«Наоборот, это очень поздно». Политолог Николай Петров о том, почему Путин именно сейчас начал транзит власти

Поэтому те четыре года, которые остаются до 2024-го, ― это не много, а скорее маловато, не говоря уже о том, что в следующем году уже будут выборы в Государственную Думу, и при том составе, который будет выбран в следующем году, будет происходить транзит власти от Путина-президента к Путину в каком-то другом качестве. Поэтому времени остается очень немного, чтобы запустить новые институты, чтобы убедиться, что они работают, чтобы запустить новые практики и так далее.

Из того, что он объявил, естественно, часть предложений носит такой популистский характер: минимальная оплата труда и так далее. Часть ― уже идут рассуждения о том, насколько это декоративные изменения: например, полномочия парламента по утверждению, а не согласованию кандидатуры премьера. Никто не понимает толком, в чем разница, и так далее. Что важно, что на самом деле говорит о новой системе власти в стране?

Мне кажется, и вы здесь абсолютно правы, что в том наборе, который предъявил президент, есть констатация того, что уже де-факто существует, например, демонтаж системы местного самоуправления, о котором сказал президент, практически уже состоялся. Речь идет о том, чтобы закрепить его де-юре. Какие-то вещи представляют собой, как мне кажется, просто некую дымовую завесу, вроде консультаций с Советом Федерации по поводу назначения силовиков. Да, проблема ведь не в том, что наш Совет Федерации имеет мало полномочий. Он второй после Сената Соединенных Штатов по формальному объему полномочий, а по реальной деятельности, по влиянию на политическую жизнь, конечно, он очень и очень подчиненное место занимает.

А есть какие-то предложения, которые очень и очень важны. Я думаю, что их, собственно, два. Это Госсовет, о котором было сказано, что его надо институционализировать и в Конституции четко определить, при этом не было сказано, в каком виде, с какими полномочиями и так далее.

Об этом мы сегодня уже говорили, да-да.

И я думаю, что это Совет безопасности, о котором не было сказано, но бывший премьер Медведев получил назначение заместителем председателя Совета безопасности. Я думаю, что вот это два ключевых поста, которые могут позволить нынешнему президенту, уходя из офиса президента, сохранить за собой реальные рычаги власти.

Совет безопасности упоминается сейчас в Конституции, но Путин про него ничего не говорил в своих пунктах в послании. Означает ли это, что общественность предложит еще одну поправку в ходе работы рабочей группы, касающуюся Совета безопасности страны?

Я думаю, что в отношении Совета безопасности речь скорее может идти о том, чтобы перенести туда значительную часть стратегических функций, которые сегодня выполняет администрация президента. И назначение Медведева, и сам факт того, что возникает новый пост, которого раньше вообще не было, а также то, что обязательным условием сохранения власти в руках Путина после 2024 года является контроль над силовиками, позволяет предположить с очень большой долей вероятности, что руководство Советом безопасности, с одной стороны, и Госсоветом, с другой стороны, который в новом формате являет собой орган, сочетающий все высшее руководство федеральной власти, всех вице-премьеров и сильных губернаторов, да.

То есть то и другое, вот эти два поста позволяют фактически сохранить полный контроль над страной и после ухода с поста президента в случае, если Путин эти два поста займет.

Допустим. Каким образом это прописать в Конституции? То есть в Конституции будет написано каким-то образом, что Госсовет ― что? Утверждает силовиков, предлагает… То, что вы говорите, что их будет согласовывать Совет Федерации, это такая дымовая завеса. Где реальная власть над силовиками, контроль этот будет каким образом зафиксирован?

Мне кажется, принципиальны две вещи. Одна ― это то, что сегодня, и Конституция об этом говорит, Совет безопасности возглавляет действующий президент.

О чем Путин специально сказал на этой неделе, он это подчеркнул. Просто добавлю.

Это правда. Но, как мы видим в транзите казахском, важную, собственно, ключевую роль играет то, что Назарбаев сохранил за собой пост главы Совета безопасности, а именно того органа, который определяет все ключевые стратегические решения и во внешней политике, и в плане контроля за силовиками.

Но я вижу два возможных варианта. Во-первых, надо, конечно, определить, что не обязательно действующий президент возглавляет эти органы, в первую очередь Совет безопасности, а дальше можно исходить из того, что либо Путин занимает два этих поста, либо Госсовет каким-то образом вместе с Советом безопасности образует какой-то один такой мегаорган стратегического управления страной.

Но важно, мне кажется, в любой схеме трансформации иметь в виду, что Путин не может выпустить контроль за силовиками ― это первое, а Госсовет в его нынешнем виде позволяет контролировать стратегию во всех остальных сферах социально-экономического развития страны.

