В ходе его первой президентской пресс-конференции Джо Байдена даже не спросили, когда же он будет дебатировать с Владимиром Путиным, а сам Байден про Путина тоже почему-то не вспоминал. Как будто он вообще не обратил внимания на то, в каком красивом костюме лесника Путин отдыхал в тайге. На самом деле американцам сейчас не до Путина — их больше интересует Китай. Первая встреча главы Госдепа Блинкена и помощника по национальной безопасности Салливана с представителями Китая на Аляске закончилась скандалом. Блинкен указал китайцам на Синдзян, где Пекин репрессирует уйгуров, на Гонконг, где Пекин давит демократию и протест, на конфликт с Тайванем, и в ответ вместо положенного по протоколу двухминутного приветствия китайцы прочли американцам длинную лекцию о закате их версии демократии. Газета The New York Times писала — это все плохо кончится:
Эти перепалки в резких тонах только усилят опасное разрушение отношений между двумя самыми мощными мировыми державами. Стремление звучать и выглядеть жестко загнало обе стороны в ловушку. Такая риторика может быть хороша для внутреннего употребления, но она не позволяет делать то, что действительно необходимо: взаимодействовать с другой стороной, основываясь на реалистических ожиданиях.
Впрочем, есть и другая точка зрения: лучше так, чем общие слова — теперь это хотя бы деловой разговор. И когда Байдена спросили про Си Цзиньпина, он единственный раз упомянул Путина:
«Он очень откровенен. У него в организме нет демократической косточки — с маленькой буквы „Д“. Но он умный человек. Он из тех людей, которые, как Путин, считают, что за самовластием будущее и что демократия не может работать в бесконечно сложном мире», — сказал Джо Байден журналистам на своей первой пресс-конференции на посту президента.
Байден затем добавит: коммунизм все, XXI век — это век борьбы демократии с другой концепцией — авторитаризмом, где все решения принимает один единственный человек. И надо доказать, что демократия эффективнее. И как будто чтобы доказать обратное, что ничего у этих американцев не получится, глава российского МИДа Лавров отправился в Китай на переговоры с министром иностранных дел Китая Ван И. Они вдвоем подписали документ — российскую формулу мема про «три заветных Слова»: эй, Запад, остановись.
«Министры иностранных дел РФ и КНР Сергей Лавров и Ван И приняли программное заявление о „глобальном управлении в современных условиях“. В нем объясняется, каким — с точки зрения Москвы и Пекина — должно быть справедливое мироустройство. Один из главных тезисов: единой модели демократии не существует, а потому нельзя вмешиваться в дела других государств под предлогом ее продвижения. Визит главы МИД РФ Сергея Лаврова в Китай показал, насколько сблизились две страны на фоне разлада отношений каждой из них с Западом», — писало издание по итогам итогам встречи Лаврова и Ван И.
Но одно дело сблизились, а другое дело, если Россия превращается в китайского сателлита: возможности и ресурсы Москвы и Пекина несопоставимы — Владимиру Путину просто некуда деваться, кроме как стать помощником Си Цзиньпина по международным вопросам, и то лишь тогда, когда речь идет о правах человека, а не об экономике. Так ли это? Михаил Фишман спросил у аналитика Московского центра Карнеги Александра Габуева.
Александр, привет! На самом деле мой вопрос понятен. С одной стороны, Джо Байден говорит об угрозе мировых автократий, объединяя Путина и Китай, с другой стороны, Лавров едет в Китай и подписывает с китайцами документ, декларацию противоположного свойства. Можно ли говорить, что все, мир разделился на коалиции и одна из этих коалиций ― это Россия и Китай?
Я не думаю, что мир разделился на коалиции. Я думаю, что Россия, по крайней мере, еще пытается немножечко балансировать, да, и не быть полностью каким-то формальным союзником Китая или сателлитом Китая, потому что асимметрия здесь очевидная. Метрика, измеряющая силу великих держав, заключается не только в экономике, но экономика и технологический потенциал ― очень важные здесь вещи, и очевидно, что российская экономика не сильно растет, стагнирует, технологические компетенции у нее есть только в ограниченном количестве сфер.
У Китая гораздо более динамичная вторая экономика мира, которая, скорее всего, к концу этого десятилетия станет первой по номиналу, первоклассные технологии, и здесь России какой-то жесткий альянс или сцепка с Китаем, очевидно, угрожают потерей суверенитета, по крайней мере, в такой же мере, как суверенитет партнеров США по Североатлантическому альянсу или по военным союзам Азии тоже ограничен, потому что… Да, Россия пока что считает, что она может быть стратегически автономной. Но при этом, поскольку и в России, и в Китае авторитарный режим…
Байден прав!
