Михаил Прохоров: меня могут и не пустить на выборы в Мосгордуму – применят фильтры имени Чурова

Таратута: Вы дали пресс-конференцию в день съезда «Гражданской платформы» или как-то рядом. Надо сказать, что он прошел тихо, очень кулуарно, в полузакрытом режиме.

Прохоров: В закрытом режиме.

Таратута: Мне кажется, кто-то там все-таки был и оттуда передавал слухи о том, что Михаил Прохоров уходит с поста лидера. Но неважно, хочу вас спросить о другом. Вы сказали о том, что вы создаете некую армию одномандатников в будущем 200-300 человек, какой-то трудовой коллектив политический, который будет выступать на выборах в Государственную Думу. И это очень меня удивило, потому что выборы в Государственную Думу – это очень важно, но давайте доживем. У нас есть Мосгордума, которую вы на моей памяти собирались захватить. Эти планы отринуты?

Прохоров: До выборов в Государственную Думу всего три года. Это очень короткий политический период, поэтому, если вы начнете готовиться за год, результат будет плачевный. Поэтому мы строим системную партию общероссийскую, поэтому закладываем модель развития, как минимум, на 3-5 лет. То, что мы обсуждали на закрытом съезде, в первую очередь связано с нашими ошибками, работа над ошибками. Последние выборы были первыми, в которых наша партия участвовала, что-то удалось, что-то не удалось, поэтому мы должны были обменяться с коллегами теми вопросами, которые накопились. Поэтому мы впервые в нашей истории не пригласили СМИ. Я думаю, что это будет последний такой съезд. Нам нужно было правильно сориентировать ведущих политических деятелей партии на ту модель развития, которая нам нужна на следующие 3-5 лет.

Таратута: Вы сами сказали о том, что хорошо готовиться загодя. Вот, что я могу сказать по этому поводу. Есть партия «Народный альянс», она еще не зарегистрирована, есть ее лидер и лицо Алексей Навальный, который не может принимать участие в выборах, но я уже вижу, что каждый день какая-то новость из избирательного цикла. И он сам, и члены его команды приходят в Мосгордуму, что-то говорят. У меня ощущение, что вы поздно начинаете готовиться, как у вас водиться, надо сказать. Мы еще поговорим об этом.

Прохоров: У каждого свой стиль. Я сначала предпочитаю готовиться без шума, тянуть сетки, подбирать людей, готовить программы. Если мы возьмем выборы в Мосгордуму, представляете, какой уровень программы должен быть? И федеральная повестка, и городская, и район префектуры и местная. Четыре вопроса должны быть изучены, поэтому у нас по каждому району есть подготовленный за последние полгода талмуд документов, который показывает, чем один район отличается от другого, какой там живет избиратель, какие у него проблемы, как местные проблемы. Это требует, как минимум, полугодовой подготовки. А выйти с яркими идеями, пропиариться или показать людей, с этим нет проблем никаких.

Таратута: В некотором смысле это и есть политика.

Прохоров: Это есть политика, когда она хорошо подготовлена.

Таратута: А вам не кажется, что вы очень долго готовитесь?

Прохоров: Нет.

Таратута: Так выходит всегда, что ожидается некое действие политическое от вас, а мы все время присутствуем или не присутствуем как в случае с закрытым съездом при процессе подготовки к чему-то.

Прохоров: Мы были слишком предсказуемыми. Все ожидали конкретных политических деятелей, об этом знали не только вы, но и власть. И меня в итоге лишили возможностей выступить на выборах мэра Москвы и победить на этих выборах. Я сейчас не сомневаюсь ни секунды, что я бы выиграл эти выборы, потому что власть под меня сделала модель – за неделю до объявления выборов поменяли закон и мне не дали возможность принять там участие.

Таратута: То есть вы считаете, что тот факт, что вы были лидером партии, подготовил власть к тому, как с вами иметь дело? Вы поставите дублера или придумаете какой-то антураж, чтобы никто не понимал, за что вас схватить? Как это технически в политике возможно? Вы же не можете скрыться за кулисами.

