Бывший вице-губернатор Волгоградской области: расчет террористов – загадить наши священные символы

Таратута: Естественно, мы начнем с темы дня, темы последних часов, а именно с темы в Волгограде: шахидка, смертница, шесть погибших. Вы знаете регион изнутри и понимаете некоторые схемы сообщений, которые посылаются миру тем или иным способом. Скажите, как это событие вас застало? Что вы почувствовали?

Матвейчев: Днем люди стали звонить из Волгограда, писать СМС-ки, потому что много знакомых есть, что у нас теракт. Но тогда еще никто толком не знал, это теракт или нет, знали, что взорвался автобус, а потом уже пошли сообщения, что это теракт был, а потом уже сообщения, что террористка-смертница, ее фамилия, имя. Я, к сожалению, не запомнил. Уточнялись все время жертвы, сколько человек. Люди быстрее всего в СМС указывают, чем официальные данные получаются.

Таратута: Волгоград – это особое место, это Родина-мать, это памятник, это важное место для политической повестки, там выступают лидеры страны. По-вашему, это случайный выбор места или нет?

Матвейчев: Конечно, нет. Террористы всегда стараются эту ложку дегтя, если так можно выразиться, поднести к какой-то бочке меда, то есть к какому-то празднику. Помните, Ахмат Кадыров был убит 9 мая, теракт в Беслане состоялся 1 сентября, всеобщий день знаний. «Норд-Ост» - это тоже довольно патриотический мюзикл был, тоже неслучайно. Волгоград – это Родина-мать, недавно отмечались события, связанные с бомбардировками Сталинграда, Путин туда приезжал. И только что везде огромная реклама фильма «Сталинград», которая шла по всем каналам, она тоже привлекает внимание именно к этому месту, к священному месту, к месту нашей победы. И здесь сделать теракт, загадить, что называется, наши священные символы – это и есть расчет террористов.

Таратута: То есть сообщение вам кажется антироссийское?

Матвейчев: Антипатриотическое.

Таратута: Все последние острые события, разрушающие пресловутую стабильность, связаны с отношениями русского народа с представителями Кавказа, условно. Я сейчас говорю необязательно о террористах. Вот события в Бирюлево. Видите ли вы какую-то связь между этими событиями, и существует ли тут вектор кавказский, исламский?

Матвейчев: Да, существует. Не секрет, что я политолог патриотического направления.

Таратута: Не секрет.

Матвейчев: Я вам могу сказать, что Россию долгое время пытались взять с помощью либеральных идей, то раскручивали либеральную политику, либеральную повестку. Думали, что можно все больше и больше людей настроить на противостояние власти именно с либеральной позицией. В какой-то момент поняли либо после событий 2011 года, либо избрания Путина, что это не получится сделать, потому что есть после 90-ых прививка к либеральным идеям очень мощная, коммунизм тоже, видимо, не проходит, и решили сделать ставку на национализм. Недаром Навальному, я считаю, разрешили быть националистом где-то в посольстве американском, недаром появилось очень много разговоров о национализме среди таких политологов, когда я раньше не замечал, чтобы они что-то такое о национализме говорили. Специально стали разжигать эту тему.

Таратута: Вы, как политолог патриотического толка, конечно же, считаете, что Навальному разрешил быть националистом Госдеп.

Матвейчев: Да, Госдеп.

Таратута: Однако же вы наверняка, как и я, читали интервью «Коммерсантъ-Власть», где Сергей Собянин рассказал, что Навальному разрешил, и вообще все разрешения, по словам Собянина, получил в Кремле от господина Володина. Так что ваша повестка тут немножечко портится. Если кто-то разрешал Навальному быть разрешенным националистом, то по версии действующей избранной власти…

Матвейчев: В Кремле ему разрешали быть либералом, а в Госдепе – националистом. Дело в том, когда либералы шли, особенно в 2011 году, на штурм, они не понимали, что они в значительной степени пользуются властью. Те, кто стоял на Болотной, они были против Путина, на самом деле, они играли за Путина. Когда люди 140 миллионов в стране увидели эту Болотную площадь, они отшатнулись к Путину. Они сказали: «Ой, у нас «оранжевая революция», ой, у нас будет как в Ливии, Тунисе, как в Египте, нам этого не надо». И они пошли туда. Национализм – это стратегия, которая, к сожалению, очень долгосрочная…

Таратута: Чья, госдеповская?

