Почему прыгает рубль, может ли Россия остаться без доллара, и что будет с валютными вкладами? Объясняет экономист Евгений Надоршин

Это мы все обсуждали, поэтому тут претензии не вполне по адресу.

Нет-нет, я про то, что этот список уже де-факто меньше, то есть часть банков, представленных…

Но, возможно, он теперь начал расти снова.

Нет, нет у меня такого ощущения. Вот я вам хочу сказать, исходя из дискуссии…

Тогда почему Костин вдруг начинает беспокоиться за судьбу ВТБ?

Просто потому, что ВТБ никто не предлагал убирать из этого списка, он теперь самый крупный в нем, насколько я понимаю. Тут как бы немножко поменялась ситуация, до этого самым крупным в этом списке был Сбербанк. Собственно, возможно, поэтому он и посчитал нужны объясниться некоторым образом публично, потому что из оставшихся все еще кандидатов он там сейчас самый важный, самый значимый, подходящий формально по многим критериям.

Не такой важный для российской экономики, как Сбербанк, собственно, что указывали эксперты, что отметили сенаторы американские, и в этом смысле его риски становятся выше, это правда. Потому что, простите, количество банков меньше, а он большой, поэтому, я хочу сказать, что какие-то крупные клиенты хотели от него определенных ответов, и он выбрал такую форму, чтобы им эти ответы дать. Я вам так могу сказать, в этом контексте, гораздо интереснее, чем интервью Костина, заявление госпожи Набиуллиной, главы ЦБ, которая сказала, что если какие-то проблемы возникнут, все расчеты ЦБ в валюте обеспечит. Собственно, я так понимаю те цитаты, которые попали на новостные ленты с ее пресс-конференции.

Это что значит? Это опровержение, по сути?

Нет, ну почему опровержение, это уточнение, то есть не придется конвертировать в рубли, то, соответственно, опасение, в чем вы высказали, а все получат в долларах. А может быть, кстати, это любопытный и неожиданный вариант, почему бы и в евро не выдать. Если мы не хотим выдавать долларами, почему бы не выдать в евро, по кросс-курсу, например, биржевому. Евро-доллар не перестанет торговаться, независимо от того, что будет с нашими российскими санкциями, поэтому, я хочу сказать, что многие обладатели долларовых депозитов, возможно, спокойно будут готовы забрать в евро. Это экзотический вариант, но, я хочу сказать, рубль не менее…

Да, очень. Банковское сообщество, я так понимаю, из того, что я читал и видел, возможность обмена на евро или там юани, сильно скривив лицо, как-то это непонятно…

Это, я хочу сказать, не менее непонятно, чем рубль, просто рубль для нас национальная валюта, поэтому это кажется более естественным при плохих обстоятельствах. Вот на что Набиуллина и сказала — какие бы ни были плохие обстоятельства, если вдруг что-то не так пойдет в финансовой системе, ЦБ этим займется, золотовалютных резервов хватит.

Тем не менее, я просто, чтобы уже закончить с ВТБ. Да, мы не знаем, какие в результате будут приняты решения, и какой банк в этот список будет внесен, очевидно, какой-то будет, это уже более-менее понятно. Но ВТБ, в предварительных обсуждениях, мы так приходили к выводу, что ВТБ в нем нет, что это будут довольно точечные удары относительно, с целью нанести минимальный ущерб, а не максимальный. Появление там ВТБ меняет картину.

Я хочу вам сказать, что максимальный ущерб уже решено не наносить, о чем я сказал, не будет Сбербанка. Это является, наверное, самым важным для российской экономики и самым важным для населения Российской Федерации. Вот, собственно говоря, это почти решенный вопрос, как я читаю, как я слышу дискуссии сенаторов, поскольку это они инициаторы. Любопытный момент, на который, возможно, рассчитывает рынок, в чем я с ним не согласен, это то, что если вы обратили внимание, опубликованный-таки наконец указ Трампа относительно того, что он там видит как санкции против России, о подписании которого объявили, кажется, два дня назад, и он вовсе не сразу выплыл в публичное пространство. Вот многие, кажется, думают, что он отменит санкции Сената и Конгресса, в этом указе, я вас уверяю, там так написано, что не факт вообще, что какие-то меры полноценно могут затронуть что-нибудь масштабное в российской экономике, если их вообще удастся применить по процедурам этого указа. Так вот, в этом указе ничего толком про банки, если хотите, и нет.

