Глава академии телевидения Александр Акопов: не каждая вещь, произошедшая на улице, должна попадать в эфир

27/01/2014 - 20:03 (по МСК) Юлия Таратута

Президент компании «Амедиа», президент Академии российского телевидения Александр Акопов в гостях у Юлии Таратуты рассказал о судьбе телевизионной премии ТЭФИ, почему на телевидении нужна цензура и почему в российских сериалах теперь много сотрудников спецслужб.

Фото: телеканал ДОЖДЬ/Мария Гулиа

Таратута: Александр, мне очень нравились заголовки тех статей, которые были посвящены ТЭФИ и вообще телеакадемии: «Премия испустила дух в 2013 году» и что-то такое. И все важные люди какие-то, авторитетные в этой области, говорили о том, что уже невозможно этим заниматься, потому что постоянные дрязги и телеразборки. Об этом, в частности, говорил Михаил Швыдкой, ваш предшественник, и что он ушел, потому что не хочет больше увязать в этих телеразборках. То есть вы, получается, хотите в них увязать?

Акопов: Так получилось, что шло достаточно бурное обсуждение,  что и как должна делать академия. Я как-то оказался в центре этих разговоров. Я не считаю, что академия не может продолжать дальше существовать, поэтому я и согласился принять эту ответственность. Я надеюсь, что в очень скором времени ТЭФИ вернется в свою нормативную колею, будет национальная премия ТЭФИ, будет региональная премия ТЭФИ.

Таратута: Вот с этого места можно подробнее. Потому что когда появилась новость, понятно, что профессионалы отрасли и журналисты, которые этим занимаются, давно в курсе – с конца года, когда это все началось, а людям на самом деле невдомек, что произошло. Была новость о том, что появляется некая новая премия, ее едва ли не учреждает Михаил Лесин и «Газпром-Медия», и там как раз решаются все проблемы, которые не были решены в ТЭФИ, которые ее развалили. То есть все вышедшие телеканалы входят в эту…

Акопов: Смотрите, сейчас учреждена новая организация, которая называется «Комитет национальных телевизионных премий», ее учредители те же самые, что и учредители старой академии телевидения ТЭФИ. Поэтому мы спокойно можем считать, что это одни и те же люди и там, и там. Здесь речь идет о том, что национальную премию решено присуждать по другой формуле. Там будет специальное жюри, в котором будут кооптироваться люди каналами, и это жюри будет принимать ежегодно решение о присуждении призов по федеральным номинациям, но номинациям, в которых участвуют федеральные каналы. Мы знаем, что всегда было две категории ТЭФИ. Одна категория присуждается федеральным каналам, по закону это каналы, которые вещают на более чем 80% территории страны. Есть региональные каналы, для них тот же набор призов, но они соревнуются в отдельных номинациях, потому что понятно, что отдельные премии, поскольку ясно, что их возможности ограничены. Соответственно, мы сравниваем равное с равным.

Таратута: Я верно понимаю, что Комитет индустриальных телевизионных премий – это ровно то, о чем вы говорите?  

Акопов: Да-да, это новая организация – Комитет индустриальных премий.

Таратута: Просто слово «индустриальных» я не расслышала, поэтому решила уточнить.

Акопов: Да, она будет заниматься национальными премиями.

Таратута: Павел Корчагин во главе.

Акопов: Павел Корчагин во главе этой организации. Мы будем тесно сотрудничать, и самое главное, о чем мы договорились сразу, о том, что новая премия – это все та же ТЭФИ, не какая-то другая премия, а все та же телевизионная ТЭФИ.

Таратута: Ее федеральная верхушка.

Акопов: Только формула определения победителей федеральной премии изменилась. Для этого создана специальная организация, которая будет заниматься этим конкурсом.

Таратута: И все же, телекритики, которые разбираются в вопросе, выражали всяческие сомнения. Они говорили о том, что эта федеральная составляющая…

Акопов: Это работа телекритиков.

Таратута: Говорили, что у этой федеральной штуки появляется политическая окраска, поскольку ее инициатор известен. Я повторюсь еще раз – речь идет о «Газпром-Медия», речь идет о личном инициаторе Михаиле Лесине. И вот этот компромисс был найден ровно потому, что вот такие люди решили взять управление в свои руки.