Прохоров: Нет. Очень простая вещь. Когда мы предложили на съезде обсудить вопрос ротации, главная задача – подготовить большое количество ярких политических лидеров. Возьмите любую думскую партию, по 20 лет сидит один и тот же лидер. Посмотрите муки «Единой России», Путин ушел, и они все бегают и мучаются, как бы им найти свою нишу. Я не хочу идти по этому пути, мы не вождистская партия. Мы должны к выборам не только в Мосгордуму, но ив Государственную Думу подготовить минимум 225 человек. А как это делается в условиях зажима реальной политической конкуренции? Надо дать возможность большому количеству людей попробовать в руководстве тем или иным партийным органом. Это надо делать на постоянной основе. Например, год-полтора лидер посидел, и дай возможность, уступи другому. Может быть, он менее яркий. Но как это проверить, если не дать возможность? Поэтому, не прогнав через партийные выборные механизмы 500 человек, никогда не узнаешь, кто сильный, кто слабый. Любая вождистская партия, лидерская партия загнивает. Уберите Жириновского, и партии нет.

Таратута: Вы говорите про готовые проекты, про проекты с длинной судьбой. Там действительно сидеть лидеру сложно и не нужно, наверное. Вообще это вопрос другой.

Прохоров: Мир поменялся.

Таратута: У вас пока непонятно что с партией, поэтому непонятно, нужно ли менять лидера.

Прохоров: У меня абсолютно понятно, что с партией.

Таратута: Вам.

Прохоров: Мы единственный, созданный за последние 20 лет проект обще-федеральный, который был создан снизу его участниками. После КПРФ это первый проект, который получился в России.

Таратута: Вы просто говорите о том, что стали предсказуемым для власти, и вы хотите стать непредсказуемым. Кажется, вы можете стать непредсказуемым для тех, кто за вас голосует.

Прохоров: За это не волнуйтесь.

Таратута: Хорошо. А вас действительно интересует Мосгордума? Говорят о том, что условно вы выставите одномандатников, вас пропустят туда, вы получите мини-фракцию в Мосгордуме, это и будет ваше политическое место.

Прохоров: Почему мини, а не макси сразу? Я лично сам хочу участвовать в выборах в Мосгордуму, потому что для меня это своего рода реванш. Мне не дали участвовать в выборах мэра Москвы, я хочу вернуть все, что я хотел сказать тогда, поэтому шансы дают в Мосгордуму.

Таратута: А как вы себе представляете место в Мосгордуме? Вы пойдете депутатом Мосгордумы, станете спикером в случае успеха или будете сидеть между Метельским и Платоновым в случае, если они пройдут?

Прохоров: Мы об этом расскажем чуть позже. Сейчас задача…

Таратута: У вас есть картина будущего.

Прохоров: У нас есть картина абсолютная, но чтобы рисовать картину будущего, нужно выбрать из двух-трех кандидатов на каждое место сильнейшего, успешно провести выборы, показать результат, а потом мы поговорим о будущем.

Таратута: Михаил, простите, пока в вашей партии вы самое яркое звено, и нас интересует ваша судьба, коль скоро вы политик. Вы будете депутатом, спикером? Вообще вы займете место в Мосгордуме в случае вашего участия в выборах?

Прохоров: Я планирую участвовать в выборах в Мосгордуму в случае, если очередной фильтр имени Чурова не сработает, как он сработал на выборах мэра Москвы.

Таратута: А какой фильтр тут может сработать?

Прохоров: Очень просто – закон настолько дырявый, что его трактовать можно как угодно. Я получил письмо от руководителя ЦИК, который мне сказал буквально следующее, что «пока у тебя хоть один бизнес есть, пока у тебя фамилия Михаил Прохоров и рост у тебя 2,04, в принципе неизвестно, зарегистрируем ли мы тебя или нет». Письмо уникально.

Таратута: Рост, почему имеет значение? Давно хочу у вас спросить.

Прохоров: Это я немножко юродствую.

Таратута: Шутите или в нашей системе политических отношений рост имеет значение?