В этом указе про банки ничего нет, и еще надо разбираться, что он означает, насколько он альтернативен тому, что в Конгрессе.

Абсолютно верно.

Но про это мы сейчас не будем ломать голову. Скорее, лучше задам вопрос вам по существу, а именно, вот это обсуждение, вся эта дискуссия вокруг санкций, наверное, рынок не может конкретно ориентироваться на конкретный указ? Тем более, что эта санкционная повестка, она вокруг вся. Вот это падение рубля, которое мы сейчас наблюдали, оно связано с санкциями?

Падение, в смысле рост? Смотрите, у нас в последнее время было несколько процессов.

Я имею в виду падение.

Сначала падение рубля, до 70+, потом рост…

Падение. К росту, сейчас подойдем и к росту.

Смотрите, падение рубля, естественно, было вызвано санкциями, выходом иностранцев из госдолга, о чем тоже ЦБ сообщил, последние цифры говорят о большом и массовом выходе иностранцев. Возможно, многие закрыли лимиты на российский долг. И помимо этого, наверняка, валюту же покупали и резиденты, были слухи о том, что экспортеры не спешат продавать. Наверняка были и чистые покупки, и со спекулятивными, и не со спекулятивными целями, кому по долгу платить в ближайшие годы или кварталы, не важно, сделать резерв заранее ничто не мешает. 2014 год, я вам хочу сказать, 2008-2009 научили многих.

Просто вы так спокойно об этом говорите, а между тем это падение было очень значительное, я вообще такого не помню. Мы стали снова следить за ценниками.

А я помню, в 2014 году, в декабре.

Это довольно давно было, и там были более понятные четкие причины, которые вызывали. Сейчас это дискуссия, которая продолжается…

Амплитуда движения с конца 2015 к началу 2016 тоже не оказалась меньше, я не скажу, если честно… А учитывая, что считают не падение, например, мы, экономисты, а волатильность, то есть еще и встречное укрепление рубля нужно принять во внимание, тоже неплохие курсы того же 2017 года, когда мы до 50 в какой-то момент добегали…

Было такое, да.

А потом на 60 сбегали, простите. У нас в 2017 году было и 50, и 60+, если я правильно помню. Это тоже весьма внушительно, если посчитать движение, просто, может быть, оно случилось попозже, точнее, подальше от сегодняшнего момента, вы не так его помните. А я так достаточно неплохо помню, и в моем понимании ничего феноменального в этом движении нет, просто изменились обстоятельства. В частности, обладатели капитала почувствовали определенную нервозность, здесь было много капиталов иностранцев, достаточно спекулятивных, на рынке ОФЗ, вот они стали его забирать.

Никакой трагедии?

Ну, как бы катастрофы… А какая здесь может быть трагедия, простите? В моем понимании, это в принципе нормальная амплитуда движения рубля в условиях нестабильной ситуации, в которой мы находимся, в условиях довольно неоднозначных перспектив, я вам хочу сказать. Ну, вот что в рублевых активах вам показалось бы сейчас привлекательным? Вот вы мне говорите про товары, но ведь те, кто покупает валюту, они часто рассматривают альтернативу не доллар и товар, это, скорее, уже такая, более экзотическая история, даже наследие девяностых в большей степени там играет роль, они рассматривают альтернативу актив в одной валюте против актива в другой валюте, то есть они смотрят здесь как бы на доходности инструментов. А что могут предложить российские акции, кроме дивидендной доходности? Там же перспектив, по подавляющему числу инструментов, никаких.

