«Теперь я могу заняться большой политикой»: Юлия Галямина о том, как обернет лишение статуса мундепа в свою пользу

Юлия, здравствуйте.

Добрый день.

Какие были легальные основания для того, чтобы лишить вас депутатских полномочий и как это все произошло?

У меня есть уголовный приговор по 212 статье, как вы уже сказали, и 131 закон, это закон о местном самоуправлении, он говорит нам о том, что депутат, который имеет уголовный срок, он может быть исключен из…

Именно уголовный приговор?

Уголовное дело, да. И он может быть исключен, будет решением совета исключен из состава совета депутатов.

То есть людям с криминальным прошлым не место в муниципальных депутатах, такой смысл?

Ну, это смысл такой, хотя на самом деле у нас есть другая процедура предусмотренная, это отзыв депутата избирателями. Она, правда, абсолютно неподъемная, но видите как, вот такая процедура — выгнать депутата с помощью других депутатов, она очень простая, по щелчку пальца, а отозвать депутата избирателями это практически невозможно, потому что там очень сложная процедура, нереализуемая.

Но выбирали-то меня люди, но исключают почему-то депутаты «Единой России», которые сплошь состоят из директоров школ, библиотек и детских садов.

Формально с губернаторами у нас тоже примерно такое же происходит, назовем это утратой доверия. Видимо, утратили к вам доверие.

Они никогда не имели ко мне доверия, скажем.

Да я понимаю.

Но у них появилась возможность избавиться от такого активного человека в совете, и конечно, они тут же не преминули ею воспользоваться.

Вы думаете, это была инициатива снизу или на самом деле просто они получили установку?

Нет, конечно. Вообще вся эта история, начиная с уголовного преследования, и даже до него, она спланированная. Потому что сначала принимается закон, что по 212.1 нельзя преподавать, баллотироваться потом еще один закон. Потом начинается прослушка моего телефона, когда еще никакого эпизода, который лег в основу моего уголовного дела, не произошло даже, физически его не было, это было до этого, в июне 2020 года. Потом находится повод, меня задерживают и возбуждают уголовное дело по 212.1.

Соответственно, это все спланированная операция для того, чтобы я не могла преподавать, не могла баллотироваться в Государственную Думу и не могла быть депутатом, что как бы, по их мнению, должно было меня очень расстроить. Я должна была бы, наверное, сказать: да гори оно все это огнем и пойти заниматься своей частной жизнью.

Только непонятно, чем заниматься, если даже преподавать нельзя.

Ну, они мне освободили массу времени, теперь я могу заниматься большой политикой, потому что я не должна проверять контрольные работы, это занимало очень много времени. Я не должна теперь проверять капремонты, что занимало тоже очень много времени.

Как муниципальный депутат?

Как муниципальный депутат, потому что у меня было несколько домов, там были крыши, надо было лезть проверять, подвалы, еще что-то. Теперь у меня много времени, я буду заниматься своими политическими проектами, и у меня будет больше на это возможностей.

Я понимаю, почему хотят поставить вам барьеры на пути вашей политической карьеры, это мотивация понятна. Почему надо, вы считаете, что сознательно они держали в голове, что вы не сможете преподавать тоже? Почему?

Потому что эту 212.1 внесли в Трудовой кодекс как препятствующую статью буквально вот накануне моего…

То есть это именно вашего имени поправочка?

Да, именная, моего имени поправочка.

Почему? Смысл?

Смотрите, людей они пытаются ярких…

То есть этим, конечно, можно гордиться, я понимаю, это уже достижение по нашим временам. Но тем не менее, логика?

Их логика понятна — они хотят выводить людей из политики, ярких политиков, чтобы они переставали, испугались, не знаю, обижались.

Чтобы следующий понимал, что его тоже, помешают не только ему публичной деятельностью заниматься, но и работать.

И следующий чтобы понимал, и чтобы этот понимал. Но на самом деле они просто, как всегда бывает в управлении, у них достаточно оно тупое вот прямо. Я как человек, который закончил факультет управления, это мое третье высшее образование, я знаю, что не все управленческие решения, которые, кажется, приведут к тому результату, который ты планируешь, они приводят к этому результату. На самом деле такие решения приводят к обратному результату, потому что благодаря их репрессиям создаются политики нового типа, политики, которых не запугать.

