«Очень беспокоюсь [за свою безопасность]»: расследователь Bellingcat Христо Грозев о возможных новых убийствах «группы отравителей» из ФСБ

Христо, вы уже много дали интервью, я просто хочу уточнить некоторые моменты. Я так понимаю, что все-таки про одно из этих убийств вы не готовы утверждать наверняка, вот брать на себя ответственность, я имею в виду Магомедрагимова. Так ли это?

Да, это правда. Мы себе поставили определенные критерии объективные чтобы знать для себя, что вот после выполнения этих критериев мы можем говорить с определенной уверенностью, с которой мы себя, нашу репутацию ставим, ставим ставки на то, что это точно была эта группа. Вот с Русланом Магомедрагимовым вот эти объективные критерии не выполняются, но зато есть очень-очень большое сходство именно с приемами, с которыми был убит Куашев, при котором эти критерии выполнены. Поэтому мы решили все-таки включить и это убийство, при наличии другого объяснения и при наличии, как минимум, одного из членов этой команды во время в регионе, где был убит он, где он умер, при наличии именно таких следов уколов, которые мы видим при убийстве Куашева, мы решили все-таки включить и его.

Соответственно, это означает, что в остальных двух случаях вы полностью уверены, на 100% это доказанные, раскрытые вами преступления?

Считаю так, я думаю, что любой прокурор в любой стране свободной предложил бы вообще эту версию в суд и сказал бы, вот присяжные должны принять решение и судья должен принять решение. И при отсутствии намного более убедительного алиби или альтернативной версии суд бы принял решение, что это действительно виновные люди. А вот мы не слышим, и к сожалению, никто не хочет представить альтернативную версию, но она должна быть очень-очень убедительной, и здесь должно быть объяснено какое-то невероятное совпадение событий. Вот ждем такого.

Дмитрий Песков комментирует вот это уже свежее ваше расследование в том духе, что чем больше вы публикуете, тем меньше там есть что вообще в принципе комментировать, в таком духе, я цитирую близко к тексту.

Я не понимаю, во-первых, его первый ответ был, что он не читал и не знаком, но это похоже на вот эту советскую шутку, я не читал, но осуждаю. А дальше он сказал, что чем больше пишем, тем хуже качество, но я надеюсь, что он ответит более по существу, более по сути, чем такими общими словами. Я могу ответить так же, чем более общее его отрицание, тем больше он признается, что нашим расследованиям нельзя ответить никак четко.

Мы следим, соответственно, как я уже сказал, у нас картина мира поменялась, начиная с августа-сентября, когда стало известно, что произошло с Навальным, и когда потом стало известно о существовании вот этого отряда ФСБ. Но потом политически мы стали думать, выстраивать, вспоминать еще случаи, и я сам вот вспоминал, еще до того, как было понятно про этих конкретных людей, еще про них ничего не знали, про убийство Хаттаба в 2002 году, про которое ФСБ практически признавалось, что они его ликвидировали таким образом, и политически это движение в сторону убийств активистов на Северном Кавказе как-то можно понять. Вы для себя эту логику выстроили, именно уже аналитически?

Аналитически, да, мы видим и другие возможные убийства, которые связаны реально с легитимными целями сепаратистов или террористов в глазах спецслужб на Северном Кавказе…

Да, террористы в Чечне, Хаттаб, там не только Хаттаб, там на самом деле десятки людей, возможно.

Да, но поймите, это дает возможность спецслужбам расширять неограниченно вообще описание и критерии для таких в кавычках «террористов» или «сепаратистов», и включать туда всех неудобных.

Вопрос в том, кого назвать террористом, да.

Вот-вот. И поэтому мы видим человека, мы видим Куашева, который никаких там конкретных связок, поймите, если бы у него была любая связь с террористическими или сепаратистскими какими-то тенденциями, он был бы арестован по этой теме. Он никогда не был арестован, он был задержан, чтобы с ним профилактически вели разговор о том, что ему не надо писать такими громкими словами, не надо обвинять местную власть, не надо обвинять в пытках и так далее. То есть его можно обвинить, вот при нынешних стандартах России, можно обвинить в экстремизме, но вот за это нельзя убивать. Поэтому я к этому говорю, что вот эта концентрация их поездок и их убийств на Северном Кавказе, скорее всего, связана с тем, что им им очень легко было вписывать вот в эту общую дефиницию терроризма и сепаратизма любых людей, которые им не нравились.

И тут это как-то укладывается в наше понимание действительности, которое расширяется, это понимание, безусловно, но вот этот случай с Исаевым стоит отдельно, и так к нему и не получается подойти хоть сколько-нибудь правдоподобно и логично. Вы уже говорили, что вы предполагаете, что он нарушил некий негласный контракт со спецслужбами…

Омерту, так сказать, вот этот термин мафии.