Может быть, облигации очень привлекательны? Да нет, после распродаж на развивающихся рынках вы можете найти облигации не худшей надежности в других странах, в их нацвалютах или в долларах, и причем по лучшей доходности или по сопоставимой доходности. Тоже не катастрофа, наше хорошее фискальное положение, безусловно, все еще сильная сторона, но, простите, это относится к одному агенту в экономике, к федеральному бюджету. Вся остальная экономика не так хорошо выглядит.

Вы очень складно и красиво все это рассказываете, и наверняка все это правда. Другой факт заключается в том, что при цене на нефть за 70, сколько у нас сейчас…

78 примерно, под 80, с копейками, если мы про бренд.

78 уже? Под 80, а у нас рубль весит… Наверное, такого соотношения никогда не было в истории просто. Я думаю, просто не было.

Это правда, такой рублевой цены на нефть, если вы про это имеете в виду.

А так все нормально, да?

Но если мы сделаем поправку на инфляцию, любопытный момент, который, например, между тем моментом, когда у нас было 3.600 рублей за доллар, и где-то мы там стабилизировались, и вот текущим моментом, то мы обнаружим, что эта разница не так уж и велика. Поэтому, да, рублевой такой цены на нефть у нас действительно никогда не было, но это не значит, что она шикарна. Потому что, простите, за это время цены выросли в российской экономике, и поэтому, если вы думаете, что такой цены доллара за баррель вам просто так хватит даже при новом курсе на все те товары, который нужно — ан нет. Извините, так эта штучка не работает.

Поэтому, да, то, что вы говорите, это чувствительность к номинальному эффекту, кажется, ах, какая высокая рублевая цена на нефть, как все феноменально. Но, простите, реальность такова, что если вы пытаетесь привести это к сопоставимым величинам, сделав поправку на российскую инфляцию, потому что корректировать долларовую цену на нефть, если пересчитываешь в рубли, правильно в рублевой, и правильно на рублевую инфляцию, и вот там вы обнаруживаете, что уже не так все впечатляюще, не так все шоколадно.

Тогда я не понимаю, почему Центральный банк делает то, что он делает, а именно повышает ключевую ставку сегодня. Зачем?

Это другая история. Это не про долларовую и не про рублевую цену на нефть, в моем понимании. Мне кажется, этот достаточно смущающий рынки шаг был сделан, в первую очередь исходя из внешней конъюнктуры. Намеки на это присутствуют в пресс-релизе, но вот я хочу сказать, что внятного комментария, который бы объяснил внутренними российскими процессами, как бы ожиданиями ЦБ от их изменения, причину вот повышения ставки я не обнаружил. И думаю, не только я их не обнаружил. Все достаточно просто, Центральный банк…

То есть это не для того, чтобы восстановить рубль? Я, как обыватель, это вижу ровно таким образом — он так упал, что надо что-то делать.

Смотрите, гораздо больше, чем повышение ставки на эти несчастные 0,25 процента на рубль сыграло то, что ЦБ отказался от интервенции для покупки для Минфина до конца года. Это важный момент. И там же, в пресс-релизе, он сказал — но, потом я, возможно, все это докуплю. То есть на самом деле это такая неоднозначная история, вот эти вот все 20-30 миллиардов, которые накопятся за этот год, как сложится цена на нефть, может быть, даже и больше 30, вот он все равно потом докупит. Поэтому это временное, так сказать, ослабление, если хотите.

Но рынок-то отреагировал?

Вот, и тут же вернулся. Вы знаете, что мы стоим выше 68? Вот сейчас, когда мы с вами разговариваем, когда я входил в студию, 68.10 был курс. Как бы то, что мы сбегали на 67.60, это все быстро закончилось, хватило часа, чтобы отыграть подавляющую часть движения, если не почти все.

Свежие новости в эфире телеканала Дождь, финансовые.