Матвейчев: Тех, кто хочет дестабилизировать ситуацию в России. В данном случае, может, госдеповская, можно и так сказать.

Таратута: Госдеп где-то далеко, и в его влияние на наши либеральные умы верят, в основном, кремлевские патриотические политтехнологи. Вам виднее. Но у обывателя возникает обратный вопрос, что есть две стороны конфликта, что события, которые сейчас происходят, могут быть выгодны какой-то части российской элиты, чтобы расшатать ситуацию изнутри. Что ситуация в Бирюлево, когда рассматривали провокативность этой истории, были мысли и слова, что выгодно это именно местным представителям власти, может быть, для того, чтобы подкормить националистов, которые стухли, может быть, чтобы продемонстрировать силу и потом что-то подкрутить. Как вы относитесь к этой версии? То есть ясно, как вы относитесь, что вы можете ей возразить?

Матвейчев: Весь тренд последний, который говорит о некотором развинчивании гаек: разрешили партии демонстрировать, одномандатные округа возвращают, графу «против всех», в общем, все, что было в 90-ые годы в избирательной системе, возвращается, много разных послаблений. Это не свидетельствует о том, что Кремль наоборот вдруг решил закрутить гайки, тем более, с помощью терактов и еще чего-то. Если либералы Кремлю выгодны, тот, про кого можно всегда сказать, что это Госдеп, поэтому голосуйте за нас, в этом смысле выгодно, это отлично. Но националисты ни в коем случае невыгодны. Они ведь прикидываются друзьями русского народа. Это либералы часто говорят, что мы Россию не любим, она плохая, Рашка и так далее, а националисты рубаху рвут на себе. При этом они являются гораздо большими врагами народа, чем либералы, потому что в многонациональной, многоконфессиональной стране только они способны взорвать ситуацию. Я думаю, что в Кремле не дураки сидят, и они понимают, что разыгрывать эту карту ни в коем случае нельзя.

Таратута: Пока ее все время удавалось прикручивать, то немножечко подразыгрывают, то немножечко прикрутят. Почему вы не верите в то, что ее подразыгрывают?

Матвейчев: Зачем сейчас это нужно делать? В Волгограде никаких выборов сейчас нет, Кавказ, если там что-то пылает, тогда на Кавказе бы что-то делали, раскручивали. С чего вдруг Волгоград? Как это Кремль должен интерпретировать? Что он должен сказать, что мы теперь начинаем отменять все законы о выборах, как это было после Беслана? Нет, конечно, ничего подобного не будет, то есть эффект, которым мог бы теоритически воспользоваться Кремль, совершенно непонятен и неочевиден. И он не последует, кстати говоря.

Таратута: А с Госдепом как?

Матвейчев: Там очевидно, потому что это всего лишь первая ласточка. Давайте проверим через полгода, через год, Кремль ничего на этом не наживет, кроме проблем, а вот Госдеп наживет в том смысле, что еще через какое-то время будут еще какие-то теракты.

Таратута: Нет, ну что значит, что Кремль ничего не наживает? Если мы говорим о национализме, а не о терроризме, то одно противопоставление либералов национализму дает Кремлю не в первую ходку много бонусов. Это делали и в момент, когда начиналась Болотная, говорили о фашистской угрозе, если вы смените Путина, потом такая же мантра говорилась в тот момент, когда Навальный выдвигался в мэры Москвы, и когда опять ввели историю про то, что Навальный – это глава националистов…

Матвейчев: Глупые люди это делают. Я был категорически против, я считал, что это приносит голоса Навальному, этот национализм, потому что против него нет прививки у большинства населения. Когда Навального обвиняли в национализме, я говорил: «Ребята, что вы делаете? Вы ему подарки просто делаете».

Таратута: А кто это придумал?

Матвейчев: Есть политологи, я же не один политолог в Кремле. Есть политологи, которые посчитали, что это каким-то образом Навального будет дискредитировать. Я знаю, что какие-то люди в штабе Собянина точно исповедовали эту идею, они, например, мне звонили и говорили, что не могу ли я у себя в блоге в ЖЖ поддержать мысль о том, что Навальный – националист.

Таратута: Мне, конечно, хотелось бы имен, но…

Матвейчев: К сожалению, я даже имен не помню, помню, по-моему, девушка Настя. Она просто спросила, не готов ли я разместить. Я сказал, что, во-первых, я не буду этого делать, во-вторых, я считаю, что это вредно вашему же кандидату, это играет на Навального.

