Дмитрий «Сид» Спирин: В России нет музыканта, который отказался бы от встречи с другом Путина

Таратута: У нас в гостях человек, который страшно воодушевил всю нашу редакцию. Это Дмитрий Спирин, культовые «Тараканы». Приветствую.

Спирин: Здравствуйте, Юля. Здравствуйте все, кто нас видит и слышит.

Таратута: Дима, я позвала вас, в первую очередь, поговорить о том, что происходит в последние дни. Потому что я, как человек не из музыкальной тусовки, но вот я наблюдаю за концертами всех импортных звезд, которые к нам приехали, и думаю о них, и думаю о нас. Вот вы наверняка наблюдали Red Hot Chili Peppers, Franz Ferdinand, кто-то выходил в футболке в поддержку Pussy Riot, кто-то передавал письма. Дальше было замечательное интервью одного из музыкантов, такое довольно подробное, в котором он рассказал, что к нему приходил, или намеревался с ним связаться один из друзей Путина. Мы не знаем, о ком идет речь, но очевидно, поклонник творчества. И он сказал: «Мне не очень нравится, что Путин делает в стране и пусть «друг» купит билет, как и все остальные, и придет на концерт, там и поговорим».

Вот они вам коллеги. Какие у вас были чувства по этому поводу?

Спирин: Мне очень симпатична подобная активность. Мне очень нравится, что такие люди, которые для нас небожители в истории шоу-бизнеса находят время, силы, заинтересованность внутри себя для того, чтобы следить за событиями в нашей несчастной стране и каким-то образом спускаться со своих пьедесталов к нам на грешную землю для того, чтобы заявлять о своем отношении к этому. Это прикольно. Они мне еще более симпатичны стали - и Стинг, и Franz Ferdinand, и Red Hot Chili Peppers, и все остальные ребята. Другое дело, примеряя на себя и на моих коллег подобного рода активность, насколько это вообще возможно, я, честно сказать, не могу сейчас точно ответить самому себе на вопрос, а смог ли я гипотетическому другу Путина сказать «в кассу».

Таратута: Это важный вопрос. У нас есть музыкант, который бы отказал бы во встрече с другом Путина? Их всего трое, этих друзей.

Спирин:  Я не знаю, честно говоря, есть ли у нас такие музыканты. Все мы помним о том, что какие-то встречи происходили с нашими обоими президентами в какой-то рок-музыкантской тусне. Это было несколько раз. Кто его знает, может быть, кто-то не пошел, кто-то пошел, скрепя сердце. Я честно скажу, ко мне с такими предложениями никто не обращался и я бы, наверное, нашел такую формулировку, которая бы никого не обидела для того, чтобы не ходить.

Таратута: Можно заболеть. Так поступали некоторые.

Спирин: Или быть на гастролях.

Таратута: Вы знаете, тут, наверное, патриоты наши скажут, что одно дело отказать другу Путина в какой-то далекой и холодной России с ее медведями, если следовать этим штампам, а другое дело, если бы они, например, выступили подобным образом по отношению к своим правителям. Я сейчас не свою точку зрения излагаю, а точку зрения тех людей, которые говорят, вот наши политики приезжают на Запад и рассказывают всякие гадости про Россию, а они вот приезжают сюда и отлично вступаются за местных. Вам кажется, что им легче, потому что не их страна, или потому, что они боле свободные люди?

Спирин. Конечно им легче, потому что это не их страна. Им на Путина пофигу, а уж тем более на его друзей. И абсолютно никакой зависимости у них от наших правителей нет. Человек приехал, выступил на самом большом открытом стадионе в столице этого огромного государства, сел на личный самолет и улетел туда, где у него вообще все ровно. И кто его знает, может быть, ровно через месяц он поедет на частную вечеринку к этому самому другу Путина, может быть, в Москву, а может быть и Лос-Анджелес, на Ямайке, где угодно, и за 1,5 млн долларов будет выступать для него, его приятелей и членов его семьи. Другое дело, что да, конечно, они имеют внутреннюю возможность такую таким образом поступать.

