Заместитель Собянина Андрей Шаронов о том, зачем объявили досрочные выборы и закрылся ли проект «Большой Москвы»

Шаронов: Никак.

Таратута: Вы сейчас что делаете?

Шаронов: То же самое делаем. Это абсолютно юридическая приставка, понятно, что за этим стоят психологические ощущения и ожидания, но с точки зрения деятельности это просто юридическая приставка. Все продолжают исполнять обязанности в прежнем объеме.

Таратута: В Москве объявлены досрочные выборы, и до конца непонятно, почему Москва пошла на такой риск. Ведь это чревато как минимум политической нестабильностью. Зачем Сергею Собянину все-таки позволили эти досрочные выборы?

Шаронов: Я начну с замечания, что я все-таки чиновник, а не политический деятель, не член штаба кандидата в мэры Сергея Собянина. Я работник мэрии, которого он назначил на период исполнения своих обязательств замом. Могу только транслировать то, что слышал от него. Он, конечно, объяснил нам причины такого решения, главная из этих причин - он хочет большей легитимности. Здесь нечего скрывать, он был назначен, с принятием изменения закона появились шансы стать избранным. 8 сентября пройдут выборы губернатора Московской области, наших соседей, наших визави, наших конкурентов, если хотите, это тоже было аргументом, что два соседних губернатора, наверное, должны пройти через эту процедуру с тем, чтобы получить легитимность, если хотите, право на более решительные действия, на более последовательную и долгосрочную политику.

Таратута: Ситуация такова, что главным аргументом для Сергея Собянина и его команды было то, что совсем скоро в Москве может быть такое жесткое положение вещей, что просто потом его не переизберут. То есть Москва, как и вся страна, на пороге тяжелых экономических переживаний, буквально кризиса.

Шаронов: Мне кажется, что вы сгущаете краски и уж тем более это никак не связано с выборами. Да, есть экономическая конъюнктура, есть экономическая ситуация, во многом эта ситуация производная от мировой. Мы - часть мировой экономики, мы это, безусловно, чувствуем. Чувствуем через спрос на наши нефть, газ и металлы, чувствуем через снижение активности в развивающихся странах - в Китае, Индии. Но политические компоненты точно к этому ничего не добавляют.

Давлетгильдеев: А деньги на выборы будут выделяться из московского бюджета? Читал, что 400 миллионов рублей.

Шаронов: Они будут выделяться из московского бюджета.

Давлетгильдеев: Это специальный резервный фонд?

Шаронов: У нас есть такие возможности. 400 миллионов рублей – это, грубо, одна тысячная от московского бюджета, поэтому это не очень болезненно.

Таратута: Все же риски неизбежны. Что нас ждет?

Шаронов: Что вы имеете в виду?

Давлетгильдеев: Все говорят, что осенью будет кризис. У нас такая ментальная привычка, что если растет курс иностранной валюты на рубль или на два, все бегут в обменные пункты, всем кажется, что вот-вот что-то грохнет. И что в сентябре ударит такой кризис, которого не было в 2008.

Шаронов: Я попробую порассуждать на эту тему. Первое: я, конечно, не согласен с такими оценками, более того, я ни своими высказываниями, ни своими рассуждениями не провоцировал бы ожидание. У нас есть теория рациональных ожиданий, и когда где-то что-то сказал, это умножают на 10 и начинают действовать, исходя из модифицированной оценки.

Что касается изменения роста валюты, друзья, читайте все декларации Банка России и заявления. Мы давно уже отказываемся от таргетирования курса, мы пытаемся таргетировать инфляцию, поэтому у нас курс существенно более свободный, чем это было раньше. Относитесь к этому таким образом, это нормальная политика нормального центрального банка. Считать, что это долгоидущая, огромная ползучая девальвация, нет никаких оснований, это как раз следствие того, что Центробанк стал гораздо более гибче проводить курсовую политику, чем это было раньше. Его больше волнует инфляция, и слава Богу.

Таратута: У нас столько новых людей. Центробанк получил своего руководителя нового, и уже почти явь, что будет большая рокировка в финансово-экономическом блоке между Кремлем и Белым домом. Как вы относитесь к кадровым перестановкам? Насколько профессиональные люди придут руководить этим процессом?

Шаронов: Нормально. То, что уже решено, это новый председатель Центрального банка. Я с Эльвирой долгое время работал, она работала долгое время в Министерстве экономики, затем работала в администрации президента, была помощником президента по этим вопросам. Поэтому сомневаться в ее компетентности не приходится. Это плановая, что называется, рокировка. Сергей Игнатьев отслужил положенный срок и принял решение дальше не баллотироваться. Красивое цивилизованное решение, нормальная законная процедура. Что касается дальнейших изменений в экономическом блоке, поживем - увидим. Я думаю, что все кадровые назначения будут адекватными. Какая-то скамейка запасных людей существует, которые работали или работают в государственно сегменте, в не государственном сегменте, являются экономистами, макроэкономистами. Я думаю, что здесь мы должны получить интересные решения.

Давлетгильдеев: Если возвращаться к московской теме, два года назад ровно здесь были сделаны громкие заявления о расширении Москвы, о присоединении к Москве новых территорий. Прошло два года, и складывается такое ощущение, что на этой идее глобального расширения города и, в частности, переноса каких-то органов власти за МКАД, в Коммунарку, в леса подмосковные, поставлен крест. Это нам так кажется или это так и происходит?