Прохоров: Нет, там просто есть забавные вещи. Если в газете появится очередная статья, что у меня тоже есть фирма в Черногории, в письме прямо написано, что я должен принести справку из Черногории о том, что у меня такой фирмы нет.

Таратута: Складывается впечатление и, честно говоря, ничего другого мы пока не видим, коль скоро вы сами говорите, что власть вас не пустила на выборы, то она вас может пустить на выборы в Мосгордуму только при определенных условиях. Зачем вы можете понадобиться власти на выборах в Мосгордуму? Не как самостоятельный же политик.

Прохоров: Я что вещь, что власть будет решать, зачем я ей понадоблюсь? Я сам принимаю решение.

Таратута: С выборами мэра она поступила иначе с вами.

Прохоров: Она просто поставила заслон, но это было мое решение. Меня не пустили – это очевидно, но использовать меня власть по ее желанию точно не может.

Таратута: Вы говорите о том, что вам поставили заслон. Я помню совершенно отчетливо о том, что выборы Москвы будут назначены досрочно, я лично сделала сюжет за полгода до объявления. Я была не единственным журналистом, кто обладал этой информацией, что такие разговоры ведутся. Более того, были публичные выступления, были выступления мэра и вообще всякие слухи и сплетни. Мне кажется, что вы обладаете чуть большим инсайдом, чем я, таким образом, вы должны были об этом узнать еще раньше. Вы понимали, в какой стране вы живете, вы примерно видели, как относятся к бизнесу в нашей стране, как его вытравливают из парламента, и вообще что сейчас происходит. Вы хотите сказать, что вы не могли подготовиться?

Прохоров: Есть такая вещь, как обязательство перед партнерами, подписанные длинные соглашения. Их в один день разорвать невозможно, это довольно сложный процесс. Потом вы не забывайте, что есть виды бизнеса, которые при переводе в Россию вообще функционировать не могут по причине того, что они теряют свою конкурентоспособность.

Таратута: Я понимаю. Я говорю о том, что вы решали для себя философский вопрос…

Прохоров: Ничего подобного. Подождите, закон был подписан 7 мая, а когда выборы были объявлены досрочные? Через месяц.

Таратута: Мы говорим о том, что мы существует в отдельном контексте. Я хочу заняться чем-нибудь, например, уехать из страны в другую страну, как я сделала, перестала писать заметки, начала сидеть в эфире и с вами разговаривать устно, я примерно представляю, что меня ждет, у меня есть некий план. Вы человек бизнеса, у вас всегда есть план.

Прохоров: Есть.

Таратута: Вы понимаете, что будет. Вы хотите сказать, что вы совершенно не представляли, как будут развиваться события, какие заслоны вам могут поставить? Зачем вы тогда пошли в политику? Зачем вы тогда говорили о том, что собираетесь стать мэром?

Прохоров: Юля, подождите. Первый раз закон о национализации элит внесли в марте месяце, началось мощное обсуждение. В мае он был подписан, через месяц были объявлены выборы. За такой короткий период я реально свои активы не могу перевести в Россию, у меня огромная бизнес-империя.

Таратута: У нас с вами спор, вы говорите, что было два месяца, а я говорю, что у вас было много времени знания.

Прохоров: Вы говорите про то, что я знал, что выборы досрочные возможны, может быть, раньше, чем вы. Но про закон о национализации элит не знал никто, он был внесен неожиданно в виде предложения, которое было в марте. И был направлен против меня, это совершенно очевидно. То есть я был достоин участвовать в выборах президента, а быть мэром Москвы я не достоин.

Таратута: Вам кажется, что это прицельный закон против вас?

Прохоров: Я думаю, что да.

Таратута: А почему так случилось?

Прохоров: Это лучше не у меня просить.

Таратута: А кто ваши враги?

Прохоров: Я думаю, что проблема заключается в том, что одного очень яркого человека власть не боится. Когда легко сыграть в одного, проблем никаких нет, каким бы он не был. Но когда вы начинаете вести сетевой проект системный, где вы собираете людей ярких, независимых, которые имеют большой потенциал, и говоришь о том, что это альтернатива существующей власти, вот тогда это становится опасным. И вот тогда применяются настоящие силовые приемы. А у вас нет ответа на вопрос простой – почему Алексею помогали собирать подписи, а мне заставили заслон на выборах мэра Москвы?

