Невзлин о деле Ходорковского. Полная версия интервью

Невзлин: Если вы имеете в виду, мог ли я сделать что-нибудь такое, что бы его остановить? Скорее, не арест, а сделать так, чтобы Миша, например, не вернулся  в страну, остался в Америке. Это было сделать невозможно, потому что для этого было много сделано. И несмотря на то, что я был и надеюсь близкий его человек, друг и верный ученик и партнер, я думаю, что были гораздо более авторитетные люди, в том числе и на Западе, которые всячески ему рекомендовали один раз не вернуться из Америки. И он слушал, но не прислушивался. Он говорил: «Там моя страна, я буду свою чашу пить в России». И возвращался, включая последнее возвращение, которое в скором времени кончилось арестом. Я говорил уже, у меня было две встречи осенью с Мишей, в том числе в районе моего дня рождения в конце сентября, я опять ему пытался эту мысль внести, что его арестуют, но он, как не слышал.   

Тимофей: Как вы объясняете для себя, почему он шел до конца?

Невзлин: Вообще, я бы сказал, потому что он Ходорковский. Он необычный человек, для меня он был и есть великий человек. Он человек, который принимает решение, оно обязательно должно быть моральным, нравственным. Но если он принял решение, он идет до конца. Я вот вам расскажу такой эпизод, не думаю, что кто-то об этом говорил. Но когда мы впервые собрали «Открытую Россию» как большое совещание, собрание совета директоров, я точно не помню, Миша сказал: «То, что мы здесь будем делать – гражданское общество по защитной деятельности, обучение молодежи, права человека – это все в России может быть воспринято как занятие политикой, и за это нас могут наказать, и мы не сможем ничего сделать. Поэтому те, кто боится или не хочет этим заниматься, сегодня имеют полное право покинуть это помещение без всяких претензий». Никто не ушел, все остались, все, как и я, доверяли Мише и шли за ним.

Тихон: Как сегодня, спустя 10 лет, вы себе объясняете все то, что произошло? Например, не так давно в интервью журналу «Сноб» Петр Авен заявил, что Ходорковский с Березовским хотели править страной. С другой стороны, есть известная точка зрения, что Ходорковского посадили, потому что он финансировал коммунистов и не только коммунистов, но и многих-многих других. Что все-таки сегодня, на ваш взгляд, спустя 10 лет, основная причина?

Тимофей: Или повод.

Невзлин: Петр Авен сказал глупость. И не первый раз. Это будет на его совести. Сам факт объединения Ходорковский – Березовский не существовало. И вместе, я думаю, они ничего не хотели. Я не знаю, что хотел Березовский, но я знаю точно, что хотел и не хотел Ходорковский. Он хотел огромное количество сил и денег потратить на создание гражданского общества и воспитание молодежи в России, в том числе, поэтому мне в свое время удалось стать ректором Российского государственного гуманитарного университета, в общем, под самый конец. Чтобы быть кратким, я думаю, что, посмотрев назад, и посмотрев, что происходит сейчас, естественно, со стороны, я думаю, что все-таки основной причиной было присоединение активов ЮКОСа к «Роснефти». Остальное – это все как оправдание захвата.

Тимофей: То есть просто хотели забрать компанию?

Невзлин: Не просто хотели, а забрали.

Тихон: Ну, в смысле хотели забрать и забрали.

Невзлин: Хотели забрать и забрали, и я думаю, поэтому Миша часто говорит, что за всем этим стоит Сечин. Я понимаю, что он говорит, потому что Сечин с тех моментов и до сих пор постоянно наращивает свое личное присутствие в российском сырье и российской энергетике. И, по-моему, он безостановочен. Он даже недавно выполнил Мишину идею, осуществил, длительного контракта с китайцами, с предоплатой. Он делает с отставанием, но все достаточно правильно. Он мощный человек, и я думаю, что он сильно влияет на Путина и во многом определяет его мнение. Поэтому роль его очевидна, и интересы к нашим активам тоже были очевидны.

Филипп: Леонид, скажите, вы поддерживаете сейчас связь с Ходорковским? И какое у вас от него впечатление, ощущение?

Невзлин: Я надеюсь, что я сегодня поддерживаю с ним необычную, неожиданную связь, и я очень волнуюсь поэтому. Я надеюсь, Миша меня видит. А так – связь у нас достаточно средненькая. Я иногда передаю приветы через адвокатов Ходорковского, иногда получаю от него ответы. Никакой возможности обмениваться нормальной корреспонденцией или телефонными звонками, у нас нет.

Тимофей: Письма, например, вы ему когда-нибудь писали? Было у вас такое желание?

Невзлин: Да, я писал ему несколько писем, это в основном было связано с поздравлениями. Я думаю, что мы находились и, надеюсь, находимся с Мишей в таких отношениях, что нам не надо друг другу писать письма. Мы понимаем друг друга с полуслова. Если вы заметили, как только Миша проявил недовольство моей активной оппозиционно-политической деятельностью, я внял и перестал этим заниматься.

Тимофей: Есть такая обратная связь?

Невзлин: Он публично... Эта связь практически происходила через публичное пространство. Я что-то говорил, он как-то реагировал. И я его понял, это нормально, потому что у нас все, что мы можем говорить друг другу в этом смысле, мы можем говорить совершенно открыто. И я стараюсь исповедовать принцип «не навреди», потому что Миша в руках, мягко скажем, не у его друзей, и он во многом заложник, и не дай Бог мое поведение хоть как-то скажется на нем, на Платоне Лебедеве или на Алексее Пичугине.

Тихон: Вы, как мы понимаем, активно следите за тем, что происходит в России, и видите, как последние недели и месяцы активно муссируется тема возможного и вероятного третьего «дела ЮКОСа». Как вам кажется, это реально?

Невзлин: Я, несмотря на то, что смотрит Миша, как вы говорите, исповедую пессимизм. Я думаю, что при власти Путина-Сечина Миша вряд ли выйдет быстро из тюрьмы, к сожалению. И я думаю, что третье дело готовится, и есть много признаков того, что оно практически готово и может быть запущено в любой момент, как только Путин даст отмашку. Я бы хотел, чтобы вы мне задали еще один вопрос.

Филипп: Мы его и хотим задать.

Невзлин: Я не знаю, давайте угадаем.

Филипп: Если действительно все в порядке, сейчас Михаил Ходорковский смотрит наш эфир, что вы ему скажете?

Невзлин: Извините, я не слышу.

Филипп: Что вы скажете Ходорковскому, если действительно все в порядке, он сейчас вас слышит.

Невзлин: Я бы отчитался. В смысле, как друг и товарищ, сказал бы, что не знаю, кто, что говорит и будет говорить,  я всегда с ним, я выбрал свою нишу помощи и поддержки. Она в большей степени состоит в том, что я занимаюсь поддержкой юридических процессов. Я считаю, что я, мои товарищи, партнеры, бывшие сотрудники ЮКОСа, в достаточной степени успешны. У нас хорошие и цифровые показатели по тем средствам, которые мы уже получили от РФ в компенсацию. Они находятся на счетах дочерних компаний ЮКОСа в Голландии. И у нас большие перспективы после того огромного процесса, который мы провели в Гааге против РФ, который мы, акционеры, требуем возврата денежных средств за экспроприированную у нас компанию. И я с этого не сойду и буду этим, как и многие другие постоянно заниматься. Потому что у нас слабая позиция для того, чтобы помочь нашим товарищам, и я хочу сформировать сильную позицию для переговоров с этой властью.