Таратута: Тут вопрос интереснее в какой плоскости. Что для этих людей, а это очевидно люди, которые заботятся о собственном пиаре, и вы сами говорите о том, что они могут через какое-то время за большой гонорар приехать к любому человеку в любой точке мира, но они понимают, что это для них некоторый рекламный ход. Считаете ли вы, что рекламный ход – это ущербно в такой ситуации? Смысл в том, почему наши музыканты любой степени крутости (никто не говорит, что они должны отказывать друзьям), не используют вообще подобные акции, любую гражданскую активность для своей раскрутки?

Спирин: Любая реклама, неважно где, в шоу-бизнесе, на телевидении или при продаже сладкоалкогольных газированных напитков, направлена и имеет смысл только тогда, когда увеличивает продажи. Соответственно, я не уверен, что продажи Стинга, Franz Ferdinand или Red Hot Chili Peppers можно хоть как-то значимо увеличить тем, что они выступают в майках с логотипом Pussy Riot или публично заявляют о своей поддержке. Поэтому, на мой взгляд, это никакая не реклама, это чистой воды персональное мнение. И они, как публичные люди, имеющие площадку для выражения этого мнения, соответственно, нисколько не обламываются и его вслух выражают. Почему это не делают российские музыканты? Потому что в российских реалиях это, во-первых, работает как антиреклама, то есть продажи становятся меньше, а не больше. Механизм прост и обкатан на примере братской Белоруссии. Вот ты раз заявил, вот ты два заявил, вот ты три раза сходил на ДОЖДЬ, вот ты получил, сам того не желая, имидж оппозиционного протестного артиста и это значит, что в какой-то момент, через полгода, а они люди злопамятные, через год, когда ты с трудом выстроил свой сибирско-уральский дальневосточный тур, вдруг ключевые города отскакивают ни с того ни с сего. В одном клубе Санэпидемстанция отказывает, в другом клубе ветеранская организация, экстренно ей понадобилось там собраться в день твоего концерта. И неважно, что у вас имеется заключенный договор об аренде или что-то такое.

Таратута: А вы говорите о каких-то конкретных вещах?

Спирин: Ну, вот ДДТ не так давно. ДДТ – это единственный на данный момент широко известный пример в России. А что касается полумифического «черного списка» запрещенных артистов в Белоруссии, ну, там вообще артистов большое количество и непосредственно «Ляпис Трубецкой», сыновья той самой земли, столкнулись с таким способом давления, с таким способом влияния на артистов, о которых я сейчас рассказал.

Таратута: Я верно понимаю, что у нас единственный зритель, который имеет значение, это президент?

Спирин. Мы попали сейчас в такую ситуацию, когда единственное мнение, которое имеет хоть какое-то значение – это мнение нашего руководства, силовиков, всех, кто играет в той команде.

Таратута: Может быть, из-за того, что круг не узок людей, которые выступают, ну, условно говоря, всех не перевешаешь. Если, например, людей настолько маркированных, как Шевчук было бы несколько десятков, то, в общем, как-то глупо запрещать все концерты во всех городах.

Спирин: Я согласен. Но это тот самый случай, абсолютно аналогичный, когда… Ну, это как любая драка: каждый боится быть в первой тройке, в первой пятерке. Потому что, скорее всего, если что-то случится, вот, стенка на стенку, район на район, конфронтация перейдет в горячую стадию, то вполне возможно и, скорее всего, так оно и будет, как раз эта первая пятерка, первая десятка и поляжет. Да, вполне возможно алый стяг свободы зареет над этим взятым Рейхстагом и там, на обломках самовластия и так далее, и так далее, но никому не охота лечь в братскую могилу, если эту аналогию вообще имеет смысл применять в данной ситуации.

Таратута: Вы знаете, я никого не призываю выходить на баррикады, просто задаю вопрос.

