Александр Градский: Я протестный? Это смешно. Чтобы протестовать, надо быть равным тому, против чего протестуешь

10/07/2013 - 20:51 (по МСК) Юлия Таратута

Певец и композитор Александр Градский рассказал Юлии Таратуте о том, какими видит предстоящие выборы мэра Москвы, почему не стал в свое время доверенным лицом Владимира Путина, почему его не позвали петь на Олимпиаде в Сочи.

Таратута: Мы только что с вами обсуждали, что вы вернулись из Казани, и вы там пели. Я не могу не начать разговор с вами о том, станете ли вы петь в Сочи?

Градский: Меня никто не звал. Пока нет такого предложения.

Таратута: А как вообще устроена эта история с выступлениями в Сочи?

Градский: Не знаю, понятия не имею.

Таратута: Тогда расскажите про Казань.

Градский: В Казани все просто. Мой давний знакомый Игорь Крутой занимался созданием музыкального сопровождения открытия Универсиады. Он мне позвонил, сделал предложение - и я его принял. Вот и все.

Таратута: Вы пели в дуэте…

Градский: С Машей Максаковой.

Таратута: Я почему задаю этот вопрос, потому что, мне кажется, что мероприятия вроде сочинской олимпиады с точки зрения обустройства организации процесса, они устроены, простите за цинизм, как похороны Папы Римского для журналистов. То есть точки, с которых журналисты снимают процессию, обычно распределены задолго до смерти какого-то известного человека. Это такой черный юмор журналистики, что некрологи написаны… Почему я спрашиваю про сочинскую олимпиаду, потому что, мне кажется, что на сцену  должны выйти голоса России, люди, символизирующие страну.

Градский: Кто-то это должен, очевидно, решить, кто является в данном случае наиболее представительным исполнителем, музыкантом.

Таратута: То есть до сих пор никто никаких конкурсных заявок не собирал и никаких разговоров на эту тему мы не слышали?

Градский: Я понятия не имею, о чем и как это все будет организовано. Неизвестно.

Таратута: А кто для вас сейчас человек, который мог бы выйти на сцену и символизировать Россию сегодняшнюю, Россию желающую или какую-нибудь?

Градский: Юль, вы вообще первый раз со мной разговариваете? Никогда не брали у меня интервью?

Таратута: Никогда.

Градский: Вы бы не задали мне этот вопрос. Мне вообще все равно, я это не решаю, слава Богу. Я не решаю, кто должен представлять страну, как это должно быть организовано, как это должно выглядеть. Честно говоря, это совершенно не мой вопрос. В английском языке есть слово «I don’t care», оно еще более-менее приличное, то, что в русском языке примерно ассоциируется с этим выражением, на вашем канале, я думаю, не буду говорить.

Таратута: Чтобы закончить эту тему выступлений на патриотических конкурсах…

Градский: Это не патриотические конкурсы.

Таратута: Это я так назвала, а потом поняла, что это я сама его так квалифицировала.

Градский: Вы сами додумали. Но в какой-то степени вы, конечно, правы. Во-первых, это увидят, казанскую Универсиаду, ее открытие, как мне кажется, очень много людей в разных странах. В какой-то степени вы, конечно, правы. Да, это в каком-то виде лицо данной Универсиады, а значит и России. Так увидел это открытие, скажем, композитор, которому поручили написать музыку - именно Игорь Крутой. Вот он увидел это так, как классическое действие. Много было классической музыки, как я слышал, и она была объединена с его композициями. Вот у него такой взгляд. Поступило предложение, я к Игорю хорошо отношусь, хотя никогда не пел его вещей, но в данном случае там еще были во многом мои стихи, а если я являюсь соавтором какого-то произведения, то чаще всего я не отказываюсь его реализовывать на сцене.

Таратута: У вас немного песен такого жанра, но была одна такая буквально сатира, песня буквально про Сочи.

Градский: Не про Сочи, а, скорее, про Ванкувер.

Таратута: В Youtube у нее название «Сочи-2014».

Градский: Это неправильное название, она называется «Спортивная».

Таратута: Я ее внимательно прослушала несколько раз, несмотря на то, что я вам  задаю вопрос - не пригласили ли вас, согласитесь ли вы… Кстати, согласитесь, если вас пригласят?

Градский: Если поступит, как говорили в «Крестном отце», предложение, от которого я не смогу отказаться, то почему нет?

