Бывший вице-мэр Андрей Шаронов: мой конфликт с мэрией сильно преувеличен

02/10/2013 - 20:16 (по МСК) Юлия Таратута

Новый ректор бизнес-школы Сколково о том, как воспитать элиту, кто выиграл от выборов мэра Москвы и почему он ушел с госслужбы.

Таратута: Андрей, поскольку ваш уход из мэрии обсуждался до того, как вы из нее ушли, и даже непонятно было, опровергали это сообщение или нет, на вопрос: почему вы ушли, ответа не было. Сейчас хочется узнать, почему вы ушли их мэрии.

Шаронов: Это не был экспромт, поэтому, наверное, такая утечка информации случилась. Я уже говорил о том, что я проработал в мэрии без малого три года, после выборов мэр формировал свою команду на следующие пять лет. В общем, я подумал и решил, что следующие пять лет – итого восемь лет еще на госслужбе - это довольно сложно.

Таратута: Вы не выдержите.

Шаронов: Можно было стиснуть зубы и работать. Я жил в таком режиме тоже. Честно скажу, что я получил это предложение, оно показалось мне очень интересным. Оно было не единственным.

Таратута: А с вами всегда так. Всякий раз, когда появляется первый слух, что вы уходите с какого-то места, дальше появляется какой-то список должностей, которые вы гипотетически должны занять или можете занять.

Шаронов: Ваши коллеги обычно любят раздувать, там есть доля правды, есть доля неинформированности. В данном случае мне бизнес-школа «Сколково» показалась очень важным заметным социальным проектом, с большой экономической составляющей, с большим драйвом. Потому что там огромное количество молодых людей, которые брызжут идеями, которые хотят развиваться, которые уже чего-то достигли. Это не школьники, это даже не выпускники университетов, это уже состоятельные и в человеческом, и в финансовом плане люди, которые по большому счету приходят за смыслом в школу, то есть они уже не за образованием приходят.

Таратута: Не то, что чиновники. Вы ушли после выборов, когда новая команда набиралась, но никакой новой команды у нас не случилось кроме вашего ухода. Все на своих местах, только вы ушли. На сколько правда то, что вы идеологически расходились  с мэрией или с какими-то ее представителями?

Шаронов: Нет. Как Марк Твен говорил, что эти слухи сильно преувеличены. Не было никаких фундаментальных разногласий. Это, скорее, рабочие дискуссии. Я по-прежнему считаю, что большинство из тех начинаний, которые Сергей Собянин ввел  почти три года назад, они важны, актуальны и современны. Я всячески желаю ему и новой-старой команде успехов. Мне кажется, что многие изменения уже заметны в повседневной жизни.

Таратута: Я не могу вас не спросить, был ли у вас конфликт с Анастасией Раковой.

Шаронов: Нет, у меня не было конфликта с Анастасией Раковой.

Таратута: Вы говорите о том, что вам понравилась эта идея с переходом в «Сколково», вас можно понять, это красивый проект, ректор. Многие известные люди всегда выбирали этот путь ректорства, это даже со статусной точки зрения красивая площадка.

Шаронов: Чего я точно не хотел и не мечтал, это стать ректором. В мои жизненные планы это не входило, но возглавить этот проект мне показалось очень интересным. Да, эта должность называется ректор, я возглавляю образовательное учреждение - Московскую школу управления, кстати, первую такую большую частную бизнес-школу в России. Но я рассматриваю это не столько, как образовательный проект, сколько, как платформу для формирования и для коммуникаций между элитами.

Таратута: Я читала где-то, что у вас будет кузнеца элиты, но объясните, что вы имеет в виду.