Таратута: Тут просто нужно определиться с трактовкой. Я-то совершенно не убеждена в том, что вам поставили заслон, это была односторонняя акция. Есть версия, например, о том, что вам просто рекомендовали туда не ходить. Вы, конечно, говорите о том, что вы неуправляемый политик, в этом смысле самостоятельный, но пока мы не знаем никаких политических жестов в этом направлении.

Прохоров: Зачем мне – человеку независимому, достаточно обеспеченному заниматься бессмысленной деятельность? Мне что делать больше нечего, как ожидать, когда мне разрешат или не разрешат? Я всю жизнь принимал решения сам, управлял большими системами, я не буду заниматься той деятельностью, в которой что-то зависит не от меня. Мне это зачем?

Таратута: Вы говорите сами про помощь Алексею. Я должна вспомнить, как развивались события, на вашем месте сидела ваша сестра, и мне приходилось все время адресовать ей вопросы про вас, наконец-то вы тут и я вас спрошу. Кампания, все знают, что Навальный буквально завтра может оказаться в тюрьме, он ходит по этим кубам, вручную раздает газеты. У человека завтра может быть тюрьма, вы, может, и это оспорите.

Прохоров: Нет, с этим не буду спорить.

Таратута: Угроза очевидна. И вот он борется совершенно с открытым лицом, разные, наверное, у человека недостатки, но смелости ему не занимать.

Прохоров: Согласен.

Таратута: И вы – активы, какие-то разговоры про то, что власть поставила заслон, это все разговоры, которые казались мелкими на этом фоне. И вы сейчас говорите про то, что ему помогали, а вам нет, а выглядит наоборот.

Прохоров: У каждого своя позиция. Я говорю, как было у меня, и как я это вижу. Соответственно у каждого свой герой, кому-то нравится Алексей, кому-то нравится я.

Таратута: Сейчас даже речь не о симпатиях, а об анализе фактов.

Прохоров: У нас с ним разная биография, разный жизненный путь и разные обязательства. Он яркий, талантливый человек, такой одиночка, обязательств никаких. Я нагружен огромным грузом обязательств, у меня работают десятки тысяч людей.

Таратута: А вы будете с ним сотрудничать на выборах в Мосгордуму?

Прохоров: Стратегию Мосгордумы мы приблизительно уже просмотрели. Если бы шли партийные списки и одномандатники, как раньше было смешанная система, то тогда сотрудничество было затруднено, потому что каждый одномандатник, работая, поднимает общий уровень партии. Сейчас, когда наверняка будет решение, что будут одни одномандатники, с этим легче.

Таратута: Подождите, вчера Платонов объявил, что баш на баш, паритет или это неокончательное решение? 23 на 22.

Прохоров: Я жду окончательного решения.

Таратута: Это, кстати, неожиданное заявление, потому что Кремль, очевидно, хочет совсем иного. Все ждали, что никаких партий не будет, партии закрываются, одни одномандатники остаются в Москве. 

Прохоров: Я готов как к одной модели, так и к другой. В модели, когда пополам приблизительно, будет договариваться тяжелее, потому что каждый сильный одномандатник, даже если он слабее конкурента, он в этом конкретном районе поднимает рейтинг партии. Что касается того, если будут одни одномандатники, здесь все-таки легче. Принцип должен быть один – если у близких нам по взглядам партиям или политическим деятелям шансов больше, тогда договориться есть возможность. Если нашодномандатник сильнее, то чем тут договариваться?

Таратута: Вы с одной стороны говорите, что можете работать в разных моделях сотрудничества, а с другой стороны, вы уже ведете себя не как человек сотрудничающий. Например, история про въездные визы. Не буду вам говорить, как я отношусь к заявлению, что вашему, что Алексея Навального, но совершенно очевидно, что у вас свое мнение, у него свое. Однако вы расставляете акценты в этой истории таким образом – он у меня украл тезис. Это уде не история про политическое сотрудничество. Можно сказать так – Алексей за въездные визы и я за въездные визы.