Спирин: Плюс здесь еще имеется позиция, которая озвучена Земфирой в ее недавнем интервью, который все читают, лайкают на вот этом бывшем OpenSpace. Вот там имеется позиция такая: «Я – лирическая артистка. Мне в принципе это не интересно. Зачем вы меня зовете на баррикады? Это не входит в мой круг интересов жизненных. И песни не хочу об этом сочинять тоже. Меня не интересует это. Это суета мышиная все».

Таратута: Знаете, тут такой и спорный тезис, но он и вызвал дискуссию, вообще эта позиция. Земфира, действительно, лирическая певица, как она себя в эту минуту решила квалифицировать, но мы говорим о массе музыкантов, которые пишут, писали и, в общем, пишут, в общем, тексты социальные. Они же писали их когда-то.

Спирин: И я тоже этим занимаюсь и зачастую я считаю, что этого достаточно. Я сочиняю песни, в которых я как артист свою гражданскую позицию изливаю. Моя публика, пока меня, слава богу, еще не запретили ни прямо, ни косвенно, эти песни слушает. Что-то меняется, возможно, в их сознании, они, возможно, осознают вещи, которые до этого были от них скрыты, начинают копать глубже и уже перестают огульно обвинять этих «хамок» и «тунеядок».

Таратута: Вы написали песню на эту тему…

Спирин: У меня нет песни про Pussy Riot непосредственно, и ни одной песни, которая бы касалась непосредственно того, что они сидят, того, что они сделали. Этого в репертуаре «Тараканов» так и не появилось. У меня есть песня про всепрощение и про то, что, на мой взгляд, чем мы являемся без любви, но зато с религиозностью. Эта песня, на мой взгляд, как раз про эту ситуацию. А также у нас была песня, и существует до сих пор, написанная два года назад, но до сих пор не реализованная, она называется «Бог и полиция».

Таратута: Я, собственно, о ней и говорила.

Спирин: Эта песня не была сочинена по мотивам истории с Pussy Riot, она была сочинена задолго до этого. И в этом смысле мы, конечно, оказались провидцами.

Таратута: Я как бы спрашивала о том, чего требует публика, ваша публика, ваши поклонники. Это вы их просвещаете, это вы им рассказываете то, что от них скрыто, или они требуют от вас некоторой позиции?.. Я немножечко схематизирую, но вы поняли вопрос?

Спирин: На мой взгляд, редчайший случай, когда публика рок или поп-музыкантов в России имеет внутри себя такой сформулированный запрос к артистам. Может быть, это случай с особенно социализированными хип-хоп-артистами. Но такого, чтобы наш зритель, или зритель Noize MC, или зритель «Ляписа Трубецкого» активно выражал бы в Интернете запрос «почему вы молчите?», этого не происходит. По крайней мере, я могу отвечать за нас, за группу «Тараканы». Наша публика очень разношерстная. Когда я, так или иначе, все-таки, позволяю себе быть вовлеченным в этот активизм на уровне лайков в социальных сетях, я встречаю, к моему удивлению, огромное количество разнообразной реакции. Казалось бы, аудитория панк-группы, каких еще людей мы можем представить наиболее родственными нам и наиболее прогрессивными, что ли, но наименее узко мыслящими и так далее? Однако, часть из них находится вот в этом псевдоправославном мракобесии, то есть, в зеленом чулке в храм не вступи - это уже хулиганство то, что ты не в платочке. Часть из них считает, что дурь, ну, глупые они существа – бабы. А спросишь, а разве у нас за дурь сажают в тюрьму? Ну, разве есть такая статья в УК год держать? -Пускай посидят.

Таратута: А у вас есть какие-то личные этические какие-то претензии к девушкам? К нам, например, приходил в одной из программ Чача Иванов. Он говорил о том, что ему довольно сложно было прийти к суду, потому что он человек православный и ему акция, несмотря на то, что он панк, не понравилась и как-то она была ему не близка. Но он считает, что нужно поддерживать девушек, потому что сидеть невозможно за такое.