Шаронов: Это не моя идея, но она мне очень понравилась, я пришел за этой идеей в бизнес-школу. Еще раз повторяю, что там большое количество людей, которые уже чего-то достигли в жизни, они пришли из бизнеса, они пришли не столько за образованием, сколько поиском смысла, поиском единомышленников. «Сколково» дает такую возможность общаться, общаться на фоне блестящих профессоров, которых мы приглашаем из Гарварда, из Стэнфорда, из Лондонской бизнес-школы, из других первоклассных бизнес-школ. Большое количество практиков, прежде всего, российских, которые сделали себя сами, которые возглавляют или владеют крупными компаниями, которые делятся опытом со слушателями. Вообще школа подразумевает работу со всеми категориями, начиная от стартаперов, людей, которые только создали компанию либо ищут бизнес-идею, средний бизнес и руководители крупного бизнеса, владельцы. Очень важно, и школа делает на этом фокус, поддерживать дух предпринимательства. Если я правильно помню, выпускники Гарварда, там всего, по-моему, 5% выпускников Гарварда занимается собственным бизнесом, основное- это наемные менеджеры. Вот этот дух предпринимательства – это тоже конек школы. Это очень важно для России, где традиции предпринимательства отсутствовали в течение почти 90 лет.

Таратута: Они не просто отсутствовали, это политическая проблема. Я помню очень хорошо, как крупный бизнес, у нас в интервью Олег Дерипаска говорил о том, что нужно амнистировать предпринимателей, их уже изгнали из Думы, их все время обвиняют во всем страшном. Быть предпринимателем сейчас неприлично, за любым предпринимателем следит Следственный комитет. Как вы в этих условиях собираетесь развивать то, что вы сейчас говорите?

Шаронов: Мне кажется, что это наоборот повышает актуальность идеи, которой занимается «Сколково». Популяризировать и объяснять, что процветание страны базируется на предпринимательской активности, на предпринимательском риске.

Таратута: То есть вы в некотором смысле получили такого рода мандат на просветительскую внутриэлитную деятельность.

Шаронов: В том числе да. Кстати, это невозможно без власти, власть должна… Ведь власть в свое время приложила руку к тому, чтобы искоренить предпринимательство как вообще образ жизни и образ мыслей. Поэтому сейчас власть обязана объяснить, что благополучие происходит не от губернатора, очень часто приезжаешь, и глава района приветствует всех и дарит району спорткомплекс, оказывается, он просто бюджетные деньги тратит на этот спорткомплекс. Надо показать, что власть перераспределяет ресурсы,  а создают его предприниматели и наемные работники. И это основа, важно эту психологию и в общественном сознании, и среди государственных чиновников возрождать.

Таратута: Верно ли я понимаю, что вы сливаетесь с Российской экономической школой?

Шаронов: Это сильно сказано. Я бы сказал чуть мягче: учредители обеих школ обсуждают процесс конвергенции, при этом обе школы понимают ценность своих брендов. И Российская экономическая школа, и Московская школа управления «Сколково» звучат уже и в стране, и за рубежом. Поэтому это будет очень мягкое слияние, существование.

Таратута: Российская экономическая школа- это ведущий экономический ВУЗ в стране, бывшим его ректором был Сергей Гуриев, это бывшая кузница элиты, видимо, тут ваши планы сходятся. Каким образом вы можете сосуществовать? Вам нужен мощный экономический блок, а им нужна территория? В чем ваша конвергенция?

Шаронов: Во-первых, да. Прелесть ситуации состоит в том, что мы не пересекаемся по своим аудиториям.  У них это, прежде всего, экономическое, финансовое образование, магистратура, с которой они уже 20 лет. Вообще школе в прошлом году было 20 лет, она действительно создала имя, репутацию, и в стране, и в мире ее знают. Буквально несколько лет назад появился бакалавриат, они стали работать уже с выпускниками школ, до этого работали только с держателями дипломов о высшем образовании. Мы работаем уже с состоявшейся категорией в области навыков управления - это менеджмент. А здесь экономика и финансы. Это разные дисциплины.

Таратута: А вы будете под одной шапкой? Вы будете главным двумя ВУЗами?