Да-да, и что это за система в итоге может получиться? Это что, казахский вариант такой? Как ее описать? Это же пожизненная, соответственно, позиция, которую Путин получает таким образом, неподконтрольная, неподотчетная, неизбираемая.

Каким образом это будет оформлено, станет понятно, когда эта рабочая группа по подготовке предложений в конечном счете даст свои конкретные предложения по изменению Конституции в том случае, если предполагается, что всенародным голосованием будут приниматься уже конкретные предложения, а не те достаточно резиновые вещи, которые озвучил президент в своем послании.

Мы ждем, что они станут более конкретными, но голосоваться будут, видимо, пакетом, то есть все вместе.

Мы понимаем, что, с одной стороны, голосование ― это не референдум, оно не имеет обязательной силы. Можно что-то делать и после того, как будет проведено голосование. С другой стороны, мне кажется, сам факт того, что Путин предложил всенародное голосование, важен, потому что до сих пор с 2014 года у Путина была такая легитимность вождя, которая, в общем, особо не ориентировалась на волеизъявление граждан.

У нас был вождь, которого все любили и уважали, и уже поэтому все то, что он делал, было легитимным: назначал губернаторов, за которых потом надо было голосовать, и так далее. А сегодня речь идет о том, что голосование будет. Мне кажется, это очень позитивный момент, хотя не надо строить никаких иллюзий относительно этого голосования.

Да, но ведь это же голосование, в котором нет никаких обязательных параметров. В теории пятьсот человек могут проголосовать.

Я думаю, это будет как голосование по брежневской Конституции, когда всенародный порыв, когда большая пропагандистская кампания, а дальше уже неважно ни за что голосовали конкретно, ни сколько народу проголосовало и так далее. Сам факт того, что Путин апеллирует к этому голосованию, мне кажется, означает, что он не видит возможностей укрепить свою легитимность как вождя внешнеполитическими или военными победами и вынужден снова обращаться к легитимности электоральной, пусть она и довольно ущербная в этом случае.

И возвращаясь к этой системе власти, которая этим голосованием будет в итоге утверждена в новой Конституции, и Думой тоже, конечно, но тем не менее, вы принадлежите к тому ряду аналитиков, которые видят, соответственно, продолжение казахского варианта, если я правильно вас понял.

Хорошо, Миша, что вы задали этот вопрос, потому что на предыдущий я не ответил. Мне кажется, что, конечно, сходство есть, и очень значительное. Но есть и различия. В казахском варианте мы имеем некоторый тандем, когда есть старый, сохраняющий свою власть лидер и есть новый, более слабый, которого старый лидер благословил. И мы уже сегодня видим, что эта система не очень эффективна, по крайней мере, отличается от того, как задумывалась в начале.

А то, что предлагает Путин, мне кажется, немножко другое. Он предлагает все-таки несколько центров влияния, а не два. Президент, которого мы увидим после 2024 года, я думаю, будет гораздо более слабым, чем тот президент, которого мы видим сегодня.

О чем мы, собственно, тоже уже сегодня говорили, да.

И появляется некоторая система сдержек и противовесов. Мне кажется, что, с одной стороны, это очень существенный риск. У нас никогда не было никакой такой масштабной реформы, даже те небольшие реформы, которые осуществлялись в последнее время, скажем, условно, пенсионная реформа или возвращение прямых выборов губернаторов, демонстрировали, что власть не может продумать ни системные последствия, ни взаимосвязи различных механизмов влияния и так далее.

Именно это, мне кажется, заставляет сегодня начинать всю эту трансформацию, а не дожидаться кануна 2024 года. То есть, в отличие от казахстанской системы, наша, я думаю, будет не биполярной, а мультиполярной. Вопрос в том, каким образом поправками в Конституцию удастся обеспечить факт занятия Путиным одного большого или пары составных постов, которые дадут ему контроль и над силовиками, и над всей стратегией развития.

И пока мы это до конца, конечно, не понимаем, если, собственно, всех ответов еще пока что нет. Зачем Путин отправляет правительство в отставку? Объяснение, которое предложил под камеры Дмитрий Медведев, не выдерживает критики. Он говорит: «Мы не хотим мешать президенту с такими масштабными преобразованиями, поэтому подаем в отставку». Как правительство ему мешает, понять невозможно.

При этом в указе об отставке правительства ссылка идет на право именно президента отправить в отставку правительство. Именно на этом основании, собственно, у нас новое правительство, а не оно само ушло. Почему?

Я думаю, что Медведев не очень покривил душой. Если смотреть на то, как готовилось заявление Путина о трансформации всей политической системы…

К сожалению, на самом интересном месте у нас прервалась связь.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.