История деградации Генпрокуратуры от Глеба Павловского

Фишман: Чуть-чуть сокращенный сейчас был ответ Дмитрия Медведева, а я снова обращусь к Глебу Павловскому. Глеб Олегович, я вот когда слушал, что Медведев говорит, он с одной стороны говорит: «Это заказ политический, и мы знаем, что это подковерная борьба, поэтому мы знаем больше, чем вы знаете про это. Мы знаем ситуацию вокруг, которую вы не знаете, вы видите только то, что вам выносят». С одной стороны. С другой стороны: «Реакция будет, и если мы сейчас не реагируем, то это не значит, что мы ничего не делаем». В первом случае он просто повторяет за Чайкой, который тоже сказал, что это заказ, то есть некое тайное знание, которым обладает этот ближний круг, и он в этом смысле лучше определяет что правильно, а что неправильно, а у нас его просто нет. А с другой стороны он говорит: «Нет, мы отреагируем». Как вы это понимаете?

Павловский: Я вижу, вы гурман.

Фишман: Да.

Павловский: Трактовать нюансы выступлений Дмитрия Анатольевича и Чайки — это очень интересно, конечно, с точки зрения дискурс-анализа, но я думаю, что здесь немножко проще все. Чайка ведь, и это как бы содержится в том, что сказал Медведев, Чайка ничем не отличается вот по тому параметру, который вы обсуждаете, от других. Что же, если всех обвинять, так это будет действительно 1937 год, потому что, а кто останется-то? Это было сказано почти открыто, что мы обо всех все знаем, и не о вас, вы неинтересны с этой точки зрения, а о нашем круге. В нашем круге мы друг о друге все знаем. Ну что же мы будем устраивать для себя 1937 год? В каком-то смысле Дмитрий Анатольевич прав. Действительно, они не могут устроить так, чтобы кто-то в этом кругу получил возможность чистить этот же круг. А тех, кто вне этого круга, вообще нет. Людей с чистыми руками там просто нет, в этом смысле. Во всяком случае чистых вот в таком каком-то формальном, каком-то буржуазном смысле, что ничего, нет у них недвижимости, счетов и так далее, незаконных. Поэтому речь идет о том, что подождите, по-дож-ди-те, все будет в свое время. Или как говорил когда-то Никита Сергеевич Хрущев, завершая свою речь о коммунизме, подождите, дети, дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток. Здесь речь шла о том, что свисток будет, у Чайки заканчивается срок...

Фишман: Скоро.

Павловский: И в общем-то говоря, есть шанс, что срок не будет продлен. Но ведь я напомню, что деградация прокуратуры началась очень давно, и здесь вообще такая линия, которая уходит почти ко временам возникновения самой Российской Федерации. Это же вечное несчастье — генеральные прокуроры. Итерация борьбы власти с генеральными прокурорами в конце концов дала химически чистый продукт. Этот химически чистый продукт имеет право на маленькие шалости, которые были описаны. Ждать, что власть примет решение, в том смысле адресоваться к ней, в этом смысле бесполезно. Прорыв, о котором здесь было сказано, в том, он уже состоялся, что 3 миллиона смотрело ролик, это число будет расширяться и, я думаю, аудитория этих расследований будет расширяться дальше.

Фишман: В этом смысле мы что, получается, возвращаемся куда-то в такое примерно, я все пытаюсь эту точку найти, может, это очень глупо, в такой 2010 год, когда обществу стало интересно, ну так, примерно. Нет?

Павловский: Я думаю, что какой-нибудь скорее в 1990, чем в 2010.

Фишман: Даже так! Потому что по соцопросам мы вообще-то ничего такого не видим.

Павловский: Соцопросы, а кто проводил соцопросы?

Фишман: Рейтинг у власти высок

Павловский: В СССР, да, там тоже проводили соцопросы. Вы знаете, даже в 70-е годы проводили, они секретные были. А еще был такой очень знаменитый опрос ФАПСИ, он собственно до сих пор продолжается. Это часто говорят: «О, есть опрос ФАПСИ с такими данными». А этот опрос — это очень интересная социология, это люди стоят в очередях и подслушивают, или едут в маршрутке, слушают, о чем говорят, а потом пишут бумажки, вот это так выглядит опрос, там действительно 30 тысяч человек.

Фишман: Я из того, что вы говорите, я понимаю так, что это будет продолжаться пока оно не кончится.

Павловский: Да, это будет продолжаться, пока не кончится. И причем, здесь важное уточнение, совсем необязательно кончится из-за этого. А кончится скорее потому, что эти важные люди, которые считают, что держится система вовсе не на вас, не на избирателях, она держится на вот таких же, как они, на доверенных банках, на корпорациях, на строителях дорог, мостов и так далее. Вот когда они начнут делать то, что делал герой чеховского рассказа «Гайка», они уже это делают, они свинчивают части бюджета, свинчивают части инфраструктуры, чтобы укрепить другие части от нападений таких страшных людей, как Навальный, Ходорковский и так далее.

Фишман: Понимаю. Да. Единственное, что не вполне понял, это как в этой логике и зачем тогда не переутверждать Чайку, когда истечет этот срок полномочий. Не понимаю

Павловский: Ну как. Это маленькие подарки. Они все время делают. Вы не замечаете? Они все время делают маленькие подарки. Вот дальнобойщикам сделали маленький подарок — снизили в 10 раз штраф. И они ждут благодарности, вы не поверите, но они ждут благодарности, я знаю, они ждут благодарности от дальнобойщиков. И я не знаю, может быть, есть, пишут. Я думаю, что сидят люди, там есть люди у них доверенные, всякие там типа сайта Взгляд, и они пишут благодарности за дальнобойщиков и посылают их туда.

Фишман: И они получают благодарности. Таким образом, если человек не будет подтвержден, то тоже общество будет благодарно, и об этом узнает соответственно…

Павловский: Да-да. Это такая вот система, она закольцевалась, и поэтому она кажется такой… ведь это радикально, что они делают, это в общем, я бы сказал, так вели себя, наверное, большевики в 1917-1918 годах, но у тех была идея что-то построить, а у этих идея — защитить в общем что-то уже призрачное, то, что они защищают… Непонятно, они что защищают? Что, дом Чайки? Они защищают право каждого чиновника иметь общий бизнес с Цапками?

Фишман: Власть.

Павловский: Понимаете, власть — это общие слова. Они разрушают государство, чтобы защитить власть. Тогда что это за власть? Она уже не государственная. Мы вышли за предел, мы вышли, собственно говоря, за пределы государства и теперь защищаем какую-то власть, которой потом просто не окажется в нужный момент.

Фишман: Прервемся на небольшую рекламу.

Фото: РИА Новости