Августовские санкции — не самое страшное, власть забирает деньги бизнеса от безнадеги, а проблемы России разрулит теневой сектор

Ну, не только 22 августа, потому что 22 августа — это дата, с которой начинают действовать санкции, введенные указом президента Соединенных Штатов. А кроме того, есть еще законодательная инициатива, сенаторов Республиканской и Демократической партий США, которая еще только будет в комитетах обсуждаться, которая еще должна соответственно быть одобрена этими законодателями, это осень, и там-то санкции посерьезнее. Собственно говоря, если вы ссылаетесь на мою колонку, то я имел в виду все вместе, поэтому 22 августа мы, скорее всего, вообще ничего не заметим. Тем более, что эти санкции построены таким образом, что дается девяностодневный период, три месяца, в течение которых российские власти должны, если говорить попросту, фактически признать, что отравление Скрипалей — это…

Их рук дело.

Скорее всего, их рук дело. Так построены санкции, мы это не утверждаем, но так они построены. А если это не будет признано, то фактически вступит уже наиболее серьезная часть санкций этого указа, это серьезные ограничения на поставки электроники, комплектующих, материалов. Это все такие продукты, которые очень нужны оборонному сектору, который пока не может обойтись без этих продуктов. Еще там речь шла об ограничении для «Аэрофлота», для полетов, но дело темное. Но речь больше идет о законодательном акте Сената, где сказано, что нельзя будет инвестировать государственный долг, и российские государственные банки не смогут проводить операции в иностранной валюте, в долларах. Это более существенные, с короткими последствиями, экономические санкции.

В каком виде они могут для экономики, для потребителя выразиться? Что может произойти?

Фактически государственный долг, мы знаем, что программа правительства, бюджет и будущее построены исходя из того, что будут внешние заимствования использованы. Значит, мы это отрезаем, если будут санкции действуют. Это уменьшает возможности Минфина финансировать те запланированные очень крупные проекты, майские указы. Это первое. Второе, это вообще приводит к тому, что… Государственный долг — это основа для привлечения иностранных инвесторов вообще на финансовый рынок России, фактически, если это будет запрещено, они уйдут и из акций во многом, останутся только вообще совсем мелкие спекулянты, и из облигаций российских компаний, то есть это инвестиционный отток. Это, конечно, негативно для экономики тоже.

Следующее, если государственные банки не смогут проводить операции в долларах, то и многим клиентам их, экспортерам, которые занимаются тем, что в основном получают выручку от экспорта товаров и услуг, им придется отказаться от услуг этих банков, потому что им нужны расчеты в долларах, внутри страны тоже. Тогда им надо будет перейти в другие банки, которые не попадают под эти санкции, но фактически они уйдут из основ российской финансовой системы, потому что государственные банки составляют основу российской государственной системы. Вообще российская финансовая система могла бы существовать без частных банков вообще сегодня, так устроено все. Отток клиентов означает сокращение баланса и давление на капитал, то есть фактически правительству придется помогать этим банка, чтобы они справились с ситуацией.

Есть варианты попытаться перейти на расчеты в другие валюты, в евро, например, прежде всего. И сейчас в евро тоже есть расчеты, но они занимают только 10% во всей сумме расчетов в мире. Можно попытаться, но произойдет ли это? Ведь вопрос выбора валюты расчета — это вопрос двух сторон, которые занимаются операциями экспорта-импорта, поэтому каждый будет решать по-своему, как он выйдет из этой ситуации. В любом случае, это некая дестабилизация ситуации: вместо того, чтобы искать какие-то новые интересные решения инвестиций, мы будем заниматься адаптацией, борьбой с обстоятельствами, которые вызваны этими санкциями.

Насколько вообще серьезно настроены, можно ожидать, что серьезно настроены сенаторы? Потому что эти санкции, они же ударят не только по России, но и, возможно, по их внутренним, по их инвесторам. Как вы думаете, вот насколько они могут быть жесткими?

Здесь понимаете, какая логика действует — это политика, в политике всегда, конечно, есть ходы. То есть пешка не всегда ходит только вперед, в политике пешка может пойти и назад. Но для этого нужна какая-то реакция, то есть фактически эти санкции говорят — вот если так будет, с российской стороны такие-то шаги, если вы не прекратите вмешиваться в наши выборы, если вы не будете ничего делать по урегулированию проблемных ситуаций в Сирии и Украине, то вот мы эти санкции будем последовательно вводить. Ответ России, скорее всего, ответ будет…

Отрицательный, наверняка.