Акопов: Компромисс был найден, потому что Михаил Лесин 20 лет назад стоял у истоков премии вместе с Корчагиным, вместе со Скворцовым, вместе с Познером. Тогда эти люди сдвинули весь этот процесс с места. Я думаю, что когда Лесин вернулся в бизнес, он, естественно, вспомнил о том, что…

Таратута: Вообще вернулся, он вернулся во всех смыслах.

Акопов: Он, естественно, вспомнил о том, что ТЭФИ, в том числе, это и его серьезная заслуга в том, что эта премия существовала. Да, безусловно, он сделал очень многое, чтобы урегулировать те разночтения, которые возникали в концепциях, чтобы это все-таки продолжалось.

Таратута: А как это вышло? Сначала все топили ТЭФИ, то есть выходили по очереди, обижались друг на друга, все срывали, а теперь пришел миротворец, стоявший у истоков, и все обратно пошли.

Акопов: Знаете, есть такие люди, у которых есть талант сажать всех за стол переговоров и…

Таратута: Талант или аппаратный вес?

Акопов: Талант, это талант.

Таратута: Или административный ресурс, что-нибудь такое?

Акопов: Нет, аппаратный вес без этого таланта обрести нельзя. Когда все успокоились, к тому же еще и время прошло все-таки, после последних острых каких-то дискуссий прошло время. Смотрите, любая премия профессиональная всегда сопровождается скандалами, это касается и ТЭФИ, и «Оскара», и…

Таратута: И спорта.

Акопов: И спорта, чего угодно, даже шахмат, где, казалось бы, все видно, тем не менее. Поэтому дискуссии вокруг премий были и будут всегда. Я, как член жюри региональной премии, мы точно знаем, что после церемонии нам еще предстоит 3 часа в кулуарах с пузыречком объяснять различным людям, которые оказались на втором месте, почему они на втором, объяснять лауреатам то, что они стали лауреатами, это еще не означает, что они стали лучшими в мире и так далее. Есть люди, которые воспринимают это слишком серьезно. Это всего лишь премия, это всего лишь голосование, это всего лишь определенный исторический момент и так далее.

У меня есть какое-то количество этих премий, я ценю ТЭФИ, для меня самая почетная награда, конечно же, ТЭФИ, прежде всего, потому что это сугубо профессиональный приз, это голосуют коллеги. Наши коллеги, мягко говоря, относятся друг к другу не только доброжелательно. У нас достаточно острая конкуренция, мы претендуем на достаточно дефицитный ресурс под названием «эфиры», и сказать, что мы все друг друга любим, это было бы преувеличением. Поэтому когда наше сообщество голосует и говорит: «Вот это действительно сегодня лучшее», я для себя считаю это самым ценным, самой ценной наградой.

Таратута: Давайте, чтобы не уйти далеко, тут я уже назову имя, потому что не хочу приписывать себе этот образ. Арина Бородина, один из авторитетнейших телекритиков, когда рассуждала о судьбе ТЭФИ, говорила о том, что сейчас при нынешней системе появляется возможность вот такого профессионального отбора, что «продукция» дословно типа фильмов-специальных репортажей Аркадия Мамонтова получает не только право выдвижения, но и победы, чего при прошлой системе голосования и вообще выражения мнения было невозможным.

Акопов: В данном случае уважаемая мной Арина прибегла к некому художественному образу. Вот ей не нравится, например, Мамонтов и не хочется, чтобы он ничего никогда выигрывал, соответственно, вот такие оценки. Он всегда мог быть в номинациях и раньше, может быть и сейчас при новой схеме, он может выиграть, и он ничем не хуже любых других людей, которые занимаются нашим делом.

Таратута: Арина понятно, о чем она говорила. Она говорила о том, что прежняя система оценивания как-то избегала, условно, пропаганды, избегала продукции, не соответствующей, по ее мнению, да и, по-моему, определенным этическим, я бы сказала, профессиональным стандартам.

Акопов: Этические стандарты, вы знаете, нарушаются, к сожалению, сплошь и рядом многими каналами.