Шаронов: Мне трудно проникнуть в ваше сознание. Что касается фактов, могу сказать, что этот проект развивается, и у Москвы есть собственная часть этой повестки. Да, это было не московское, это было федеральное решение, но поскольку Москва приросла этим сегментом, теперь это часть нашей территории, часть наших забот, и у нас появилась там собственная повестка. Что касается переезда или не переезда федералов, давайте оставим это решение федералам. Они должны принять это решение о размахе и сроках этого переезда. Тем не менее, вне зависимости от этого решения, у нас уже начались проекты - это «Сколково», который оказался на новой московской территории, это довольно активно развиваемый, толкаемый Сбербанком проект, Рублево-Архангельского части международно-финансового центра на новой территории. Это, наконец, проект развития транспорта в юго-западном направлении. Он интересен тем, что не только влияет на развитие новых территорий, он влияет на состояние традиционной, исторической части Москвы, поскольку более свободный выезд в юго-западном направлении снижает остроту и пробки на территории Москвы.

При этом метро должно прийти в традиционные московские районы, давно ожидающие такой светлой участи, как Солнцево, например, который в том же направлении находится, как Саларьево, Румянцево. Это фактически уже давно часть территории Москвы, это ближе к «Внуково» - важный московский аэропорт. Помимо метрополитена там планируется строительство хорды, которая соединит Киевское, Калужское и Южное направление Симферопольское шоссе, что должно разгрузить МКАД. Эти решения убивают двух зайцев, они развивают новую территорию и они снижают остроту транспортной проблемы на традиционной московской территории, что выгодно для всех.

Таратута: После расширения Москвы по прошествии времени вы можете сказать, это головная боль или это радость для Москвы?

Шаронов: Вы знаете, у нас были неправильные ожидания, у большинства людей, которые вдруг услышали, что Москва увеличилась в два с половиной раза. Я напомню, что историческая территория Москвы до расширения была 1000 квадратных километров, а стала две с половиной тысячи. Было такое ощущение, что решение принято, и завтра физически эти новостройки, многоэтажные дома, будут простираться до Калужской области. Но это не так, историческая часть Москвы развивалась 870 лет. Сейчас дали в полтора раза большую территорию и рассчитывают, что мы за несколько лет все это разовьем. Это наивно и неправильно. Не надо в таких категориях мыслить. Это серьезный долгосрочный стратегический градостроительный резерв для Москвы, при том, что в Москве на старой территории есть большие резервы, в частности, промышленные зоны.

Промышленные и транспортные зоны технологические с очень низкой эффективностью использования составляют почти 150 квадратных километров, то есть это больше десятой части старой территории Москвы, причем расположены они довольно интересно – недалеко от Третьего транспортного кольца. Это большой градостроительный потенциал, поэтому, безусловно, это будут параллельные процессы, что-то точечно будет развиваться на новых территориях. Наверное, прежде всего, инфраструктура и масса возможностей для строительства остается на традиционных московских территориях. И это тоже в повестке мэра.

Таратута: Как вам кажется, это не тупиковый путь, когда Москва производит очень парадоксальное впечатление? С одной стороны, это модный город, в котором велосипеды, дорожки, парки, прекрасные зоны, молодежь, хипстеры, а с другой стороны, у нас сейчас выборы в Москве, которые устроены в удобное для мэрии время. Количество кандидатов на этих выборах резко ограничено, таким образом, что победа уже практически предрешена. Как Москва будет дальше развиваться в этих условиях политической замкнутости и потребности в заигрывании с интеллектуальной публикой?

Шаронов: Я думаю, что та часть повестки Собянина, которая касается общественных пространств, важных для хипстеров и не только, она никак не была связана с выборами. Она началась почти сразу после прихода Собянина на Тверскую и она остается важной. Вообще основная идея - это город удобный людям. Вот эти болезненные решения, которые были приняты по остановке строительства 11 миллионов квадратных метров, не бесплатные для правительства Москвы, но важные с точки зрения сохранения какой-то градостроительной логики, идеологии снижения неуместного давления урбанистического там, где это не нужно. То есть это уже было и это не появилось с ночи на утро в связи с выборами.

Что касается кандидатов, опять же это не мой вопрос, но могу предположить, что вряд ли в других городах и странах действующие мэры разыскивают себе соперников на выборы. Если они есть, они заявляются, если их нет, из-за этого выборы не отменяют. Других писателей у нас нет, как говорил один классик, поэтому это будет, наверное, в таком составе.

Давлетгильдеев: Ведь интересней будет участвовать в выборах, если будет реальная борьба, честные выборы будут проходить, если будут реальные конкуренты.

Шаронов: Наверное. Я повторю ту мысль, с которой начал: Собянин хочет быть избранным мэром, и он пошел на выборы в этой ситуации.

Давлетгильдеев: А как вам кажется, технология этих выборов, тот самый муниципальный фильтр, который у нас был внедрен в губернаторские выборы, и сделал их чуть менее честными и свободными…

Шаронов: Что вы имеете в виду?

Давлетгильдеев: Я имею в виду, когда мы декларировали возвращение прямых губернаторских выборов, мы говорили о том, что это будет действительно всенародный выбор, а сейчас мы видим, с одной стороны, честные народные выборы, а с другой стороны, эту прослойку муниципальных депутатов, через которых нужно все равно придираться независимым кандидатам. Эти 75 тысяч подписей, которые нужно собирать, чтобы быть зарегистрированным, это действительно очень трудно.

Шаронов: Давайте я напомню, что вы говорите с исполняющим обязанности заммэра, а не с организатором предвыборной кампании и политическим комментатором. Я не хочу комментировать те вопросы, которые не входят в мою компетенцию.