Шаронов: Про главных мы договоримся позже. Идея похожа на американский университет, когда под единым зонтиком существуют школы. Существует бизнес-школа, существует школа права, существует школа изящных искусств, существует экономическая школа. Примерно к этой модели мы и будем двигаться.

Таратута: Этот вопрос решенный?

Шаронов: Принципиально, да. Конечно, есть много технических вопросов, финансовых вопросов. Но супер задача – это как можно быстрее попасть в один кампус.

Таратута: То есть сидеть в одном месте?

Шаронов: Да, сидеть в одном месте.

Таратута: Создавать интеллектуальное пространство.

Шаронов: Да, чтобы было одно интеллектуальное пространство. Очень много возможностей для синергий, это и исследовательская работа, РЭШ обладает набором профессоров первоклассных, которые могут участвовать в исследованиях, которые проводит бизнес-школа через свои исследовательские центры, и наоборот. То есть такая синергия будет возможна без растворения брендов.

Таратута: Напомню еще раз, ректором РЭШ был Сергей Гуриев. По информации, которой все владеют, Сергей Гуриев покинул страну под давлением силовых ведомств. По крайней мере, так он формулировал эту историю. Ему отвечал президент страны, что он в любой момент может вернуться, но Сергей Гуриев не чувствует себя в безопасности. Представляете ли вы себе вы, что Сергей Гуриев может когда-нибудь вернуться? Если это так случится, может ли он вернуться обратно в РЭШ вот в этой новой конфигурации?

Шаронов: Я не знаю. Я думаю, что, прежде всего, это вопрос самого Сергея Гуриева и попечительского совета РЭШ. Я знаю, что Сергей по факту в связи с этими обстоятельствами оставил пост ректора. Буквально вчера или сегодня попечительский совет избрал нового ректора. Им стал бывший министр финансов Болгарии господин Дьянков. Мы лично не знакомы, но я знаю, что он, во-первых, много работал во Всемирном банке, и вот этот пресловутый рейтинг, по-моему, мы с вами его обсуждали, DoingBusiness- это дело его рук. Это очень неплохое и важное дело. Кроме того я знаю, что он выпускник американского университета.

Таратута: А у нас так можно, чтобы какой-нибудь ВУЗ российский имел импортного ректора с американским образованием?

Шаронов: Вот видите, можно. Ничего плохого в американском экономическом образовании не вижу. Помимо всего прочего, что он выпускник университета с хорошей репутацией и сотрудник Международного института развития, тоже, в общем, с неплохими результатами, он еще и пишущий экономист, который публикуется в толстых репутабельных журналах, что в случае РЭШ очень важно, поскольку это академически образовательное учреждение.

Таратута: Когда появилось «Сколково», я имею  виду Московская школа управления «Сколково», потому что люди путают. Когда появилась Московская школа управления «Сколково», всем было известно, что вскладчину миллион крупнейших бизнесменов страны скинулись…

Шаронов: Ну, не миллион, а 17 человек.

Таратута: Это я сейчас преувеличиваю. Ну, буквально все, кто мог, скинулись. Кто землей, кто деньгами, какие-то разные там были формы. Все видные люди, все, кого народ считает олигархами, вложились в эту школу. Страшно амбициозная история, очень много денег. Прошло семь лет, да?

Шаронов: Да.

Таратута: Прошло семь лет, но выстрела не случилось. Вы согласитесь со мной? То есть залили деньгами, а выхлоп, мне кажется, по сравнению с количеством денег, не такой мощный. Или проблема с пиаром или что?

Шаронов: Не хочу стразу становиться в позицию оправдывающегося, назову несколько факторов. Действительно, 21 сентября прошло семилетие школы, кампус работает всего 4 года, то есть эти здания, 3 года школа работала в разных съемных помещениях. Гарварду, по-моему, 370 лет, это по поводу выстрела…

Таратута: А Российской экономической школе всего ничего, а имидж у нее…

Шаронов: 20 лет.