Таратута: Не будем показывать пальцем, вы сейчас хотите сказать.

Акопов: Не будем сейчас показывать пальцем. И поэтому тоже каждое вручение премии сопровождается дискуссиями: то или не то, правильные ли люди получили или нет, за это получили или за то получили. Но в этом есть такая прелесть объективности, вот результат голосования и в следующий раз, ребята, мы с вами соревнуемся через год. Это как футбол, как любой спорт, как КВН, который я очень люблю. Можно еще размахивать руками после драки, ну идите и сделайте лучше – и следующий приз будет ваш.

Таратута: Хорошо. Я поняла, что у вас миролюбивая какая-то, объективная в этом смысле позиция – пусть будет награжден кто угодно, даже если это Аркадий Мамонтов.

Акопов: Почему «даже если»? Я Аркадия Мамонтова знаю лично с детства, он блестящий журналист – все, что я могу сказать об Аркадии Мамонтове.

Таратута: Я просто хотела сделать переход от одного типа журналистики к другому. Вот сейчас происходят события на Украине. Надо сказать, что всегда телевидение на Украине ведет себя каким-то специальным образом, как отдельный игрок, как отдельный участник событий. В 2004 году довольно знаменательным событием стал тот факт, что журналисты с телеканалов объявили о своей воле, о поддержке Майдана. Сейчас происходит совсем другая история. Сейчас происходит так, что, несмотря на то, что все говорят, что СМИ и телеканалы каким-то образом аффилированы с действующей властью, именно с президентом Януковичем. Как-то так выходит, что на них все нападают, а они показывают такие разоблачительные вещи про действующую власть или как минимум объективную картинку с Майдана. Вы, как человек, который теперь, возглавляете телеакадемию, вам не обидно, что у них так, а здесь иначе?

Акопов: Нет, мне совершенно ничего не обидно. Не дай Бог, чтобы здесь было что-то похожее на то, что происходит сейчас в Киеве.

Таратута: Это вы сейчас говорите о самих событиях?

Акопов: Это я сейчас говорю о самих событиях, это я говорю о том, что во время, не дай Бог, отдаленно похожих событий на Болотной площади, я всем своим коллегам объяснял, что выводить людей на улицу – это брать на душу очень серьезную ответственность. Соответственно, все, что касается телевидения, моя позиция тоже всегда была неизменной. Если телевидение хоть как-то может способствовать тому, чтобы люди на улицу не выходили, если телевидение хоть как-то может способствовать тому, что если они вышли, дело ни в коем случае не дошло до столкновений, а столкновения не дошли до кровопролития, то СМИ должны заниматься в первую очередь только этим.

Таратута: А вам не кажется, что ситуация ровно обратная? Я сейчас не оцениваю ситуацию на Украине, и вы имеете право на собственную точку зрения.

Акопов: Я тоже не оцениваю.

Таратута: Мы говорим исключительно о телекартинке.

Акопов: О роли СМИ.

Таратута: Не кажется ли вам, что для нас в этом смысле ситуация более рискованная? Когда картинка совершенно отсутствует, она присутствовать стала только в последнее время, потому что так решили взрослые кураторы. То есть ситуация чревата более серьезными последствиями.

Акопов: Юля, вы представляете такой канал…

Таратута: Такое СМИ, которое я представляю.

Акопов: Такое СМИ, которое вы представляете, есть и другие СМИ. Их бы не было, если бы они не пользовались поддержкой большинства зрителей. Вы же знаете, какая у вас аудитория, какая аудитория у других каналов.

Таратута: Мы поспорим о причинах?

Акопов: Поспорим о причинах. Смотрите, это очень похоже на те дискуссии, которые возникают после ТЭФИ. Когда люди, извиняюсь, немножко проигрывают, они ищут какие угодно причины.

Таратута: Нет-нет, я совершенно не собираюсь сейчас объяснять, чем мы лучше «Первого канала» или «Первый канал» лучше, чем мы.

