат и свой кандидат на выборах мэра Москвы, а именно Алексей Навальный?

Трапезников: Знаете, я не живу в Москве, я работаю в Москве, живу в регионе. Я не имею права голосовать в Москве, я голосую в своем любимом городе.

Таратута: Это же все-таки вещи, которые касаются не только Москвы…

Трапезников: Почему? Это не президент России. Вам жить под управлением мэра, а не мне. Так что извините.

Таратута: Представьте себя аналитиком. Вы не любите протестное движение. Как вам кажется?

Трапезников: Я его безумно уважаю, но в рамках законодательного поля РФ. Я сам всю жизнь на митингах, понимаете? С 90-х годов. Я почувствовал свободу, наконец-то, она появилась. Я и сейчас… но опять же -  в рамках закона. Ведите себя хорошо. Эти портреты можете 6х6 нести, но потом унесите в мусорный ящик. И не перекрывайте улицы.

Таратута: Так все же, вы относитесь с большим уважением к протесту. А к Алексею Навальному?

Трапезников: Я понятия не имею, кто такой Навальный. Я знаю, но как к нему относиться? Я к вам прекрасно отношусь, потому что вы журналистка, и вы меня пригласили о журналистах говорить. Навальный – не журналист. Мы тему закрываем. Все.

Таратута: Валерий Владимирович, я задам вопрос в развитие темы и закрою ее, очевидно, когда кончится наше время. Вы не станете рассуждать на тему московских выборов, поскольку вы не москвич, и действительно живете в казенной квартире, в которой я была у вас в гостях. «Единая Россия» сейчас на выборах помогла кандидату Навальному. Вы можете не говорить про московские выборы и про этого кандидата, это вас не касается, но партийные дела – это ваши дела. Сейчас многие говорят, что, несмотря на то, что хотели скомпрометировать Алексея Навального, сказав о том, что «Единая Россия» и муниципальные депутаты, которые  к ней примыкают и от нее зависят…

Трапезников: Не зависят. У нас независимые депутаты…

Таратута: Ну, у нас Сергей Собянин просто попросил своих депутатов…

Трапезников: Это его право как гражданина России.

Таратута: А вот ваши бывшие соратники, коллеги (вы в разное время работали), которые стали политологами, говорят о том, что «Единую Россию» просто унизили, заставили собирать голоса тому человеку, который называл партию «партией жуликов и воров». По указке партия может выполнять все, что угодно?

Трапезников: Нет. Здесь ведь лично Собянин обратился помочь. Ну, он правильно, как игрок. Ему нужно большое поле, чтобы играть – так играть. Выиграть – так выиграть. Полностью победить всех и стать мэром. Вот задача его, как и любого из кандидатов. Это прекрасно.

Таратута: И зачем ему нужен Навальный в этой связи?

Трапезников: Давайте не будем о слово «Навальный» говорить. Просто один из кандидатов – так будет демократично. То есть с точки зрения сильного игрока он допустил на поле других игроков, чтобы почувствовать свою силу, как Спартак, гладиатор. Побеждать – так побеждать. Я считаю: правильная позиция.

Таратута: Скажите, что вы почувствовали как член партии? Что почувствовали ваши коллеги? Что они вам сказали в «Народном фронте», в «Единой России», когда выяснилось, что кандидат, которому всем миром партия и правительство собирали подписи, чтобы у Собянина как у сильного игрока была конкурентная площадка, когда он оказался арестован в зале суда?

Трапезников: Я не прокурор, я дело не читал.

Таратута: Я вас сейчас про партию. Вот партия собирает голоса преступнику.

Трапезников: Он не преступник.

Таратута: По версии тех людей, которые его арестовали.

Трапезников: Пока еще апелляция подана и так далее…

Таратута: Я вам говорю про день ареста. Вот человека арестовывают в зале суда.