Просто потому, что на самом деле эффект был как раз от отказа от валютных интервенций, понятно, что люди быстро увидели эту надпись, среагировали, пошли, рубль пошел дорожать. Разобравшись в ситуации, поняв, что ЦБ, например, не планирует, судя по всему, начинать цикл повышения ставки, это разовое движение и непонятно зачем, собственно говоря, пока, если мы говорим про внешнюю конъюнктуру. А эти интервенции потом могут отыграть, причем отыграть с января, например, 2019 года, и это означает, что никакого стабильно дорогого рубля как не было, так и не обещают. Вот это вот «бюджетное правило», вы же понимаете, что это «бюджетное правило», поскольку от него решили не отказываться, вот эту модификацию решили считать произведенной внутри «бюджетного правила», хотя, по сути, это не так.

Когда ее вводили, продавали иначе, интервенции должны были быть всегда на открытом рынке, насколько я это четко понимаю. И это была часть его задумки, чтобы отвязать как бы внутреннюю конъюнктуру и курс рубля от конъюнктуры внешней на сырьевых рынках, вот сейчас эта штука не работает, по большому счету. Но правило решили как бы вроде сохранить, а это значит доисполнить потом, вот такая у нас теперь новая трактовка этого «бюджетного правила», то есть мы исполним не прямо сейчас, а как-нибудь там потом, с 2019 года. Это означает, на самом деле, что вот спрос, который ЦБ, возможно, от имени Минфина или для компенсации тех резервов, что он Минфину продал, он вывалит на рынок, он же вполне сам может толкнуть рубль вниз через какое-то время. И это какое-то время меньше чем в четырех месяцах от текущего момента.

Хорошо, допустим. Но все-таки, зачем тогда? Если я правильно понимаю, повышение ключевой ставки означает, есть ряд всем известных последствий, которые за этим следуют — подорожание кредитов, замедление роста и так далее. Ты это делаешь, когда у тебя нет другого выбора, когда тебе приходится ограничивать спрос, соответственно, на рубли.

Не совсем верно. По-хорошему, в нормальных условиях… Здесь есть много проблем, и Центральный банк, к сожалению, не может, и надеюсь, все-таки понимает, насколько, так сказать, он правильно играет в рамках режима инфляционного таргетирования. Но суть в следующем: Центральный банк в рамках режима инфляционного таргетирования меняет ставку не ради сегодняшнего момента, когда он уже вынужден, и большая часть того, с чем он должен бороться, уже, скорее всего, произошла и предопределена, он это видит в цифрах статистики…

Но зачем?

А ради будущего. Ради того, чтобы не произошло чего-то плохого. И если он успешно это делает, причем это будущее, это не завтра, а это где-нибудь на горизонте около двух лет, даже наш ЦБ время от времени пытается транслировать что-то похожее на этот горизонт, год-год плюс для того, чтобы ориентировать рынок.

Что произойдет в течение двух лет?

А вот как бы повышение ставки, вот обратите внимание на федеральную резервную систему, пожалуйста, далеко за примерами ходить не надо, смотрите, федеральная резервная система уже существенно больше года находится в цикле повышения ставки. Но американская экономика на протяжении этого периода ускорялась, и ускорялась неплохо, сейчас у нее максимальные за многое время темпы роста, порядка 4%, 4 с лишним процентов по третьему кварталу, может быть, будет чуть ниже. И в основном это из-за Трампа, а вовсе не из-за действий федеральной резервной системы.

К чему я это? Если Центральный банк делает правильно, повышение ставки — это не боль, это изменение, переход к новому нормальному состоянию, и делается это циклами, а не разово. Разово, это ЦБ Турции, разово, это ЦБ Аргентины, и к сожалению, ЦБ Российской Федерации. И вот зачем 0,25 при этом разовом движении, мне непонятно. А вот про цикл, я не читаю, вот то, о чем вы говорите, относится скорее к ощущениям сегодняшнего дня.

Ими живем, да.

А ЦБ должен. Успешный ЦБ, который хорошо справляется с инфляционным таргетированием, думает о будущем. И в этом будущем та ставка, к которой он идет, должна быть нормальной, в этом идея. И более дорогой кредит не должен быть проблемой и катастрофой.

Фото: Агентство «Москва»