' style='fill:%23c4c4c4;fill-opacity:1'%3E%3Cpath d='M93.28-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.41-11.75zM98.5-57.4h2.52L94.7-45.67h-2.6l6.4-11.75zM103.78-57.4h2.52l-6.33 11.74h-2.6l6.4-11.75z'/%3E%3C/a%3E%3C/svg%3E)
Татьяна Фельгенгауэр. 14 июля 1941 года
Дождь вместе с проектом «Прожито» представляют акцию «Первый месяц войны».
В день 75 годовщины начала Великой Отечественной войны мы в прямом эфире читаем советские дневники, написанные в первый месяц войны. О чем думали люди, которые только прожили с войной только несколько недель и еще не знают, что она продлится четыре года?
Татьяна Фельгенгауэр читает дневник врача Нины Захарьевой
14 июля
Нина Захарьева, врач
Начала поиски тех трех курсантов, которые попали в аварию. Звоню в «Скорую помощь» — не знают. Звоню в больницы — нет таких. Мне советуют звонить в военную «Скорую». Там ответили, что лежат эти мальчики где-то в военном госпитале.
Еду в Главный, на Суворовском. Справляюсь в приемном покое. Ищут: «Нет». Умоляю. Снова ищут. «Нет, таких нет». Я настаиваю. Тогда дежурная начинает звонить по отделениям. И вдруг: «Есть!» Оказывается, они не были зарегистрированы в приемном покое. По телефону перечисляют фамилии. Дежурная, записывая, вслух их повторяет. И тут вскакивает какая-то старушка, до этого тихо сидевшая на скамейке, с плачем кидается к столу: «Мой сыночек, мой, пустите!..»
А к кому просить пропуск мне? Две фамилии. <...>
Я с облегчением подхожу к койке. Смотрю на спящего, сажусь на табуретку около его изголовья.
Потом он открывает глаза. Наклоняюсь и шепотом начинаю рассказывать, кто я и почему здесь.
Да, он сирота. Никто не знает о его ранении. В городе родных нет. Ухожу, обещая прийти еще.
Стало немного легче на душе. Может быть, и к моему мальчику, если он будет ранен, придет чужая женщина.