Таратута: Мне просто интересно, как вас воспринимают те люди, которые могут сделать вам предложение, я сейчас не об Игоре Крутом.

Градский: Которые принимают решения.

Таратута: Да.

Градский: Это неизвестно совершенно.

Таратута: Вы на какой полочке находитесь, в роли…?

Градский: Я думаю, что я нахожусь в роли парового спускного клапана уже очень много лет.

Таратута: В каком смысле?

Градский: В самом прямом. Есть что-то вроде клапана для спускания пара, напряжения в обществе.

Таратута: Что такое выпуск пара я понимаю, просто не понимаю, как вас использовать в этом смысле.

Градский: Как угодно. Можно, как паровой клапан, можно, как… Не знаю, это дело не мое.

Таратута: А что вы должны делать в этот момент?

Градский: Быть самим собой, и все.

Таратута: То есть вы никого не раздражаете, а люди…

Градский: А кто это знает? Может, я кого-нибудь и раздражаю, а, может, и нет. Если я об этом буду думать, мне просто жить будет некогда.

Таратута: Вот вы спели песню, мне интересно, вы теперь диссидент, вы теперь человек, на которого нужно смотреть косо или нет?

Градский: Смотря кому.

Таратута: Тем, кто принимает решения по Сочи, и тем, кто может выйти на сцену неопасно.

Градский: Понятия не имею. Юля, это езда в незнаемое, я не могу за других людей что-либо говорить. Единственное, что я знаю, я не делю людей ни по политическому принципу, ни по национальному, ни по поведенческому. Я делю людей очень просто: я с ними могу быть в каких-то отношениях или не могу. С людьми, с которыми я не могу быть в каких-либо  отношениях, их очень немного в моей жизни было, десятки не наберется. Но те люди, которые хотят иметь со мной какие-то отношения, они заранее точно знают, это я могу гарантировать, что от меня можно ожидать, посему они и принимают решение, нужно со мной контактировать или нет.

Таратута: А не могу иметь отношения с кем-то по какому принципу? Что человек должен сделать?

Градский: Это чисто человеческий принцип. В течение жизни у меня были разного рода ситуации, когда я прекращал общаться с тем или иным человеком.

Таратута: Нечистоплотность, предательство…

Градский: Не буду говорить что, но просто прекратил общаться и все, причем раз и навсегда. Я, кстати, не мстил никогда этим людям, ни в каком качестве.

Таратута: Надеюсь.

Градский: Я просто прекращал отношения, как это: «Я лишаю вас счастья иметь со мной какое-либо общение».

Таратута: Почему я вас спрашивала про полочку, на которую вас можно уложить в случае выбора, принятия решения, потому что я вас не видела никогда ни в одном списке доверенных лиц, ни с какой стороны.

Градский: Мне предлагали, было дело.

Таратута: Расскажите.

Градский: Просто предложили быть доверенным лицом, я отказался и все. Несмотря на то, что я на тех выборах голосовал за того человека, доверенным лицом которого мне предложили быть, но быть официальным лицом, что-то говорить, каким-то образом соответствовать…

Таратута: Мы говорим о Владимире Путине?

Градский: Да, было такое.

Таратута: Об этих выборах?

Градский: Нет, это было 2000 году. Я сказал, что я буду голосовать за Путина, декламировать и рекламировать эту идею я не буду, потому что мне кажется, что это неправильно. У меня сложилось впечатление, что у меня есть какой-то авторитет. Может быть, это ошибочно.

Таратута: В каком смысле?

Градский: Чисто гражданская ответственность.

Таратута: Что вы можете сказать «нет»?

Градский: Я имею в виду следующее, что у меня сложилось впечатление, что у меня есть некий гражданский авторитет перед людьми вообще. И если я буду оказывать на их выбор влияние, даже минимальное, тем, что я буду декларировать свою собственную позицию, это будет некорректно с моей стороны. Я давно себе такое сказал.

Таратута: Примерно то же самое сказал актер Безруков, когда ему предложили стать доверенным лицом в этом году. Помните, была скандальная история с доверенными лицами.

Градский: Не знаю, не смотрел. На него окрысились за это, и за то, и за другое?

Таратута: Мне сложно сказать, кто окрысился.

Градский: Он молодой человек, я за лет 10 до его возраста принял для себя такое решение.