Вот у нас сейчас будет Земский съезд, о котором мы, надеюсь, еще поговорим, это будет большое собрание муниципальных депутатов со всей страны, он будет проходить не в Москве, в каком городе, мы еще анонсируем.

И я общаюсь очень много с муниципальными депутатами со всей страны, это люди, которым поджигали машины, увольняли с работы, не знаю, запугивали детей, и все равно эти люди продолжают заниматься политикой, потому что всё, те политики, которых можно было запугать, их уже запугали, они уже ушли. Остались те, которых не запугаешь, которые видят смысл своей жизни в этой деятельности, в том, чтобы менять политическую ситуацию в нашей стране.

Ну вот в этом, собственно, и мой вопрос. Значит, в Думу вам нельзя, муниципальной работой вам заниматься нельзя, работать по профессии тоже нельзя. Что будете делать?

Я уже много что делаю. Я могу рассказать о массе своих проектов, которые у нас есть, они и образовательные, они и политические, создающие новых лидеров и создающие горизонтальные связи между этими лидерами, помогающие новым лидерам и развивающие вообще вот эту политическую культуру и политическое участие граждан в нашей стране.

Вот это моя цель сейчас, чтобы стало больше политических лидеров, и чтобы мы все объединились.

То есть это такая просветительская работа?

Нет, не просветительская. Это политическая работа. Политическая, потому что эти люди, мы объединяемся, создаем какие-то совместные политические проекты, мы вовлекаем других людей.

И мы создаем ту самую среду, которая и должна изменить Россию, то есть среду, в которой люди занимаются политикой. Не только какие-то специальные люди, которые сидят в Госдуме, или там кого назначили из Кремля, а люди, которые осознают свои интересы, свои ценности и двигают их, развивают.

Это все очень понятно, но это, просто я понимаю, что это довольно такой тяжелый путь, потому что когда ты просто уличный политик, когда у тебя нет стола, органа, вот некоторой легальной формы, которая расширяет твои возможности и на самом деле расширяет рутинную часть твоей политической работы, потому что вот можно ходить проверять подъезды, можно как бы заниматься, контактировать с людьми, работать по профилю.

А здесь остается только улица, значит, протест, съезд, где все скажут что-нибудь очередное «Мы решительно против!» и так далее. То есть как бы это же такое сужение поля? Нет?

Не совсем. У меня остались коллеги в совете, что мне мешает работать через них, то есть те же самые запросы я могу отправлять через своих коллег. Что мне мешает работать со своими избирателями, помогать им создавать какие-то общественные кампании? На самом деле в работе депутата легальных инструментов…

Муниципальных, да?

Муниципальных. Вот ровно тех полномочий, которые у нас прописаны…

Их все равно очень мало.

Их вот столько, да. Все остальное это через легитимность идет. А поскольку я не считаю, что моя легитимность теперь снижена из-за того, что меня преследовали и сняли мой статус депутата…

Можно даже наоборот сказать.

Можно сказать, что она повышена. Во всяком случае, в глазах определенного круга людей мне как бы повесили медаль на грудь, что я теперь не просто человек, который занимается независимой политикой, я еще человек, который занимается ею эффективно, потому что меня боятся. И поэтому как бы у нас есть масса, общение с людьми, это никуда не денется.

Но кроме того, вот вы говорите: уличная политика, конечно, митинги — это важно, но я не ставлю, как бы у меня не является основная моя ставка на митинги, потому что на митинги выходят уже люди, которые уже вовлечены в политику.

Сейчас самая главная, наипервейшая задача — вовлечь в политику тех людей, которые не вовлечены, который пускай отстаивают любые интересы, пускай они отстаивают какие угодно, когда они будут заниматься этим, они будут уже думать об этом и будут искать рациональные пути.

И вы понимаете, как это делать?

Я понимаю, как это делать, и мы давно это уже делаем. Мы начали еще в 2015 году, когда никто не верил в то, что муниципальная политика это вообще серьезная политика. А в этом году нам это доказали, и мы еще будем доказывать это больше, когда разогнали муниципальных депутатов и показали, что они очень страшные, муниципальные депутаты, для тех людей, которые сейчас в Кремле.