Прохоров: Смотрите, есть политические силы… Вы вообще удивительные люди, вы все время пытаетесь всех принудить к сотрудничеству. Сотрудничество нужно выстрадать.

Таратута: Кто – мы?

Прохоров: Журналисты. Соответственно у каждого свои амбиции, у каждого своя команда, люди амбициозные. Все, кто идут в политику, это люди с особым складом ума. Многие не хотят договариваться, поэтому если ряд событий или возможностей позволяют договориться, люди договорятся.

Таратута: Знаете, мы не удивительные люди, а разумные. Мы просто понимаем, что если вы говорите, что вы против власти, что вы альтернатива власти, и еще кто-то говорит то же самое, а у нас есть власть, то противостоять ей можно, не откусывая друг у друга, а откусывая у нее.

Прохоров: Давайте вернемся к визам, так будет конкретнее. Идею я озвучил первый раз, когда шел на президентские выборы.

Таратута: Вы даже здесь на ДОЖДЕ рассказывали об этом.

Прохоров: Совершенно верно. Но тот план, который Алексей предложил, эту идею убивает. Я выступил против содержания его предложения.

Таратута: Вы же понимаете, о чем я говорю. Я говорю о том, что вы совершенно интуитивно выступает не в связке с ним, то есть, не поддерживая друг друга, а в таком соперничестве.

Прохоров: Значит, время не пришло.

Таратута: То есть способны договариваться с ним по одномандатникакм?

Прохоров: Я из бизнеса, а бизнес – это умение договариваться и вместе выстроить партнерство. Поэтому у меня больше опыта, жизненного опыта и примеров, когда я договаривался с очень трудными людьми. В политике это сделать тяжелее, но опыт, как договориться, у меня, конечно же, есть. Там, где я могу усилиться и мне выгодно договориться, я всегда буду договариваться, если это можно сделать. Очень часто это сделать нельзя, вам кажется, что это можно, а на практике реально невозможно.

Таратута: Мне-то просто кажется, что непонятно, что вам выгодно.

Прохоров: Мне выгодно максимальное количество мест в Мосгордуме и ради этого я буду либо договариваться, либо не буду. Я это говорю абсолютно откровенно. Если у меня есть более сильные кандидаты, то мне никто никогда не навяжет никакие договоренности. А если есть другие, не далеко стоящие по взглядам партии, то я постараюсь договориться.

Таратута: Просто складывается ощущение, что вас совершенно, как вы говорите, неуправляемого политика, могут допустить на выборы, не ставя вам заслон, это быть оппозиционным спойлером. То есть буквально выставлять сильных людей везде, где могут появиться сильные оппозиционные кандидаты.

Прохоров: Это я как раз всегда говорю о том, что думские партии – это хорошо разыгранные партии спойлера, и им как раз на последних выборах был включен всегда зеленый свет. В отличие от нашей партии, нас не допускали, не принимали, людей сажали.

Таратута: Посадили только одного человека. Это довольно серьезное ваше политическое достижение, я не цинично сейчас говорю.

Прохоров: А сколько уголовных дел, а что было во Владимире? Три уголовных дела, недопуск кандидата, сейчас пытаются забрать бизнес. А что было в Чите? Уголовная разработка, человека сняли с выборов. Все то же самое происходило. Пока вы говорили о том, что были чистые и красивые выборы в Москве, в регионах был абсолютный беспредел, но никому это было неинтересно.

Таратута: Главным врагом, как я поняла, Михаил Прохоров считает удивительных людей – журналистов.

Прохоров: Боже упаси.

Таратута: Это ирония. Вы говорите о заслонах и о препятствиях. В Москву вы не пошли, потому что у вас активы не были переоформлены. Сейчас вы звучите как один из номинантов в покупатели «Уралкалия». Вы собираетесь что-то там покупать в этой трагикомической ситуации вообще?