Таратута: Это любопытно, потому что кажется, раз к человеку уже приходят с этим приглашением, то ему неловко отказаться, или он в таком состоянии, или к нему приходят только в том случае, когда он не сможет отказаться.

Градский: Есть такая притча, я ее не буду пересказывать, но надо создать такое впечатление о себе, постараться, по крайней мере, не специально, чтобы люди, от которых зависит принятие решений, глобальных решений в стране, тебя хорошо знали. В китайском эпосе это называется «иметь лицо - потерять лицо». Я не хочу, чтобы люди, принимающие решения, теряли лицо, когда они мне что-то предложили, а я отказался. В данном случае они теряют лицо. Я не хотел бы, чтобы они теряли лицо. В то же самое время я сам не хочу терять лица, соглашаясь на то, на что не хочу соглашаться, в то же самое время не хочу терять лицо, соглашаясь не соглашаться  на то, что я не считаю правильным для себя. Поэтому жизнь человека, в особенности публичного, это, сами знаете, тяжелая работа. Нужно просто своим поведением, какими-то высказываниями дать понять, что есть какие-то вещи, которые этому человеку предлагать не стоит, не потому что он плохой, хороший, а просто не стоит и все.

Таратута: Как я понимаю, на этих выборах к вам никто не обращался.

Градский: Мне не предлагали, потому что ребята понимали, что сохранить лицо нужно и мне, и им, и это совершенно не нужно.

Таратута: Такой спасительный принцип.

Градский: Это очень хороший вариант для всех: и для руководителей каких-то отделов и учреждений, которые подобную организационную работу ведут, и для меня.

Таратута: Это, конечно, хорошо, но с другой стороны, как оказаться в этом спасительном круге…?

Градский: Как пройти между струек дождя?

Таратута: Почему я вас спрашиваю, потому что всякий раз, когда отбираются люди для избирательных кампаний, мне кажется, что происходит так: Первый канал производит множество важных для страны...

Градский: Не только Первый, по-моему, и второй тоже.

Таратута: Те проекты, о которых я говорю, производит только Первый.

Градский: Возможно.

Таратута: Мне кажется, второй живет немножечко другой жизнью.

Градский: Он живет на бюджетные средства, поэтому ему не несколько проще.

Таратута: Так вот у Константина Эрнста такая практика: запускаются большие проекты, там всегда есть какая-нибудь большая звезда, вокруг нее массовка и подпевка…

Градский: Я считаю, что он исключительно талантливый человек, я много лет его знаю еще, когда он был студентом и ни на каком телевидении не работал. Я всегда считал его очень талантливым человеком. А на этом посту мало быть талантливым, надо быть еще и умным. Это очень сложно.

Таратута: Кто-то говорил, что если бы у него отобрать еще политику, было бы замечательно, человек бы реализовался, как …

Градский: Костя, я считаю, молодец. Я ему это могу в лицо сказать, потому что я знаю, до какой степени трудно руководить столь огромным предприятием. Это очень тяжелая работа.

Таратута: Мы начали с темы, которую мне хотелось бы завершить. Так вот на Первом канале появляются проекты, там герой этого проекта - главный персонаж, а вы совершенно неоспоримо были главным персонажем…

Градский: На это не было рассчитано, честно скажу.

Таратута: Значит, так драматургия в процессе развернулась.

Градский: Может, так получилось, а, может, это ваше мнение, и кто-то считает по-другому.

Таратута: Мне кажется, нет, мне кажется, это общая эмоциональная история.

Градский: Хорошо, предположим.

Таратута: Так вот вы стали неким центральным элементом этого проекта и, конечно же, ваша медийность, вы не станете спорить, очень актуализировалась, я бы сказала.

Градский: Это правда.

Таратута: Конечно, вас все знают, но это совершенно другое дело.