Да. Но вот люди, с которыми я говорил, тоже в этом сомневаются, потому что он не был значительной фигурой, не представлял собой интерес более-менее вот в таком смысле ни для кого, с одной стороны. И в Кремле совершенно спокойно как-то сверху вниз смотрели на него, как на фигуру, ну и возможно, в спецслужбах. Что касается второй версии, которая звучит уже несколько дней, это испытание, то в нее тоже, у меня пока не хватает вот внутренней готовности просто взять и ее принять, потому что это звучит слишком просто серьезно.

Я согласен с вами, это не может быть, не считаю, что они до этого все-таки дошли. Очевидно, здесь есть что-то, что мы не знаем, поэтому здесь очень сложно гадать, что это может быть.

Но у вас есть уверенность полная?

Абсолютно. Абсолютно полная уверенность, ну невозможно такое, что они одиннадцать разных почти тридцать раз были с ним на перелетах, именно эта группа, именно эти люди.

Это просто загадка причины его отравления, мотивы, которые просто надо пытаться разгадать.

Да. Здесь все-таки можно попытаться аналитически вписать его в один из возможных векторов, которыми эта группа занимается. Вот мы не можем их вписать в вектор угроз для Кремля, вы сами сказали, я согласен с вами. Мы не можем его вписать в вектор терроризма и сепаратизма, то есть туда тоже нельзя.

Не можем, да.

Возможно, тогда остается один вектор, который мы знаем, что эта группа тоже занимается, а это предательство. Возможно ли там его вписать как-то? Теоретически возможно.

Тут тоже пока не очень понятно.

Пока нет доказательств. Но это может быть единственный вектор, в котором, может быть, отсутствует информация, и когда ее найдем, сможем его вписать в эту группу.

Вы уже сказали, что следующее расследование будет посвящено тем, кто выжил, мы примерно тоже представляем себе, о ком пойдет речь. Это очень все интересно и важно, и мы, конечно, ждем. Но есть случаи, очень загадочные, которые шумели и про которые и мы, в том числе, говорили в эфире, про которые вы пока ничего не утверждали, вообще их не затрагивали никак, которые выглядят очень подозрительно. В первую очередь я говорю о гибели в 2016 году двух топ-чиновников РУСАДА, про которых даже будущий потом глава РУСАДА Ганус говорил, что это слишком подозрительно, они умерли в течение двух недель, один за другим, два пятидесятилетних человека, Камаев и Синев их были фамилии. Вы говорили про то, что когда убийства происходят в Москве, то с этим вам сложнее гораздо работать, или покушения происходят в Москве. Но вы что-нибудь пытались сделать?

Во-первых, поймите, что наша команда не очень большая, поэтому мы можем последовательно работать, а не одновременно по всем, поэтому для нас очень важно не только просто вбросить в публичность определенные имена с подозрением, что, может быть, они ими занимались. Поэтому нам по каждому из тех, о котором у нас есть уверенность уже, мы должны собрать убедительный доказательственный материал и публиковать это, потом подходим подальше, по другим. Вот то, что могу сказать до сих пор, это то, что даже по тем, которые в Москве случились, можно доказать с высокой степенью вероятности, что эта группа была, имела причастность к их убийству на основе того, что эта же группа следила за ними при каждой или при большом количестве поездок по стране. То есть, если по этим двум, о которых вы говорили, оказывается, что есть такое слежение, а мы это проверим, то сможем все-таки это опубликовать, хотя не будет на 100% уже доказано. Но еще раз хочу сказать, что меня то, что пугает и вообще шокирует, это то, что почти каждая доказуемая гипотеза, которую мы проверяли, она оказывается связанной с этими людьми, то есть скорее всего окажется, что эти два тоже связаны с этими людьми.

Значит ли это, что вы этим занимаетесь?

Мы этим занимаемся тоже.

То есть вы это подтверждаете. Ну и последний тогда на сегодня вопрос. Вы за свою собственную безопасность не беспокоитесь?

Очень беспокоюсь, но считаю, что она защищена именно сегодня или завтра. Боюсь, что вот эта обида, которая скорее всего накопилась уже где-то на нас, она станет реальной угрозой через год-два, потому что все-таки они не сделали бы что-то сейчас, потому что тогда будет очень сложно отрицать связь. Но через время какие-то инциденты, конечно, всегда могут случиться. Поэтому пока наша цель — выложить как можно больше доказанного материала в публичность, а потом будем думать уже о безопасности, через год-два.