Лукашенко осталось 9 дней. Что будет в Беларуси после «народного ультиматума»

Иван Грозный лично пытал своих бояр, Петр Первый лично допрашивал собственного сына, а может быть и пытал, тираны попроще тоже приходили в тюрьмы посмотреть и помучить своих врагов, но не таков Александр Лукашенко.  Он в течение пяти часов ведет в тюрьме переговоры с арестованными оппозиционерами, обсуждает с ними, как обустроить страну. Это абсолютно новый формат. Это как в басне: волк сначала обвиняет ягненка в том, что тот ему воду мутит, потом, что тот ему грубит, потом, что ему грубит вся его родня, потом, что виноват он тем, что хочется ему кушать, а потом они садятся за стол переговоров и обсуждают лесную хартию.

Темой переговоров между вертухаем и зэком может быть разве что размер пайки, но Лукашенко обсуждал с политическими заключенными будущую Конституцию. Даешь диалог между смотровой вышкой и пятым бараком. Причем начинается репортаж по белорусскому государсвенному ТВ, как будто это репортаж из прекрасной Беларуси будущего, но это конечно шутка.

На встречу с Лукашенко вывели Виктора Бабарико, его сына Эдуарда, судя по всему, мужа Тихановской Сергея Тихановского. Понятно, кстати, почему он согласился прийти: ему потом дали поговорить с женой. Были члены президиума Координационного совета оппозиции Максим Знак и Лилия Власова. Был российский политтехнолог Виталий Шкляров, которого задержали в Гомеле 29 июля, который сидит в тюрьме в пыточных условиях уже больше двух месяцев и который впервые в жизни увидел лидеров белорусской оппозиции Бабарико и Тихановского на этой встрече. С паршивой овцы — то есть волка в нашем случае — хоть шерсти клок. По словам Шклярова, как потом передал его адвокат, это были его первые человеческие выходные за два месяца. На прощание Лукашенко спросил у присутствующих, какие будут жалобы пожелания — кому может байда не нравится, кому еще что — Шкляров попросил баню, и ему по царскому кивку организовали, ну хоть помылся человек спокойно и без конвоя. Марии Колесниковой на встрече не было, потому что она просто отказалась на нее ехать. Это позднее рассказал ее адвокат.

Александр Пыльченко, адвокат Марии Колесниковой, в интервью «Эху Москвы»: Мария такая креативная девушка, видно, их немножко напугала. Сказала: ну что сейчас общаться, полтора месяца назад мы предлагали все это [насилие] остановить, сейчас все в тюрьме или выдворены из страны. 

Тихановскому на этой же встрече дали понять, что он выйдет на свободу нескоро. Бабарико заявил, что для настоящего диалога сначала надо выпустить на свободу и его, и остальных политзаключенных. Зато вышли двое других арестованных — и один из них, бизнесмен Юрий Воскресенский, вскоре рассказал в государственном эфире, что получился полноценный диалог, «в основном говорили мы, и говорили абсолютно свободно, в том числе на тему поправок в Конституцию», и призвал перестать выходить на улицы. По этому поводу у меня лично вопросов нет.

У меня только один вопрос: что Лукашенко там делал целых пять часов? И только один ответ, и я не шучу: получал удовольствие от ощущения власти, от того, что эти люди находятся у него в руках. Потому что всерьез обсуждать Лукашенко с арестованными оппозиционерами нечего, ему нужна была картинка для телевизора. Требуете круглый стол с оппозицией. Вот я, вот оппозиция, вот стол — ну, овальный, зато в тюрьме.