Трапезников: Вы очень хитрая журналистка. Мы с вами пришли изучать законопроект. Вы моментально свернули и на политическую меня толкаете… Но я-то пришел к вам зачем? Законопроект обсуждать. А вы мне какого-то Навального. Да Бог с ним! Дай Бог ему здоровья. В данном случае мы с вами должны сесть и читать: статья 144 УК ч. 4,5, статья 63 УК РФ. Вот о чем мы должны говорить! А вы меня толкаете к этому господину Навальному. Если сказать честно, что он есть, что нет. Я с ним  не дружу и дружить не буду не от того, что… у нас разные категории.

Таратута: Ответьте на вопрос. Думаю, что партийные дискуссии будут вестись по правилам, которые приняты…

Трапезников: У нас самая демократическая партия.

Таратута: А вот в этой студии гости и ведущие ведут дискуссии в том формате, в котором…

Трапезников: Но вы тему задавали мне. «Господин Трапезников, я вас приглашаю на обсуждение законопроекта». А вы мне пошли опять какие-то митинги. Так вызывайте руководителя ОМОНа московского, беседуйте с ним. Я к вам с радостью прилетел из региона именно на обсуждение закона.

Таратута: Мы с радостью пока прилетели на пресс-конференцию. Рада, что вы пришли ко мне. Думаю, вам не составит никакого труда отвечать на вопросы, которые я предлагаю. Партия собрала голоса. Напоминаю вам, что вы член партии «Единая Россия», член президиума генсовета. Человека арестовывают в зале суда. Что чувствуют ваши однопартийцы?

Трапезников: Это их спрашивайте. Почему у меня спрашиваете?

Таратута: Я вас спрашиваю как члена «Единой России».

Трапезников: Я вообще-то считаю, что партия должна всем помогать.

Таратута: Что сказали ваши коллеги? Это не может не обсуждаться в кулуарах, потому что у журналистов, которых вы сейчас защищаете, и вообще, во всем политическом  спектре случай с Навальным, которого осудили, а потом выпустили…

Трапезников: Вот если бы вы мне сказали: что про закон и про Навального, я бы не пошел. Он мне неинтересен. Чего вы мне мозги-то пудрите по Навальному? Есть Навальный – хорошо. Нет Навального – хорошо.

Таратута: Не нравится вам эта тема? Хотите защищать журналистов, которые…

Трапезников: Меня эта тема не интересует. Я пришел ради прекрасной журналистки, которой восхищается вся демократическая страна наша. А вы мне говорите всякую чепуху.

Таратута: Оставим это на потом. Давайте перейдем… Не хотите вы говорить об отношении партии к такому случаю…

Трапезников: Это не моя тема…

Таратута: Хотя мне кажется, что тема ваша, и что как член партии вы должны… наверняка, имеете позицию по данному вопросу…

Трапезников: У нас каждый член партии имеет право на свои поступки. Захотел Собянин – значит, это его дело. У нас нет такого в уставе. Вы устав нашей партии читали? Почитайте. Обязательно вам нужно. Я вам его подарю. И напишу: «Лучшей журналистке…»

Таратута: Многие читали устав вашей партии, не делают это каждый день, иногда читают Конституции и сверяют конституционные положения с думскими инициативами. Вы один из членов комиссии по распределению средств президентских грантов для НКО. Как вы туда попали?

Трапезников: Как? Так это же тема. Это Российский союз молодежи. Моя тема – промышленная политика. Я говорю: «Конечно, нужно». Хочу, чтобы молодые люди шли на производство. Если они напишут изумительные вещи о том, что это поможет нашим молодым людям определиться и пойти работать в промышленность, естественно, я поддержу грант. Как я попал? Я не попал. Меня пригласили. Потому что знают, что я 50 лет на производстве проработал.

Таратута: А вам нравится кандидатура Панфиловой, которая оказалась во главе правозащитного распределения грантов?

Трапезников: Я ее давно знаю, в смысле даже не как вас. Ее не видел так близко. Но это опять же не моя тема. Вы все хотите, чтобы я за всех отвечал. В данном случае я отвечаю за это. За гранты – да, не попал….