Градский: Вы знаете, это стало просто более расхожим предметом. Если раньше кто-то в чем-то сомневался, кто-то наоборот не сомневался, то теперь достаточное количество аудитории, публики, которая не имела никакой конкретики, никакого подтверждения, она какую-то конкретику и подтверждение получила от меня. Я вам честно скажу: кто-то называл это камбэком для меня, это будет смешно, но я меряю этот самый бэк или даже не бэк, а присутствие, исключительно, как это ни будет пошловато, материальным спросом на данного артиста или на другого артиста. И больше ничем, причем, с 1967, 1968 года. Если в течение 45-47 лет у меня хорошие сборы на концертах, именно там, где люди платят рублем за то, чтобы прийти к тебе и услышать, что ты делаешь, или покупают твои диски, чаще всего в 90% из 100 случаев это никаким образом не связано с количеством показов по телевидению. Если это происходит, то да, в РФ, чаще всего я работаю именно здесь теперь, раньше это было и несколько других стран - Украина, Белоруссия, Молдавия, то в РФ примерно 40-45 городов, которые могут принять твой концерт. Ты их проезжаешь в виде гастрольного тура в течение года-полутора, может быть, двух. Затем проходит несколько лет, и если ты сделал новую программу, ты можешь снова поехать по этим же самым городам, если к тебе не потерян интерес. У меня получилось, что эти 40-45 городов на эти несколько месяцев я проехал быстрее, не за полтора года, не за два, а за 3,5 месяца. В этом смысле камбэк произошел. Ускоренными темпами произошло желание людей скорее на тебя посмотреть.

Таратута: А такая отрицательная компенсация, как повышение уровня медийности.

Градский: У меня нет отрицательной абсолютно.

Таратута: Ничего вам не пришлось делать взамен такого, что вам было неприятно?

Градский: Абсолютно. Костя и Юрий Аксюта, это музыкальный продюсер этого конкурса «Голос», месяца два меня убалтывали на это, честно сказать. Единственное слово, которое я выдвинул серьезно - это никаких звонков, никаких предварительных обсуждений, никаких девушек и мальчиков со стороны, что кого-то надо. Я сказал, что если первый, второй, то я встану и выйду, а я могу выйти, тогда проекту будет тяжело, не потому что я такой…

Таратута: Вы подтверждаете мою версию, что в «Звездах на льду» главный человек - Тарасова, в этом проекте - вы.

Градский: Не в этом дело, это дело канала. Для меня дело заключалось в том, что я заранее предупредил, помните разговор про потерю лица, я заранее предупредил, что если я что-то увижу, я встану.

Таратута: Что ваше лицо для вас важно.

Градский: Лицо и поведение. Они мне гарантировали, что ничего подобного не будет, и я в этом удивился. Действительно, ничего подобного не было. Чем это закончилось, это закончилось «Голосом-2», который закончится через месяц.

Таратута: Это закончилось словом «Евровидение».

Градский: Это без меня.

Таратута: Вы это не очень любите обсуждать.

Градский: Не в обсуждении дело, это без меня происходило.

Таратута: Мне просто любопытно, как вы относитесь к реакции российского МИДа на азербайджанские голоса, на всю эту историю.

Градский: Это мне неясно, я с Поладом говорил, мы с ним очень давно знакомы, Полад страшно возмущен, потому что представить себе, что в мусульманской стране мусульманке не дали ни одного голоса, это очень странно, тем более, что она хорошо действительно пела.

Таратута: А вам кажется, что это такая история, которая была достойна такого высокого обсуждения двустороннего?

Градский: Не думаю, что это нужно было делать, но, видимо, это настолько было обидно самому Поладу или ребятам из Азербайджана, что они не удержались и сказали: «Ребята, этого не могло быть! Простите, мы как-то неправильно подсчитали и что-то сделали». Нужно ли было Лаврову на это отвечать, я не знаю.

Таратута: Да еще так горячо.

Градский: Я не знаю. Это смешно. Это говорит о том, что министр иностранных дел интересуется музыкой, что совсем неплохо.

Таратута: Они оба, один в большей степени, другой - в меньшей.

Градский: Это вполне хорошо. Почему нет?

Таратута: Не поспоришь с вами. Хочется поговорить с вами про Москву. Скажите, вы пойдете на выборы 8 сентября, как москвич?

Градский: Да, я буду в Москве и пойду на выборы.

Таратута: А за кого будете голосовать?

Градский: Не могу сказать, но, по-моему, это совершенно ясно, за кого я буду голосовать. Во-первых, я вам дам несколько наводящих ответов.

Таратута: Вы просто объясните почему?

Градский: Я работаю в департаменте культуры города Москвы.

Таратута: Буквально штатным сотрудником.

Градский: Я руководитель муниципального театрального коллектива - это первое.

Таратута: Извините, я не очень понимала структуру госслужбы в данном случае.

Градский: Ну, не госслужбу, я не госслужащий - художественный руководитель театра. Во-вторых, я никогда не стал бы работать в этой системе, если бы меня что-то не устраивало в творческом отношении в департаменте культуры, в городе или в правительстве Москвы.