Таратута: Все равно. Молодая совершенно Высшая школа экономики.

Шаронов: Как Владимир Ильич Ленин говорил Герберту Уэллсу, «приезжайте сюда через 20 лет». Посмотрим, что будет…

Таратута: Мы в этом заинтересованы. Я в этом так же заинтересована, как и вы.

Шаронов: Я хочу сказать, что за это время примерно уже 10 тысяч человек прошло через школу в качестве слушателя различных программ, от 18-месячных до недельных программ. Что я чувствую сейчас, сейчас началась прогрессия. Сейчас образовалось сообщество выпускников школы, и они становятся очень серьезными популяризаторами и продавцами.

Таратута: Скажите, а какие-нибудь люди, которые нам известны, нам- простым смертным, какие-то люди не то, чтобы из списка Forbes, но кто-нибудь нам известный стал выпускником школы, ребенок его?

Шаронов: По поводу ребенка, ребенок одного из глав госкорпораций российской, не буду называть какой, учится, и папа очень доволен: «Что вы там с ним делаете, он мне взахлеб рассказывает, чем вы там занимаетесь». Могу сказать, что есть у нас уже выпускники из 20 стран- это США, Великобритания, Китай, Индия, Канада, Финляндия, Швеция. То есть люди туда идут. Да, они идут туда потому, что их бизнес интересы связаны с Россией или с Восточной Европой, но они идут в эту школу и платят деньги, сопоставимые со стоимостью средней репутабильной европейской и даже американской бизнес-школы. Я думаю, что этот выстрел случится в ближайшие год-два, по крайней мере, я вижу так свою миссию с тем, чтобы резко…

Таратута: Взять ружье и …

Шаронов: Нет, как раз это без ружья. Резко качество должно перейти в количество, когда и количество выпускников, и количество программ, и информации о школе приобретет, это все приобретет совершенно другой масштаб.

Таратута: Как вы понимаете новое объявление кремлевское о том, что у нас демократизация, очередной веток? Особенно вы сидите в «Сколково», а рядом у вас другое «Сколково», у которого были большие проблема. Кстати, проблемы закончились с возвращением Суркова в Кремль?

Шаронов: Не знаю, но, по-моему, там жизнь налаживается. Это еще один вариант для синергии, потому что то «Сколково», которое занимается научно-исследовательскими работами, там же тоже есть университет «Сколтех», который ведет как раз точные и инженерные дисциплины. И здесь тоже возможна синергия.

Таратута: Ответьте мне на вопрос: прощено ли «Сколково»?

Шаронов: Я, слава Богу, не работаю в силовых органах, поэтому досконально ответить не могу. Но, на мой взгляд, жизнь нормализуется.

Таратута: Я верно задала вопрос, что если Владислав Юрьевич Сурков, на которого пала ответственность за «Сколково» , он вернулся в Кремль, значит, жизнь нормализуется для тех людей, которые под ним работали?

Шаронов: Я могу вам только сказать, что действительно Владислав Юрьевич очень заинтересован в развитии проекта фонда «Сколково». Замечательно, если он будет продолжать поддерживать этот важный для страны проект.

Таратута: Я начала с демократизации. Вы верите в этот тренд, что у нас теперь выборы будут демократичные, что теперь все будет иначе, оппозиционеров будут допускать на выборы массово и вся история с Алексеем Навальным и Сергеем Собяниным станет нормой для страны?

Шаронов: Мне кажется, что последняя история с московскими выборами, даже самые последние критики и отъявленные оппозиционеры должны признать, что все-таки ситуация поменялась.

Таратута: А почему? Вы сидели там внутри, как вообще эти выборы объявили? Зачем?

Шаронов: На мой взгляд, это было важно для Собянина получить полную легитимность, в том числе, возможно, имея в виду и не популярные меры, которые он как мэр должен принимать.