Таратута: Депутаты Госдумы как врачи ухо-горло-нос. Про ухо их можно спрашивать, а про…

Трапезников: У нас разделение по комитетам. 30 комитетов! Ну, Панфилова, я считаю… она давно на виду, она грамотная. Она была, по-моему, в Верховном совете от профсоюзов. Ее выбирали. А раз она от профсоюзов, значит… Профсоюзное движение – вообще самое главное движение в России и в мире.

Таратута: Скажите, вы как-то следите за подготовкой к региональным кампаниям? 8 сентября выборы в разных регионах.

Трапезников: Конечно.

Таратута: Как вы относитесь к тому, что не будет (сегодня снова была актуализация новости), что в региональных кампаниях не будет прямого участия Путина и Медведева. Не будет специальных билбордов…

Трапезников: А причем здесь… Президента мы избрали до 2018 года. Какие проблемы? Медведев не избирается. Его назначают. Дума утверждает. Я не могу понять….

Таратута: Мне интересно, почему приняли такое решение.

Трапезников: Так спросите Пескова. Он все знает.

Таратута: Спрошу. Обязательно. Тогда ответьте мне на вопрос про Ярославль. Наверняка, вы следите за этой историей, серьезной для вашей партии.

Трапезников: Я там был много раз.

Таратута: Я слышала о том, что областной список «Единой России» возглавит Терешкова.

Трапезников: А кому же возглавлять-то? Вы же знаете, откуда она родом? Вы знаете, она депутат, пользуется большим авторитетом, уважением.

Таратута: Почему именно на нее пал выбор? Такую популярную народную героиню поставили?

Трапезников: Не поставили. Она сама попросила, потому что это ее родина.

Таратута: Ну, все-таки задействовать такой ресурс с таким… не политическим, а узнаваемым лицом.

Трапезников: Понимаете, она член фракции «Единая Россия». Прошла по спискам «Народного фронта». Естественно, она более за город, за область. Активно переживает. Я рядом с ней сижу, она все время: «Валерий, как там Ярославль?» Я  у нее спрашиваю, потому что там рыбинские моторы вместе с пермскими моторами работают. Это человек, который болеет за регион. Она не может себе представить, что там какой-то бардачок стал непонятный.

Таратута: «Бардачок» - вы так называете ситуацию в Ярославле? А как вам кажется, удастся Терешковой сломить негативное отношение к «Единой России»? Если судить по выборам мэра Ярославля, все-таки это избранный мэр, такую прям народную ненависть к «Единой России», судя по цифрам?

Трапезников: Я выбран от Пермского края. Я в Ярославле был, выступал на телевидение. Но я не могу.. Как это: любят – не любят. Любить можно вас, а не партию.

Таратута: Покончим со мной.

Трапезников: А как? Вы ко мне пристаете, я к вам.

Таратута: Как вам кажется, надо сажать мэра Урлашова?

Трапезников: Сажать?

Таратута: Из-за этого «бардачка»…

Трапезников: Если суд докажет, что он виновен, нужно выполнять уголовный кодекс РФ. Виноват – садись, не виноват – не садись.

Таратута: А что вы назвали «бардачком»? Если мэра заподозрили в чем-то – это дела правоохранительных органов… А вы, наверное, имеете в виду митинги, которые там были? Которые организовал Урлашов. Урлашов призвал выходить свой город на митинг против жуликов и воров.

Трапезников: Видите, в чем дело. Если мэра избрали, моя точка зрения, он должен забыть о политике. Он должен бегать по дворам, смотреть, где… спускаться в канализационные люки, смотреть, как там водопровод. А организовывать митинги, будучи мэром, это смешно. Мэр – чисто хозяйственная должность. Если бы мэр был во главе прохоровской партии и так далее – это другое дело. Ему некогда политикой заниматься. Ему нужно работать на благо народа. Я там был. Какие дороги в Ярославле? Ужас. У нас  в Перми вообще Европа сплошная.  Вот беда-то в чем. Надо не политикой заниматься. Немцов занимается политикой, он сейчас не мэр и не губернатор. А если ты взялся за хозяйственные вопросы для пользы народа, так уж забудь про политику. А он хочет и там, и там. Такого не бывает.