Таратута: Приговор Навальному прозвучал совсем недавно. Скажите, почему, по-вашему, его отпустили с условным приговором?

Матвейчев: То, что приговор слишком суров, изначально было очевидно. Когда у меня тогда спрашивали комментарий по поводу приговора, я говорил, что, скорее всего, в следующей инстанции он будет смягчен двумя вариантами: либо он будет переименован в условный, либо оставят реальным, но срок сам снизят.

Таратута: А что тогда случилось? Это было непонимание, это был неверно считанный сигнал, Бастрыкину махнули, а он не понял, или Володину махнули, а он не понял? Или правая рука сделала не то, что хотела левая.

Матвейчев: Вы как-то думаете, что вокруг Навального весь мир вращается. На самом деле, у нас есть большая правоохранительная система, очень бюрократическая, заскорузлая, как каток. Они даже сами про себя говорят, что мы каток, который ездит медленно, но если под него попадешь… Навальный в каком-то смысле попал под каток. Нашли уголовное дело, зацепили ниточку, начали тома дел накапливать, допрашивать свидетелей…

Таратута: Что значит «попал под каток»? Нашли уголовное дело, потому что он стал политикой заниматься. Вы не станете это отрицать. Это же не так, что человек шел по улице и против него завели уголовное дело.

Матвейчев: Против многих людей у нас заводят, десятки всяких мэров сажают, вице-мэров, вице-губернаторов. Вот я работал губернатором, моего зама посадили и моего предшественника.

Таратута: А вы ходите.

Матвейчев: А вот хожу, повезло пока. На самом деле, сажают всех подряд, и Навальный тоже попался. Занялся, действительно, кричит про коррупцию, посмотрели на него и начали добывать. Вы думаете, что Путин, тем более, Володин сидел и спрашивал, звонил Бастрыкину …

Таратута: Я думаю, на этапе сажать или не сажать кто-то кому-то звонил, по крайней мере, кивал головой.

Матвейчев: Вот процедура прошла следственная, потом судебная, вынесли спокойно приговор без всяких разговоров. Когда все вынесли, когда все сделали, когда огляделись, наверное, о каких-то политических последствиях стали думать. Вообще, позиция Кремля, она и раньше была такой, я не скрою, если слова Володина могу озвучить, он говорил примерно так, когда ему задавали вопросы о политических последствиях посадки или не посадки Навального. Он сказал так, что политические последствия в любом случае будут хуже, если будут применены некие неправовые последствия. Грубо говоря, если мы будем вмешиваться в эту ситуацию с точки зрения политики, то это плохо, пусть правоохранительная система с ним разбирается, решает. Вот она решит, а мы уже постфактум будем думать, что с этим делать, вот лично управление внутренней политики. Посадили, значит, мы будем отыгрывать в эту сторону, не посадили – в другую. В любом случае вмешиваться к правоохранителям мы не собираемся.

Таратута: А как вообще это переживет глава Следственного комитета, это же просто плевок в его сторону? Все видели видео, на котором он точил нож, а тут ему говорят, что условный срок, ты ничего не решаешь.

Матвейчев: Следственный комитет и не есть судебная система. Как только на стадии следствия все было закончено и передано в суд, на этом он уже больше ничего не мог сделать.

Таратута: Вы же понимаете, о чем я вас спрашиваю. У условного срока Навального есть бенефициары и есть пострадавшие.

Матвейчев: Как перенесет Бастрыкин? Я думаю, спокойно и мужественно он это все перенесет. Сейчас еще же несколько дел есть по поводу Навального, его брата. Думаю, что его подчиненные и следователи будут что-то копать. В конце концов, он умный человек, я имею в виду Бастрыкина, и не мальчишка, и не кавказец, чтобы месть нужна кровная или еще что-то такое.

Таратута: Навального пытаются привлечь к системной политике или просто создать ему имидж человека, которого как будто все время кто-то пытается перекупить из власти?

Матвейчев: Конечно, его пытаются привлечь к системной политике. Общая стратегия, которую Вячеслав Володин озвучил, состоит в том, что у нас вообще не должно быть несистемщиков, то есть людей, которые играют в политику и начинают переступать закон. Он говорит: «Ребята, давайте не будем никого загонять в угол. Хотят люди партию создавать – вот вам 500 человек и создавайте партию».