Таратута: То есть его, правда волновало, насколько он…?

Шаронов: Да. Я считаю, что да. Его, правда, волновало…

Таратута: То есть это он хотел провести досрочные выборы?

Шаронов: Да. Никто над ним не стоял и не выкручивал руки, насколько я понимаю, это было его осознанное решение. Сказав «А», что он хочет быть легитимным мэром, он сказал «Б»- давайте сделаем выборы максимально легитимными, чтобы потом никто не сказал, что мы их пеодстроили.

Таратута: Как вам кажется, Сергей Собянин по итогам выборам выиграл или проиграл? Потому что он набрал такое количество голосов, которое… Вообще он свою задачу выполнил?

Шаронов: Мне кажется, ее можно было выполнить и с большим результатом. Но в конце дня он стал легитимно избранным мэром в первом туре, точка.

Таратута: И он чувствует себя человеком, у которого есть мандат и в некотором смысле голоса москвичей?

Шаронов: Я эти вопросы с ним не обсуждал. Надеюсь, что это так, что это то состояние, к которому он стремился.

Таратута: А как вам кажется, что будет дальше? Как, например, будет устроена кампания в Мосгодуму? В том смысле, что это будет по тому же принципу устроено, как с выборами мэра.

Шаронов: Я могу сразу сказать, что я не участвую в подготовке этой кампании по понятным причинам. Могу только сказать, что эти выборы задали определенный уровень, определенный бенчмарк и отходить от него - это уже риски.

Таратута: То есть люди быстро привыкают к хорошему.

Шаронов: Да. И в этом смысле я надеюсь, что этот бенчмарк будет сохранен.

Таратута: И вы верите, что будет партия Прохорова, Навального, они там будет бороться, договариваться, одномандатников делить?

Шаронов: Это не вопрос веры. Это вопрос ожиданий. Я думаю, что да. Эти выборы приоткрыли дверь для более активного участия граждан и в качестве избирателей, и в качестве претендентов.

Таратута: Вы, как сказала Дмитрий Анатольевич Медведев, «завязали с госслужбой». А там сейчас нельзя работать, неприлично?

Шаронов: Нет, ну почему? Работать можно, ведь вопрос шел…

Таратута: Нужно ли?

Шаронов: И нужно тоже. Если вы так высокомерно будете говорить, что это выше меня, тогда, кто будет работать на госслужбе.

Таратута: Вопрос к вам.

Шаронов: Я отработал большую часть своей жизни на государственной службе и считают, что это место, где можно и нужно работать.

Таратута: Это сейчас рискованно?

Шаронов: С какой точки зрения?

Таратута: С точки зрения безопасности человеческой. Вот у меня друзья, когда оправлялись на госслужбу, я им говорила, что мне кажется, что это небезопасно.

Шаронов: С какой точки зрения небезопасно?

Таратута: С точки зрения того, что не только у народа проблемы со Следственным комитетом, а и у элиты, о которой мы с вами целую программу говорили.

Шаронов: Безусловно, да. Усилия, которые предпринимались властью, верховной властью за последние годы по борьбе с коррупцией, не дали свои результаты, в том числе существенно усложнили жизнь не только не добросовестным чиновникам, но и добросовестным чиновникам. Поэтому определенные риски есть. Может быть, к этому надо отнестись как к некоторым издержкам, которые связаны с нахождением на государственной службе.

Таратута: Вы когда-нибудь видите свое возвращение на госслужбу?

Шаронов: Я живу по принципу- никогда не говори никогда. Я уже один раз уходил с госслужбы, потом вернулся. Но в нынешней ситуации я вижу огромное количество  очень интересных задач, которые меня ждут в «Сколково» с моими коллегами, поэтому я сейчас вижу в модели моей продолжительной работы в бизнес-школе.

Другие выпуски