Акопов: … кроме того, что они сделали что-то не так. Поэтому я считаю, что в целом то, что происходит у нас на поле телевидения, происходит абсолютно правильно, это профессиональная работа, прежде всего. Прежде всего, зритель в целом, несмотря на то, что мы все любим телевидение критиковать, оно очень достойное, оно разнообразное, оно представляет…

Таратута: Я понимаю вашу сейчас дипломатичность в том, как вы оцениваете и сравниваете разные каналы в палитре. Но вы говорите, что федеральные каналы поддерживаются населением. Совершенно очевидно, что поддерживается населением та картинка, то представление о жизни, которое эти федеральные каналы у людей формируют, они просто о другом не знают.

Акопов: Они знают обо всем абсолютно. Можно было бы говорить об этом, когда телевидение было единственным электронным СМИ. Оно не единственное, есть интернет, есть десятки других источников, которые можно посмотреть для того, чтобы сравнить что-то. Я сейчас говорю о том, что телевидение должно четко понимать, что не каждая вещь, произошедшая на улице, не каждое мнение, не каждый человек, высказывающий это мнение, не каждое настроение имеют право попасть в эфир. Более того, есть определенные мнения, определенные настроения, которые никогда и не при каких обстоятельствах попадать в эфир не должны.

Таратута: Я с вами даже не стану спорить в этом смысле. Существует некоторая внутренняя цензура этическая, не поверите, но и у нашего канала тоже.

Акопов: Разговоры об абстрактной свободе слова, о том, кому, что взбрело в голову, может говорить по телевизору – это заблуждение, которое было характерно для начального периода перехода, скажем, коммунизма к демократии. И дальше очень быстро выяснилось, что свобода слова и вседозволенность, тем более в СМИ, - совершенно разные вещи. Я не буду говорить о классических примерах, например, тот же кодекс BBC, который определенным образом в свое время был расписан для того, чтобы освещать деятельность по поводу Северной Ирландии.

Таратута: Вы представляете, что кодекс BBC убирает довольно серьезную половину политической повестки, вы так это видите?

Акопов: Именно так. Я думаю, что он не совсем убирал повестку.

Таратута: Половину.

Акопов: Но есть вещи, которые показывать нельзя, просто нельзя. В первую очередь это обстоятельства, которые заключаются в том, что люди, которые преследуют цели терроризма, бандитизма и так далее, действуют очень часто, прежде всего, и только ради того, чтобы просто попасть в эфир. Это означает, что они в эфире попадать не должны никогда. Это первое. Второе касается уже последствий, сцены насилия, жестокости и так далее, которые имеют документальный характер, это не совсем то, что надо показывать по телевизору. Есть целый ряд тем, которые не подлежат обсуждению.

Таратута: То есть любые критические отзывы о чем бы то ни было, нарушающие естественный ход вещей.

Акопов: Нет, ничего подобного. Я был бы счастлив, если бы это было так, поскольку я консерватор, но, к сожалению, это не так. Давайте скажем честно, что обсуждать вопрос «А должны ли мы были сдать Ленинград во время Великой Отечественной войны» нельзя, просто нельзя обсуждать. Это то же самое…

Таратута: Ваша позиция.

Акопов: Нет, это не моя позиция, это позиция, которая принята подавляющим большинством страны, людьми, предки которых чем-то пожертвовали, жизнями своими, для того чтобы состоялась победа. Эта позиция совершенно равносильна тому, если бы сказать, что в принципе 22 июня 1941 года, я поясню вашей аудитории, они могут быть не в курсе, это день, когда Германия напала на нашу страну, в принципе 22 июня 1941 года можно было просто сдать страну и сказать: «Ребята, заходите, пожалуйста».

Таратута: Скажите, а допустимо ли принимать специальные документы в Государственной Думе по этому поводу? Вот у нас, например, стоит пикетчик, его никто не трогает, потому что пикет – это волеизъявление, «Молодая гвардия», человек, которого послало высшее руководства, он пикетирует телеканал ДОЖДЬ. Стоит. То есть право на его волеизъявление абсолютно не нарушается.

Акопов:  Если он мирно стоит, в чем проблема? Ну, стоит человек и стоит – пожалуйста. Вопрос – заслуживает ли он того, чтобы его кто-то снял и выпустить в эфир, это вы решите сами для себя в зависимости от того, что написано на плакате.