Спирин: Мне их акция не близка только в одном: я стараюсь быть гуманным человеком и не обижать других людей даже тогда, когда просто экспрессивный разговор с использованием матерных слов может напрячь рядом стоящую бабушку. Я пытаюсь вот эти моменты фильтровать. На мой взгляд, вот что я лично мог бы предъявить Pussy Riot, это то, что они не подумали о том, что многим больно будет. С другой стороны, конечно, когда ты залезаешь в переполненный трамвай, то ты можешь на пару ног наступить, сам того не желая. Это единственное, что с эстетической точки зрения я мог бы им предъявить.

Относительно Господа Бога, Иисуса Христа, в которого мы все, так или иначе, верим. Мое отношение к христианству заключается в том, что Иисус Христов христианству и уж тем более православию не учил людей. Он не учил людей строить огромные храмы всем миром и красить желтой краской купола. Он не учил людей выбирать из своей среды огромных бородатых мужиков и назначать их главными по религии. Он не учил людей, не знаю, стяжать или мстить. Если уж совсем упрощать максимально христианско-религиозную доктрину, то, в принципе, это можно свести к нескольким словам – любовь, всепрощение, сочувствие, сопереживание, подобного рода нравственные нормы. И что же получается? Получается, что три девчонки хотят молиться Господу Богу Иисусу Христу в храме в центре Москвы. В качестве своего способа они избрали пение, песни собственного сочинения. И они решили свой молебен сопровождать танцами. В уголовно-процессуальном кодексе у нас не существует запретов на это и норм, как следует это делать. Соответственно, с точки зрения государства светского они ничего такого не сделали для того, чтобы их привлекать даже по хулиганке. Но если представить себе, что такие норма существуют. Ну, предположим, они вели себя непростительно шумно в храме Божьем. Ок, они могут быть по какой-то легкой хулиганской статье, намного более легкой, чем ежели я в пьяном виде, к примеру, помочился бы на стены того же храма. Это намного более тяжелая, как мне кажется, статья, часть статьи про хулиганство. Даже если предложить, что они виноваты, то, конечно, с религиозной точки зрения они должны быть прощены немедленно.

Таратута: Помните, у стен суда планировали провести так называемый фестиваль. Но фестиваля не получилось. Были музыканты, были писатели, были люди, которые не могли не прийти протестовать против такой реализации правосудия. Но почему не получилось фестиваля? Вам кажется, концерты в такой ситуации спасли бы в такой ситуации? Я возвращаюсь к теме вот этого музыкального единства, просто коль скоро пример такой случился, когда все иностранцы, приехавшие к нам, сочли важным выступить по любому гражданскому поводу.

Спирин: В году 2003 случился казус с Сергеем Шнуровым. Что-то такое, где-то там он навыступался и его Юрий Лужков запретил в Москве. Услышал там какие-то песни и, по всей видимости, ужаснулся матершинству и решил сделать так, чтобы больше группа «Ленинград» и Шнуров в столице, там, где Лужков царь и бог, не давали концерты. Случилось это довольно некрасиво. Наш приятель, глава агентства «Мельница» Сергей Мельников тогда только-только становился большим бизнесменом, выходил с клубного уровня на стадионный и вот это был один из его первых концертов. Он сделал первый лужниковский концерт «Ленинграда». Там были отличные продажи, огромный сбор и накануне Лужков запрещает это.

И через несколько дней после того, как мы об этой истории услышали (мы, я имею в виду творческий коллектив группы «Тараканы»), мы решили выступить с такой инициативой: мы решили собрать концерт, фестиваль в поддержку группы Ленинград, в поддержку их права выступать где угодно на этой территории. Если уж их песни не запрещены законодательно, значит, они имеют на это право. Мы решили такой фестиваль создать. И мы клич кинули в прессе, в Интернете, повсюду: давайте, ребята, организаторы концертов, музыканты, журналисты, те, кто может оказать поддержку в СМИ, прокатчики музыкального оборудования, все сюда, все к нам, давайте замутим такой фестиваль, покажем, что мы за «Ленинград»…

Таратута: Не совсем за «Ленинград», за свободу передвижения.