Но и это серьезно. Потому что если волк позирует с ягненком перед камерами, то либо волк не волк, либо ягненок не ягненок, либо есть кто-то еще, допустим, медведь, которого волк боится. А медведей в этом лесу как минимум два: это не стихающий белорусский протест, и это Владимир Путин. А на самом деле три: еще и Запад. И зажатый между ними, Лукашенко устраивает детский утренник. Вот что пишет политолог Андрей Елисеев:

Лукашенко — игрок, беспринципный игрок, и для своего политического выживания в рамках «устаканивания» ситуации готов съездить на встречу не то что в тюрьму к Бабарико, но и лично к черту, будет готов нарядиться в докторский халат для оказания медпомощи брату Домрачевой либо в костюм Карабаса-Барабаса на детский утренник. И тем большее удовольствие получит, если после таких метаморфоз в 101-й раз удастся всех надурить (Запад, Россию, белорусов) и выйти из сложнейшей ситуации.

Это ровно так и есть. Сейчас Лукашенко кивает Западу — смотрите, двух политических отпустил, — потому что он опять испугался Путина.

«От ударов и крови на лице я ничего не видел». В Минске силовики избили брата биатлонистки Домрачевой

Давайте отмотаем назад. 14 сентября: встреча с Путиным в Сочи. Через неделю — внезапная тайная инаугурация, на которой была известная белорусская биатлонистка Дарья Домрачева. Ее брата Никиту на этой неделе поймали и избили дубинками и ногами омоновцы, просто так, потому что он ехал на велосипеде. Но на инаугурации Лукашенко не было даже российского посла Мезенцева, не говоря уж о более серьезных российских чиновниках. Более того, через два дня российская делегация во главе со спикером Совфеда Валентиной Матвиенко и вовсе отказалась лететь в Минск, сославшись на коронавирус.

(Мы допустили досадную ошибку, сообщив, что четырехкратная олимпийская чемпионка по биатлону Дарья Домрачева присутствовала на инаугурации Александра Лукашенко в этом году. На самом деле это не так. Приносим свои извинения Дарье Домрачевой, ее представителям и зрителям Дождя).

Это значит, что на той встрече в Сочи что-то произошло — Лукашенко улетел оттуда сильно недовольный. Москва давит: кредит небольшой, конституционную реформу давай сейчас, а переходить в путинские вассалы Лукашенко не планирует.

Дела его плохи. Западу он показывает переговоры в СИЗО, а поскольку это выглядит как слабость, то белорусам демонстрирует силу: такого уровня насилия, как в последнее воскресенье Минск и другие белорусские города не видели с 10 августа. Белорусский народ за круглый стол не приглашали. Слезоточивый газ, светошумовые гранаты, избиения людей, новые аресты. Уже после митинга омоновцы вытащили из машины владельца цветочного магазина в Минске Максима Хорошина, сначала избили его прямо там, на асфальте, пока он валялся в думе собственной крови, а потом привезли в ГУВД и опять избили, пока он не потерял сознание.

Максим Хорошин, владелец цветочного магазина в Минске: У меня сломан нос, проблема с роговицей глаза, гематома, мне будут зашивать губы,  у меня ушибы тканей на спине, ягодице и ноге. Ну в общем я там синий. Не могу это показать, потому что очень не красиво. […] Когда били, они говорили, что мы научим любить милицию.

И так до тех пор пока у Хорошина не случился астматический припадок. Лукашенко снова вяжет своих силовиков кровью, снова превращает их в государственных террористов. Как минимум трое погибли во время протестов. А теперь силовики записывают видеоролики о том, как они не дадут в обиду свой народ — то есть будут бороться с ним до конца. Война это мир, свобода это рабство. Защитники белорусского отечества бесстрашно не показывают своих лиц.

Эти люди в балаклавах — единственная реальная опора Лукашенко внутри страны. За последние два месяца их мотивы и интересы стали так или иначе понятны. Эти люди верят — или думают что верят, некоторые изображают, что верят — что протесты опасны и угрожают им лично — ты ответишь за угрозы нашим семьям, — говорили они несчастному избитому Максиму Хорошину. Рядовой состав подвергается мощной психологической обработке. Чтобы превратить живых людей в гестаповцев, в 21 веке нужны специальные усилия и ресурсы. Исходящий от, в общем, обычных людей террор требует специальной подготовки. Но даже их ряды дрожат — по крайней мере, на низовом уровне. Максим Хорошин рассказывает про одного нормального милиционера, который считал, что бить его не надо — правда, когда они остались наедине. Были и раньше те, кто увольнялся.