И Москва, и Пекин воспринимают Запад как некую угрозу, да, которая собирается вмешиваться в их дела, устраивать цветные революции и так далее, то здесь у них действительно есть общая повестка и они будут, по крайней мере, риторически выступать на международной сцене в тандеме и в команде, хотя не обязательно в жестком альянсе.
Насколько это ситуативная история? Насколько я понимаю, китайцы поддержали идею, эту уже довольно давнюю идею Путина провести саммит членов Совбеза ООН, то, чего, очевидно, мы не ждем, судя по реакции Вашингтона, уже давно. Но вот теперь Китай поддерживает, это означает, что китайцы готовы разделять, так сказать, российскую повестку, просто продвигать ее вместе с Москвой?
Это им ничего не стоит, потому что они прекрасно понимают, что этот саммит не состоится из-за того, что три других страны не будут в этом участвовать. Поэтому сказать «Да, мы это поддерживаем» китайцам совершенно ничего не стоит. И оттого что такой саммит состоится, им тоже, в общем, печали не будет, если бы он состоялся.
У нас по-прежнему с Китаем есть области, где мы соперничаем, где мы друг другу не доверяем и где мы друг друга не поддерживаем, например, признает ли Китай Крым частью России?
Мы знаем, что нет. И не требуем, кажется, я так понимаю.
Да, Китай не поддерживает российскую операцию на Донбассе. Совершенно верно, да. Мы точно так же не признаем китайские претензии в Южно-Китайском море, мы не признаем их претензии на острова Сенкаку в отношении Японии и так далее.
То есть у нас по-прежнему есть многие пункты повестки, которые мы не разделяем, и это нормально. У нас некая общая формула: не всегда друг с другом, но никогда друг против друга. Мы видим, что у нас по-прежнему есть некоторые вещи, да, например, китайская разведка, которая здесь работает довольно активно, наша разведка, наверно, в Китае тоже работает, мы об этом мало чего знаем.
Но мы видим, что за прошлый год у нас появилось два публичных случаях, когда люди были обвинены в шпионаже в пользу Китая, и в этом году есть снова осужденный в Забайкалье, где если раньше на протяжении примерно пятнадцати последних лет ФСБ и российские правоохранительные органы никогда не говорили, что человек шпионил в пользу Китая. Это некая джентльменская договоренность, мы понимаем, что мы друг против друга шпионим, это нормально, мы не союзники, даже союзники друг против друга шпионят, как показывает история с прослушкой Меркель американскими спецслужбами. И тем не менее мы об этом не говорим, чтобы не портить атмосферу.
В этот раз российские спецслужбы через государственные информагентства слили в публичное пространство, что этот шпион работал, да, этот агент был завербован китайской разведкой, то есть мы посылаем китайцам некий сигнал о том, что, ребята, в общем, мы все видим, вы, пожалуйста, не наглейте. То есть, очевидно, противоречия какие-то есть, но, опять же, да, это противоречия тактические, это те противоречия, с которыми и Москва, и Пекин могут жить. Их объединяет гораздо больше сейчас, чем то, что их разделяет.
Последний вопрос, такой из области прогнозов. Внешняя политика Москвы известна своей гораздо большей импульсивностью и резкостью, нежели китайская. И, конечно, весь мир находится в напряжении, Запад находится в напряжении, никто не знает, что Путин решит еще, какой может быть его следующий шаг на внешней арене.
Вот это, по крайней мере, некое подобие альянса с Пекином удерживает ли Москву от излишне резких выпадов в будущем? Есть ли такой фактор или его в принципе нет?
Я думаю, что его в принципе нет. Я думаю, что Пекин прекрасно понимает, что не может контролировать внешнюю политику Москвы и не собирается вмешиваться в это, это очень важно, точно так же, как Россия не собирается вмешиваться и подсказывать Китаю, как ему вести себя с Индией, кошмарить ли ему соседей в Южно-Китайском море и так далее. Это дела, которые касаются исключительно Китая.
Если они затрагивают нас каким-то образом, например, в отношениях с Индией, мы пытаемся уже индусам объяснить, что мы не являемся сателлитом Китая, у нас может быть своя независимая от Пекина линия в отношении Дели. Точно так же и Китай, да, выстраивает свои отношения с Евросоюзом, США, Украиной той же самой вне зависимости от того, что хочет Россия, но при этом не хочет ее чрезмерно обижать. Поэтому я думаю, что здесь невозможно представить себе ситуацию, когда Пекин контролирует внешнюю политику Москвы, как старший брат.
Фото на превью: пресс-служба Кремля
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