Таратута: То есть вы тоже голосуете за Капкова?

Градский: В какой-то степени, да. Даже не за Капкова, я буду голосовать совершенно ясно за кого. По одной простой причине, объяснить причин я могу. Почему я не говорю, за кого, во-первых, это и так ясно, а, во-вторых, если я скажу это напрямую, это будет какая-то степень влияния, что мне не хотелось бы. Я не люблю влиять на мнения людей. Как и на выборах президента, мне, как обыкновенному избирателю, не предоставили еще пару-тройку кандидатур, которые я бы мог рассматривать, серьезных кандидатур. Когда мне это не предоставляют, по каким причинам я не знаю.

Таратута: А как вы относитесь к уличной оппозиции и к ее делегатам на этих выборах? Можно прямо спросить: как вы относитесь к кандидату в мэры Москвы Алексею Навальному?

Градский: С юмором.

Таратута: Почему?

Градский: Я не знаю, чем руководил Навальный до того, как стал претендовать на пост мэра. Все-таки мне кажется, что для того, чтобы претендовать на пост мэра нужно для этого проруководить каким-то муниципальным образованием.

Таратута: ЖЭК.

Градский: Можно с ЖЭКа начать, потом, может быть, районом, потом небольшим городом или областью, а уж потом приходить и руководить городом Москва, который иногда даже во всех отношениях сложнее и огромнее, чем средняя европейская страна. Надо иметь удивительное нахальство на это претендовать. Я не знаю этого человека, ничего о нем не могу сказать ни хорошего, ни плохого кроме только того, что я точно знаю, что он ничем не руководил.

Таратута: Я часто слышу такой аргумент, и он сначала вводит в ступор, действительно, человек ничем не руководил, как он будет заниматься дорогами, снегом, ЖКХ и всем этим счастьем…

Градский: Юля, вы знаете, я очень многими вещами руководил в жизни, так получалось, коллективами, и у меня большой, я считаю, жизненный опыт и масса всевозможных предложений самому себе, которые я на кухне за рюмкой чая высказываю своим товарищам и друзьям, которые тоже имеют свое мнение по разным вопросам. Мне никогда в голову не пришло считать, что я знаю, как руководить даже районом. Просто у меня для этого хватает сообразительности. Люди, которые считают, что они таким образом могут о себе заявить и стать во главе такого региона с бухты-барахты, это для меня странно.

Таратута: Люди всегда с чего-то начинают и некоторые используют что-то как плацдарм для политической заявки.

Градский: Очень высокий плацдарм для начала.

Таратута: Не проголосовали бы москвичи за него или не проголосуют, не знаю, посмотрим.

Градский: Я думаю, что рейтинг этого голосования будет очень небольшой, в размере 1,5- 2%.

Таратута: А это честные выборы, по-вашему?

Градский: Понятия не имею.

Таратута: Ну, а как вам кажется, вы же пойдете голосовать.

Градский: Я отдам свой голос, а дальше честность или нечестность зависит от количества людей, кстати, на любых выборах, которые пойдут на выборы. Технически, если все население нашей страны или нашего города просто придет на выборы и отдаст свой голос, любая нечестность или подтасовка будет почти невозможной. Но поскольку люди у нас достаточно инертные, почему-то не очень ходят на выборы, возникает, наверное, возможность для всевозможных манипуляций. Вот это только к тем людям, которые не хотят потратить свое время и прийти  на выборы, чтобы отдать свой голос.

А самое интересное, что они не хотят потратить время и прийти на выборы и проголосовать, неважно за кого, это кончается тем, что они потом бывают недовольны тем выбором, который сделали другие люди, используя то, что эти люди не пришли голосовать. Они чаще всего очень активные, в то же время они активны как-то по-глупому. Я воспринимаю действительность такой, какой она мне предоставляется. Она такая, значит, она такая. Если во время этой действительности я могу работать, могу сочинять, петь…

Таратута: То есть вы не протестный человек, по сути?

Градский: Я и протестный - это вообще смешно. Против чего? Для того, чтобы протестовать против чего-то, надо для этого признать, что это все является равным тебе предметом. Когда ты занимаешься музыкой, причем серьезно, все остальные жизненные события, предметы и даже люди становятся намного менее значительными.

Другие выпуски