Протест действительно радикализуется в ответ на насилие — действительно, уже горят покрышки, — и теперь протестующих пугают огнестрельным оружием. В этот момент Тихановская выдвигает «народный ультиматум». С нас хватит. У вас есть время до 25 октября — время пошло.

Светлана Тихановская, экс-кандидат в президенты Беларуси:

У режима есть 13 дней, чтобы выполнить три обязательных требования:

1. Лукашенко должен объявить об уходе.

2. Насилие на улицах должно остановиться полностью.

3. Все политзаключённые должны быть освобождены.

Если до 25 октября наши требования не будут выполнены, вся страна мирно выйдет на улицы с «народным ультиматумом». И 26 октября начнётся национальная забастовка всех предприятий, блокировка всех дорог, обвал продаж в государственных магазинах.

Но насколько этот ультиматум реалистичен? Массовая забастовка, которая почти началась в августе, Лукашенко даже поехал по предприятиям, в итоге так и не состоялась. Это, во-первых. Во-вторых, у белорусского протеста нет лидера, а значит, Тихановская им и не управляет. Она отдельно обратилась и к рабочим, но услышат ли они ее, сказать трудно — скорее нет, чем да. Однако это не значит, что Лукашенко может вздохнуть спокойно. Вот что говорит руководитель Белорусского Конгресса демократических профсоюзов Александр Ярошук:

Я не видел готовности людей к массовой остановке производства. Более вероятно, что протест трансформируется в более безопасные и привычные для белорусов (с точки зрения их ментальности) формы саботажа, итальянских забастовок, игнорирование указаний. Что мы сегодня и наблюдаем: скрытые формы протеста присутствуют на каждом предприятии, на каждой организации, в каждом учреждении, в органах государственного управления. … Произошли тиктанические сдвиги, поэтому нормального технического производственного процесса функционирования экономики уже просто не может быть. И с этим мы будем жить до тех пор, пока Лукашенко не уйдет.

На этом фоне массового неповиновения и саботажа на Лукашенко давит Кремль: Беларусь должна стать парламентской республикой, а сам Лукашенко должен потерять власть, причем уже скоро. Глава российского МИДа Лавров не устает напоминать ему, что он «не держится за власть» и должен провести досрочные выборы и парламента и президента. Конституционная реформа стартует 25 октября, как раз тогда, когда истекает срок ультиматума Тихановской. Формально, до 25 октября власть собирает так называемые пожелания народа, а затем они должны быть обнародованы, чтобы народ о них узнал. А параллельно на уже народной платформе все эти поправки будут опротестованы. Это значит, во-первых, что сама конституционная реформа провоцирует обострение кризиса, а, во-вторых, что Лукашенко не в состоянии провести никакие политические решения. Наверное, придется снова идти в СИЗО.

Белорусский политолог Артем Шрайбман: Я не знаю, что будет дальше, но это, разумеется, будут репутационные проблемы для Светланы Тихановской. Ее слова после этого будут восприниматься через призму того, что она один раз попугала и ничего не изменилось. Это заставит людей чуть менее к ней серьезно относиться. Этот тупик, который сложился сейчас, он не очень комфортен для оппозиции, потому что непонятно, как долго получится сохранять такую же протестную активность. Чем дальше это идет, чем больше месяцев проходит, тем больше люди устают и тем больше людей попадают под репрессии. Это, конечно, истощает нервы режима тоже, но это ежедневные и еженедельные жертвы. Поэтому, я думаю, что штаб Светланы Тихановской решил, что надо привнести что-то новое, как-то поменять динамику и обострить ситуацию, если хотите, пусть даже на уровне риторики. Это эксперимент, в первую очередью. И мы не знаем, получится ли он или нет. Скорее нет, чем да. Но без этого все шло по неконтролируемой траектории, при которой время играет на стороне сильного. А сильный здесь, по-прежнему, просто по факту наличия людей из глубинок, — белорусская власть.