Экономист Евгений Гонтмахер: «Заявления чисто популистские. Правительство не знает, что делать»

Фишман: Евгений Шлемович, добрый вечер. Год начался, начался довольно бурно, только что прошел Гайдаровский форум, в первый день выступали все ответственные за нашу экономическую политику лица, премьер, который сказал много правильных слов о том, что нельзя изолироваться, нужно помогать бизнесу и так далее, мы все привыкли их слышать, до министра финансов, который предложил резать, в том числе, и военные расходы, были и другие заявления. У вас сложилось впечатление, что есть план: что делать в этой новой ситуации?

Гонтмахер: Нет, мне кажется, никакого плана нет, потому что, во-первых, совершенно непонятно, какая будет макроэкономическая ситуация, я имею в виду те же цены на нефть, курс рубля, буквально в самые ближайшие недели. С моей точки зрения, если бы хотя бы был более-менее объективный и достоверный федеральный бюджет. Уже год начался. То, что там было заложено, вы помните, в самом конце прошлого года.

Фишман: Да, там нефть до сих пор 100 долларов?

Гонтмахер: Ну где-то в районе этого, да. И курс рубля там, по-моему, 37 к доллару. И как может правительство работать, имея такой бюджет? Ведь бюджет – это основной его документ. И вместо того, чтобы говорить успокаивающие слова, Алексей Валентинович Улюкаев вообще сказал: «Давайте не будем говорить про баррель, про рубль, давайте о здоровье поговорим». Нужно было, во-первых, в конце прошлого года, ну уж ладно, правительство, может быть, не так долго бы гуляло, не 10 дней, сесть и сделать какой-нибудь более-менее разумный бюджет. И тогда было бы понятно, хотя бы предложили публике свою точку зрения на то, что резать. А то ведь заявления чисто популистские, что мы и социальный расход резать не будем, и оборону, безусловно, сохранять на том же уровне, я имею в виду расходы. Самый разумный в этом смысле – это министр финансов Силуанов, который сказал, что резать-то придется, в том числе и оборону. Но пока кроме слов, а год уже идет полным ходом, уже вторая половина января, пока нет ничего. Поэтому правительство, я думаю, не знает, что делать.

Фишман: А что бы вы делали? Сейчас мы все находимся в этой ситуации, и если бы вы могли принимать решения, что надо делать? Совет правительству.

Гонтмахер: Во-первых, надо радикально пересматривать бюджет. Во-вторых, в такие времена, о которых сейчас идет речь, в первую очередь спасают человеческий капитал – это образование и здравоохранение. Я бы, конечно, резко обрезал все эти расходы на оборонку, тем более что наш военно-промышленный комплекс переварить эти деньги все равно не может. Мы с вами знаем прекрасно, как там все происходит. Резко бы сократил расходы на оборонку, резко бы сократил расходы на государственные инвестиции, которые объявлены. Главное не только в том, что где-то срезать, а где-то сохранить и оставить. Сейчас как раз подошло время для достаточно радикальных действий в налоговой сфере, для того, чтобы облегчить ситуацию бизнесу. Вместо того, чтобы вводить новые налоги, как это сделано было 1 января этого года, надо было бы хотя бы для малого бизнеса резко снизить и налоговое бремя, и количество проверяющих структур, может быть, вообще отказаться от проверок.

Фишман: Вроде как Владимир Путин говорил об этом.

Гонтмахер: Между прочим, об этом и он, и Медведев говорят много лет, а ситуация идет немножко в другую сторону. У нас теперь с 1 января санэпидслужба может внезапно приезжать в торговые точки и в общепит для того, чтобы проверить, что там происходит.

Фишман: Как это сочетается с тем, что он говорил, обращаясь к Федеральному собранию, о том, что мы сделаем мораторий на проверки?

Гонтмахер: Давайте различать слова и реальные дела. Это как раз говорит о том, что у правительства и, видимо, у президента нет реального плана, что делать. В какой-то момент показалось, что да, мы сейчас эти проверки ликвидируем как класс на какое-то достаточно длительное время, да, не будем повышать налоги. Потом вдруг что-то приключилось и, наоборот, вводится торговый сбор, правда, только для Москвы, Петербурга и Севастополя, но сам факт. Фактически снимается предельная заработная плата, с которой берется в УМС в страховые взносы – это тоже для бизнеса некоторый сигнал. 

Но вы стали говорить, что делать. Проблема, конечно, в институциональных вещах. Безусловно, нам надо что-то делать с нашими монополиями. Сейчас, мне кажется, это вопрос номер один. Та же самая «Роснефть», «Газпром», «РЖД». Абсолютная непрозрачность, непонятно как формируются тарифы, за которые мы с вами, кстати говоря, расплачиваемся. И здесь должна быть большая работа, но об этом надо сказать. Ну как может нефтяная компания, я имею в виду «Роснефть», просить дотации из бюджета или из Фонда национального благосостояния? Она должна, по идее, была бы питать наш бюджет, а не брать деньги оттуда. Безусловно, санкции оказывают очень серьезное и негативное влияние на развитие нашей экономики, значит вопрос внешнеполитический, конечно. Это вопрос не к экономистам, а к политикам, к руководителям нашей страны. Надо во что бы то ни стало договариваться с Западом, договариваться с Европой, надо решать  украинский кризис, только тогда, когда санкции будут отменены или смягчены, на этом фоне мы можем все то, о чем мы с вами говорим, обсуждать в реальности. 

Фишман: О чем, собственно, на этой неделе говорил и Евгений Примаков. То, что говорите вы совпадает с тем, что говорит он.

Фото: РИА, Александр Уткин