Спирин: Да. Пускай попробует запретить нас всех. Это та же самая идея, о которой ты говорила в самом начале. Давайте сейчас покажем, насколько нас много, что мы все против того, чтобы их запрещали. А если вы хотите их запретить, запрещайте наш фестиваль в поддержку и давайте тогда вообще будем все запрещенные. Кто-нибудь из медийных больших имен откликнулся? Фиг. С тех пор прошло 9 лет. И я абсолютно ни про кого из этих звезд никаких иллюзий питать не начал. Большие звезды боятся потерять большие гонорары. С ними все понятно. Высказываться открыто может только шелупонь типа нас с Чачей. У нас и так бабок нет, и как бы никогда не было ни корпоративов, ни заказников, ничего такого, и не будет никогда. Я, в общем-то, как бы уже на этот счет не парюсь.

Таратута: То есть, люди, которым есть, что терять, боятся это потерять?

Спирин. Естественно. Тут какая еще история. К примеру, тебе и мне не нравится ситуация в этой стране. У нас украли выборы, они сажают людей на ровном месте и так далее, и тому подобное. Но, к сожалению, если копнуть поглубже, то получается, что здесь существует так называемый народ, частью которого мы являемся, и этот самый народ, он особенно не против. Если уж на чистоту, то протестные настроения, так или иначе, не смогли завладеть умами и сердцами огромных масс, сибирских масс.

Таратута: Я слушаю вас, вообще читаю и думаю: вот тут у нас большие передряги на медийном рынке, все обсуждают это и дискуссии просто невероятные. Вот, на самом деле, самая ценная история, самая ценная мысль, что всегда очень сложно, когда наступают на профессию. Мой вопрос вовсе не требование, а ровно наблюдение за происходящим в последние дни, связанный с тем, что никто не требует от людей выходить на баррикады. Не кажется ли тем людям, для которых профессиональные тексты имеют значение, что они не выполняют профессиональный долг, если так можно сказать? Потому что, если журналист не освещает, не транслирует происходящее, он плохой журналист. Собственно, только в этом вопрос.

Спирин: Ну, журналист может ведь транслировать и прогноз погоды профессионально.

Таратута: Может. Никто не запрещает артисту пользоваться метафорами. Просто как он может говорить о происходящем, не используя картинку из происходящего?

Спирин: Понятно. Ну, Земфира тебе ответила на этот вопрос – лирическая певица.

Таратута: Она ответила, что у нее другая картинка. Просто мы существуем в разных картинках. Перед нами разные экраны, очевидно.

Спирин: Ну, значит, и у них тоже. И у всех тех, к кому взывает Артемий Троицкий в своей статье на сайте «Эхо Москвы», где он говорит: «Шнур, неужели ты не понимаешь, что следующим будешь ты? БГ, ведь ты тоже будешь после Шнура за то, что ты, не знаю, буддист, к примеру, а не православный». Я вполне допускаю, что у БГ вообще-вообще-вообще свой мир. Он в принципе в Тибете как бы. У Шнура тоже своя история. У Лагутенко тоже ништяк, живет в Лос-Анджелесе, или где они там живет. Никому не упали ни Pussy Riot, ни все остальное.

Таратута: Мне просто кажется, речь идет, опять же повторюсь, не о требованиях, а о картине мира. Мне очень странно, что за все это время ни один пункт происходящего, вообще ничто, связанное ни с любовью, ни со свободой никого не взволновало до такой степени, чтобы мир изменился.

Спирин: На самом деле, взволновало. Есть артисты, которые сочиняют про это и есть много песен, которые так или иначе касаются всех тех тревожных событий, которые последние несколько лет происходят в нашей стране. Но это делают не топовые артисты.

Таратута: Итак, мы говорили с Дмитрием Спириным, «Тараканы». Это печальный разговор, потому что выяснилось, что главным зрителем в нашей стране, по итогам разговора, выступает президент страны и, очевидно, друзья президента, не встретится с которым российский артист, в отличие от своего западного коллеги, не может.