На этой неделе прошло заседание заседание Мосгорсуда по делу «Седьмой студии». О том, как оно прошло и что Кирилл Серебренников и Алексей Малобродский на них рассказали, — Соня Гройсман.
Кроме жанра последнего судебного слова теперь есть жанр слова и промежуточного. Последнее слово — это последний шанс рассказать — не суду, но обществу — о творимом беззаконии. Поэтому оно обычно носит такой эмоциональный характер. У слова промежуточного формально тоже результат — суд его, разумеется, проигнорирует, — но несколько другой смысл. Это очередная попытка доказать безосновательность решений дружного тандема следствия и суда.
И в этом смысле мало что можно добавить к выступлениям Кирилла Серебренникова и Алексея Малобродского на их апелляции в Мосгорсуде по мере пресечения — домашний арест у Серебренникова, девять месяцев в СИЗО, считай, полноценный срок у Малобродского. Их речи говорят сами за себя.
Но все-таки нельзя не отметить, что российский суд — в данном случае Мосгорсуд, — даже если он уже все для себя решил, просто игнорирует обвиняемого и любые его доводы. Судья вооружен микрофоном и берушами — он говорит, но ничего не слышит. С тем же успехом его работу мог бы выполнить робот. С тем же успехом можно было поставить динамик и прослушать аудиозапись. Суд не может иметь права действовать как грампластинка, а общественность должна иметь право хотя бы по формальным основаниям опротестовать решения, принятые таким образом.
В среду в Мосгорсуде снова — цвет российской культуры — от продюсера Павла Каплевича до актера Александра Филиппенко. Все они пришли поддержать Кирилла Серебренникова, Юрия Итина и Алексея Малобродского. Апелляция на меру пресечения, забегая вперед, как и предыдущие, ничем хорошим для обвиняемых не закончится. Малобродский останется за решеткой, Серебренников и Итин — под домашним арестом. В начале заседания актриса Лия Ахеджакова попросит стать общественным защитником Малобродского, но суд ей откажет — нет юридического образования. Бывший директор «Гоголь-центра» и сам мог бы стать своим защитником — в своей подробной речи, с читаемой издевкой, он вновь и вновь указывал на ошибки следствия.
Бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский: Я свято чту и Конституцию, и Уголовно-процессуальный кодекс, поэтому у меня нет никаких сомнений, что какие-то незаконные по своей сути решения были приняты вопреки этим документам и преднамеренно, поскольку они произошли семь раз. И мое содержание под стражей в течение восьми месяцев как следствие этой нелепой ошибки. Сегодня прошло 40 дней с окончания следствия. Я не ознакомлен ни с одним документом, ни с одной строкой, ни с одной буквой. Все эти 40 дней я просто нахожусь в СИЗО, а мои родные: моя пожилая мать, моя жена, мои дети, в телефонных разговорах с которыми мне отказано, продолжают нести это наказание.
Пока Малобродский выступал по видеотрансляции, его речь постоянно прерывал истошный вопль заключенного. Как и Малобродский, Серебренников в своем выступлении пытался апеллировать к фактам, перечисляя проекты «Платформы», которых, по версии следствия, как будто и не было.
Режиссер Кирилл Серебренников: Министерство культуры подало иск на 133 миллиона и ни разу не удосужилось объяснить в иске, нигде, а в чем собственно заключается причиненный этому Министерству ущерб? Родители меня учили не брать не то, чтобы чужую копейку, а даже не подходить. Я не занят был материальной формой существования, меня интересовало искусство. Меня интересовало сделать правильно и хорошо проект «Платформа». Быть честным — этому меня учили родители. Сейчас матери нет, остался отец, но он повторяет все то же самое. Поэтому я надеюсь на вашу совесть, на ваше мудрое и справедливое решение, ваша честь.
Перед оглашением решения Серебренников снова обратился к судье: «Оставьте меня под домашним арестом, но отпустите Малобродского».
Режиссер Кирилл Серебренников: Мне кажется, это чудовищная несправедливость, что происходит с Алексеем Аркадьевичем. Если вы, уважаемый суд, верите в понятие «карма», но если вы это сделаете, то у вас будет хорошая карма.
В тот день вообще много говорили о карме и милосердии. Об этом же была и речь Лии Ахеджаковой:
Заслуженная артистка России Лия Ахеджакова: Малобродского держат в СИЗО, и что это вообще за опыт такой, когда нет никаких доказательств? Я с ним лично, чтобы вы знали, не знакома, но у него потрясающая репутация, и я всегда знала, что это интеллигентнейший, умнейший человек. Да по речи его даже видно, что это большая умница, воспитанный, интеллигентный, образованный человек. И еще одно: у него мама – жертва Холокоста, и она уже 20 лет живет в Израиле. Ну, старые люди, товарищи! Вот что случилось с Кириллом – не дали ему с мамой посидеть, не дали. Надо было сидеть запертым в квартире, внутри этого полного абсурда, и в это время умирает мама. И мне просто страшно за этих людей! Неизвестно, что они могут им припаять. Потому что я вижу, что доказывается одно, и тут же встают люди, эти две девушки, и говорят: «Нет, как было, так и будет». Может быть, нужен суд присяжных, у которых нет юридического образования, но башка есть! И есть милосердие, есть сочувствие, есть вера в человека, в его права… Мне казалось, что если я буду защищать Лешу Малобродского, я имею на это право, я как бы его заслужила, несмотря на отсутствие юридического образования. Товарищи Министерство культуры, простите нас, ради бога!
Фото: Антон Кардашов / Агентство «Москва»
' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