Прохоров: Это вопрос к группе «Онэксим», я там не работаю.

Таратута: Просто именно ваше имя стоит в этой ситуации первым. То есть я имею в виду, вы собираетесь бизнесменом дальше быть или политиком?

Прохоров: Я вам еще раз говорю: я в бизнесе не работаю, я занимаюсь политической деятельностью. Если вам интересно про «Уралкалий», спросите у группы «Онэксим».

Таратута: То есть комментарий по этому поводу от Михаила Прохорова мы не дождемся?

Прохоров: Я просто не в курсе. Я на политической площадке.

Таратута: То есть вы не будете ничего докупать, собираетесь избавляться от активов и двигаться в политическую сторону? Есть группа политологов, которых команда Алексея Навального хочет «уничтожить» и как-то на них злится, которые говорят о том, что вы случайно попали в политику, и уже не понимаете, как из нее выйти, потому что  это и бизнесу мешает, и группе, и всем остальным событиям вашим.

Прохоров: Юля, если бы я хотел уйти из политики, я найду вам 20 или 30 способов, как это сделать. Вообще это не проблема, откуда-то выйти – это легко, а вот получить результат в том, чем ты занимаешься – это тяжело. Поверьте, захотел бы, давно бы сделал. Я просто считаю, что кто-то должен сейчас заниматься политической деятельностью, потому что перед страной стоят очень серьезные вызовы. И то, что у нас вроде как стагнация, а вроде бы все ничего, мы каждый день как страна теряем конкурентное преимущество, его потом не нагонишь. Проблема заключается внутри страны, а не снаружи. То есть мы теряем конкурентное преимущество именно потому, что у нас не так строятся правила, не работают законы. Вот это нужно сделать сейчас.

Таратута: А это правда, что вы хотите быть премьером?

Прохоров: Я в последнее время только хожу и все время опровергаю слухи или подтверждаю. Я больше ничего не буду говорить по этому поводу. Я занимаюсь политикой, я хочу привести моих сторонников максимально к власти во всех регионах, во всех городах. Как сложится у нас на федеральном уровне, зависит только от нас. Если мы будем сильные в регионах, власти будет очень сложно быть по большому количеству.

Таратута: Вы не ответили на мой вопрос. Вы хотите занять эту должность?

Прохоров: Для меня вообще должность не имеет никакого значения.

Таратута: Она равна вам, как вам кажется?

Прохоров: Мне кажется, что в нынешнем состоянии, в котором находится наше правительство, премьер – должность техническая, без права принимать решения. Вот в таком формате, как это сейчас, мне точно неинтересно.

Таратута: То есть при президенте Путине вы не хотели бы стать премьером?

Прохоров: Здесь вопрос полномочий. Я всю жизнь был первым номером и принимал решения. Есть ответственность, принимаешь решения, там работаешь. Быть техническим премьером я не хочу.

Таратута: Говорят, что у вас есть сторонники идеи того, чтобы вы стали премьером вместо Дмитрия Медведева. Называют больших людей - Юрия Ковальчука, Сергея Чемезова, - которые очень приветствуют вашу политическую карьеру и всячески убалтывают президента куда-то вас поставить повыше. А он все артачиться.

Прохоров: В этом случае вы знаете больше чем я.

Таратута: Такое бывает. Вы набрали практически 20% голосов в Москве. Это вообще довольно серьезная история, и дальше как будто вы распылили ваш политический капитал, то есть паузы такие серьезные. Вам не кажется, что вы как политик себя распыляете?

Прохоров: Просто в силу вашей работы вы занимаетесь спринтом, а я занимаюсь марафоном. В этом разница. Поэтому я рассматриваю политический проект, как очень долгосрочный. А когда политическое обстоятельство не позволяет тебе  голоса избирателей конвертировать в политический результат, не надо повышать ожидания от тех, кто в тебя верит. Лучше им объяснить, что сейчас не та ситуация, давайте накапливать наши силы и реализовывать это в нужный момент. Вот увидите, все, кто выскакивает в политике в спринте, они быстро горят, а я стайер.