Речь идет о том, собственно, рейде в «Измайлово»…

Да, в котором собрались депутаты.

Когда арестовали «всех человек».

Да, «всех человек» арестовали. И меня тоже арестовали тогда, очередная была история.

Но в 2015 году, возвращаясь к моему рассказу, мы создали Школу местного самоуправления с Натальей Шавшуковой, и эта школа до сих пор действует. Сейчас она действует больше в онлайне, потому что все-таки коронавирус, и мы пока не перешли обратно в форму офлайновую, но вот тогда началось это муниципальное движение.

Если вы сейчас посмотрите, то муниципальных депутатов стало, независимых, не тех, которых назначила «Единая Россия», а независимых, в разы больше, чем было в 2015 году.

В 2020 году, когда были поправки, мы собрали почти 400 подписей независимых депутатов против госпереворота, это серьезно. Сейчас у нас на съезде будут выдвигать делегатов, там больше двухсот депутатов, и они…

Съезд, который проводят несмотря на то, что произошло в «Измайлово»? В некоем городе?

Мы проводим его несмотря на то, что произошло в «Измайлово», после этого еще в субботу собирались депутаты, их не разогнали. Поэтому это не всякие собрания депутатов разгоняют.

Но Земский съезд, когда собираются люди из разных-разных городков, сел, городов нашей страны, которые представляют собой независимую политику, это мощная сила, я уверена в этом. Потому что они покажут, мы покажем, что нас много, совершенно в разных регионах, в разных местах люди поддерживают независимых политиков.

Это же выбранные люди, которых выбирали тысячи, десятки и даже сотни тысяч человек по сути. Поэтому я уверена, что это будет мощное движение, мы всех просим поддержать эту идею.

Но пока мы не знаем, когда это произойдет.

Это произойдет 22-23 мая. Где, мы объявим на следующей неделе, официально.

Отлично, будем следить. Замечательно.

Это будет точно не Москва. И мы очень надеемся, что люди поймут, насколько это важная история, и включатся в нашу поддержку, потому что нам надо хотя бы собраться. Мы очень не хотим брать деньги ни у олигархов, ни у каких-то партий, мы хотим, чтобы мы купили билеты и собрались за счет того, что нас поддерживают люди.

Да, вопрос ресурсов тоже, конечно, важный в этом смысле.

На этой неделе очень тревожные новости пришли из колонии, где сидит Навальный. Это действительно очень тревожная ситуация, потому что, понятно, что самочувствие его действительно плохое, понятно, что помощь ему не оказывается та, которая ему нужна.

Что, вы считаете, нужно и правильно делать в этой ситуации?

Совершенно ужасная ситуация, потому что как бы такая публичная экзекуция, когда над самым известным политическим заключенным, это просто, с одной стороны, страшно, а с другой стороны, представляете, что происходит с другими людьми, с другими политическими заключенными, которых в России сотни.

Понятно, что мы должны как бы громко и четко говорить, что это безобразие, что тут необходимо с этим бороться. Я не знаю, насколько массовый выход людей на улицы поможет это изменить, я вот не могу вам сказать, что да, поможет. Был уже выход, не помогло.

И что тут экстренно можно сделать, единственное что, просто рассказывать людям, объяснять, чтобы людей, которые возмущены этой ситуацией, становилось все больше и больше.

У нас вот, мы, например, недавно выпустили газету про политических заключенных. Она, кстати, еще есть, и вы можете, я напишу в своих соцсетях, еще раз напомню, где ее можно взять, например, в офисе «Яблока» можно взять ее. Мы там рассказываем, это газета не для вас, кто смотрит сейчас телеканал Дождь, вы и так все знаете про политических заключенных, это газета для ваших соседей.

Вы можете взять сто штук, отнести в свой подъезд, в соседний подъезд, разбросать, и там люди узнают о том, что вообще в России существуют политические преследования. Может быть, многие и не догадываются об этом. Может быть, они воспримут эту информацию пока что негативно, но они хотя бы ее получат.

И вот такие просветительские вещи, они необходимы, и в этом может участвовать любой человек. Каждый может поговорить со своим соседом или соседкой, каждый может поговорить с коллегой на работе, и конечно, мы помогаем, вот создавая вот такие проекты, как наша газета.

Спасибо большое.