Таратута: Вы говорили где-то про то, что Навальный в нынешней ситуации уже не сможет поступать по-навальному.

Матвейчев: Он не сможет теперь делать несанкционированные митинги, он должен быть осторожен в своих заявлениях, чтобы они не были экстремистскими.

Таратута: В связи с чем?

Матвейчев: В связи с условным сроком. Ведь что такое уловный срок? Это значит, что в течение пяти лет он не просто должен ходить каждые две недели и отмечаться в отделение полиции, но и не совершать никаких правонарушений, по сути дела, даже административных. Если он попадется с нарушением правил дорожного движения или еще за какие-то мелкие вещи, это все является основанием для переквалификации с условного срока на реальный.

Таратута: Есть Михаил Прохоров, который тоже себя все время нащупывает в политике, я пока не понимаю, где.

Матвейчев: Никто не понимает.

Таратута: Сегодня был съезд закрытый, туманный «Гражданской платформы», где было сказано, что Михаил Прохоров может покинуть пост лидера, там какая-то сложная схема управления. Как вы видите участие Прохорова в выборах в Мосгордуму? Его задача будет быть оппозиционным спойлером?

Матвейчев: Прохоров обещал громогласно, что он не участвует в выборах мэра Москвы, потому что он полностью решил захватить Мосгордуму. Вся страна это слышала, он как настоящий мужчина должен теперь выполнить свое обещание, выставить 100 человек по всем округам и так далее. Это то, что он обещал, а в реальности, насколько я знаю близко людей, близких к Прохорову, то, что доносится от тех, кто с ним общался, ему глубоко вообще чужда политика. Он случайно в нее попал и так же случайно пытается оттуда выкарабкаться всеми силами.

Таратута: Так что он будет делать на выборах?

Матвейчев: Я не знаю.

Таратута: Мешать всем или помогать?

Матвейчев: Я не знаю, что он будет делать. Я понимаю, что ему деньги жалко, я думаю, что формально он выполнит условия «женитьбы», он выставит этих кандидатов. Потом отпустит и скажет: «Ребята, сами себя финансируйте», и в итоге все это выродится в какой-то пшик, мне так кажется. Мне кажется, что не будет у его никакой фракции значимой.

Таратута: Вы пишете колонку за колонкой, как вы сами сказали, патриотического толка. Колонки ваши всякий раз начинаются словами либо что рейтинг «Единой России» так прочен, и люди любят только «Единую Россию». Это всякий раз такая неожиданность…

Матвейчев: Это я про Путина написал.

Таратута: Нет, это ваша последняя колонка, а вторая на сайте «Единой России», не знаю, может, они вырвали из контекста, но что-то такое же в адрес «Единой России».

Матвейчев: У них вырос рейтинг, давно я их не хвалил. По последним опросам ВЦИОМ, у них поднялся чуть-чуть рейтинг.

Таратута: Я к чему веду, вы похвалили, не знаю, по долгу службы или по личному разумению, но, по-моему, даже та власть, которой политологи, политтехнологи помогают в упаковке ее идей, она уже отрекается от бренда «Единая Россия», поскольку все последние законодательные инициативы, я сейчас говорю про региональные выборы, они сводятся к тому, что от партийных списков все уходят. Сейчас, того гляди, вообще не будет партийных списков, будут сплошные одномандатники, то есть никакой «Единой России».

Матвейчев: От самой «Единой России» отречения нет. Путин совершенно внезапно приехал на последний съезд, они не готовились к этому, готовились к Медведеву, а тут приезжает Путин. Он приехал и их поддержал, это очень сильно их воодушевило, такие слухи ходили, что Путин приехал, он нас не бросил, никакого «Народного фронта», теперь он с нами. Но это тоже передергивание своего рода, потому что «Народный фронт» останется со своей функцией. Что касается регионов и новой стратегии, дело в том, что ее придумали, чтобы усилить «Единую Россию». Когда были списки, там сидели бюрократы, когда будут одномандатные округа, появятся сильные политики, которые будут способны «Единую Россию» перед большими массами людей пропагандировать.

Таратута: Мне сложно вас не спросить, почему вы вдруг решили сказать, что народ верит Путину? Неужели ему что-то угрожает?

Матвейчев: Я просто комментировал последний опрос, который пришел от ВЦИОМ.

Таратута: Случайность. Случайное совпадение?

Матвейчев: Нет, я просто всегда комментирую опросы.