Таратута: Я просто сейчас говорю о свободе слова и свободе собраний, которые хотелось бы, чтобы никем не нарушалось.

Акопов: У нас пикеты стоят вокруг всех телеканалов и так далее. Так что те разговоры, которые у нас идут, что где-то кого-то зажали, не дали сказать и так далее, я считаю, что у нас более чем пространства для дискуссий. Если посмотреть за федеральными каналами, там полно людей, которые отражают совершенно противоположные точки зрения. Если внимательно посмотреть на то, что делают, например, наши коллеги в так называемых свободных странах, то количество ограничений, которые существуют там, я бы сказал, на сегодняшний день…

Таратута: Да-да, консервативная точка зрения предполагает разговор о том, что на Западе нет никакой свободы слова.

Акопов: Нет, я не сказал, что там нет свободы слова…

Таратута: Там есть свобода собственника, я знаю, как звучит дальше эта фраза.

Акопов: Там есть свобода собственника, но не только свобода собственника. Там есть…

Таратута: Вы знаете, у нас бывают ситуации, когда по поводу каких-то мировых событий мы имеем, во-первых, в пакетах у многих западные каналы, мы просто можем сравнивать, поэтому этот разговор немножечко…

Акопов: Юля, я могу сравнивать, потому что я работал внутри американского телеканала, и я знаю, что это такое, когда ты приносишь материал, который не нравится телеканалу.

Таратута: И его закрывают.

Акопов: Его просто нет в эфире ни при каких обстоятельствах.

Таратута: Коль скоро мы заговорили об американцах, мы в прошлой с вами программе обсуждали тот факт, что вы решили, что нужно отдать приоритет американским сценаристам, потому что наши сценаристы плохи. Чем кончилось дело?

Акопов: Да. Пока мы выращиваем наших, по-прежнему приглашаем американцев преподавать.

Таратута: Плохо растут?

Акопов: Растут медленно, естественно, потому что нужно в разы больше, чем их есть. Они не могут появиться одномоментно.

Таратута: Вы говорили о том, что наши сценаристы не очень, а такой успех сериала «Оттепель».

Акопов: Я же не говорил, что все плохие. У нас, слава Богу…

Таратута: А в чем, кстати, феномен?

Акопов: «Оттепель» - просто очень хорошо сделанная вещь и по сценарию, и по режиссуре, очень хорошие актеры, ребята правильно подошли к теме. Тодоровский молодец, сделал очень хороший сериал.

Таратута: А это верное ощущение, что у нас появилось в сетке больше сериалов такого исторического толка про хороших плохих исторических деятелей?

Акопов: Да.

Таратута: То есть те люди, которых мы традиционно, как вы говорите, большинство считало плохими, они  в этих сериалах вполне себе ничего, не то чтобы эффективные менеджеры, но вполне мудрые люди. Я сейчас говорю про сериал «Убить Сталина» и вообще про пресс-релиз «Первого канала», который многие цитировали, «Мужественные и смелые сотрудники НКВД…», кажется, я сейчас могу перепутать.

Акопов: Да. А вы считаете, что не было мужественных и смелых сотрудников НКВД?

Таратута: Не то чтобы я считаю, что все однородно, просто мы сейчас говорим с вами об акцентах.

Акопов: В данной истории рассказывается о мужественных и смелых  сотрудниках НКВД. Исторические сериалы характерны тем, что они хотя бы чуть-чуть приближаются к очень важной теме – к теме того, что каждое время и каждое общество надо оценивать по законам этого времени и этого общества. Если мы сегодняшние гуманистические принципы Европы применим к Европе хотя бы 150-летней давности, то нам придется закрыть всю Европу и просто отменить…

Таратута: А не то, чтобы у нас такой чекистский каминг-аут, у нас теперь сериалы и многое другое будет как-то…

Акопов: Слушайте, это не вчера произошло. Еще раз – говорить о том, что все чекисты были негодяи, это такая же глупость, как возводить на пьедестал и говорить, что Сталин – отец народов. Есть объективные вещи. Искусство как раз для того же и предназначено, чтобы как-нибудь, когда-нибудь с этим разобраться и предъявить людям реальную картину.

Другие выпуски