Понятно. Нас там не было, и вообще мы ничего не вмешиваемся и ничего не делаем, все в порядке. Значит, тогда, по логике вещей, они должны быть введены. Может быть, не сразу, может быть, не в том исключительно виде, в каком они продекларированы, после каких-то дискуссий будет что-то изменено. Скажем, как некоторые политологи говорят, что не против всех государственных банков, а против только некоторых, то есть такой компромисс.

Одного или двух. Не будем называть.

Да, вот так вот. То есть, возможно так, но весь как бы пафос речи в том, что вектор, тренд, он на ухудшение.

У нас есть звонок. Здравствуйте. Задавайте ваш вопрос.

— Здравствуйте. Алексей, город Ульяновск. Мой вопрос заключается в следующем: в случае введенных санкций рухнет ли фондовый рынок Российской Федерации? То есть нашей Московской биржи непосредственно. И устоят ли банки после такого, так скажем, шока? Не будет ли таких примеров, как банк «Открытие», еще один крупный банк придется декапитализировать Центральному банку. Спасибо.

Спасибо за вопрос. Фондовый рынок фактически уже отреагировал во многом, он отреагировал как раз по тем активам, которые могут перспективно быть под давлением. Ведь упали акции не только Сбербанка, но и практически всех банков, то есть тех, которые вроде бы и не виноваты и не попадут под эти санкции, частные банки, я уж не буду называть их титулы, чтобы не выделять кого-то. Это как бы первое предчувствие. Естественно, упал рынок ОФЗ, их доходность повысилась. Но это так сказать первая реакция. Если все-таки в реальности провозглашенные меры будут применяться, то будет еще одно падение, еще одна серьезная коррекция, при этом рынок, конечно, не умрет, он останется существовать, но, конечно, количество инвесторов уменьшится, и цены активов тоже существенно уменьшатся. Вот такой как бы прогноз.

Хлеб в обмен на демократию, четыре развилки Ельцина и первые жертвы Путина

Банки, есть угроза, все зависит, еще раз, от того, как эти санкции будут вводиться, насколько они будут решительно и жестко введены, и какие будут ожидания у всех после того, как эти санкции будут введены, то есть это все или будет еще что-то. Но, я думаю, в реальности как, что касается госбанков, что, скорее всего, если что, им будет оказана помощь государственная. Что касается частных банков, то, я думаю, им просто надо сейчас готовится к определенным флуктуациям, это связано со стоимостью активов на их балансах облигаций, ОФЗ, в том числе. Вот нужно хорошо понимать, что это может принести убытки, если будет сильная коррекция. Но с другой стороны, может быть, некоторые частные банки несколько выиграют, если вдруг к ним перейдут клиенты с государственных банков, но это тоже так пока, на это рассчитывать сложно.

То есть мы сейчас живем в самом худшем режиме, в режиме ожидания или неизвестности, когда непонятно, что делать, потому что непонятно, что будет.

Нет, примерно понятно, что будет, в том смысле, что есть как бы худший сценарий, это когда все введено, в те даты, которые обещаны, и альтернатива, которая помягче. Поэтому в принципе, к чему надо готовиться, более-менее понятно.

Если продолжать разговор про санкции, вот сегодня ваши коллеги, из Центра развития Высшей школы экономики, заявили, что санкции сведут на нет все идеи, которые заложены в майском указе Путина, там, где Россия должна войти в пятерку крупнейших экономик к 2024 году, ВВП вырасти и всякие другие прорывные вещи, если можно так говорить, по крайней мере на бумаге, которые ожидаются. И они говорят, что радикальных каких-то изменений не будет, будет вот эта траектория вялого роста, вот эти 1,5%, которые мы сейчас давно уже наблюдаем. Вы согласны с таким прогнозом?

Отчасти. Во-первых, я считаю, что если все так, как есть, из чего исходили, кстати, и коллеги Высшей школы, то на эти грандиозные планы правительство денег достаточных не найдет. Сошлюсь, поймал я в июне высказывание Татьяны Голиковой, вице-премьера, правда, по социальным вопросам. Она сказала, что майские указы выполнимы только в том случае, если будет достаточный экономический рост. То есть фактически член правительства абсолютно правильные слова сказала, если не будет достаточного экономического роста, а это, конечно, не 1,5%, а хотя бы 3% и дальше, то таких денег правительство просто не найдет. Хорошие прожекты, но денег таких не будет, тем более, что мы хорошо там, если прочитать, там написано, что часть только государство, а часть — это соинвестирование со стороны государственно-частного партнерства, то есть это частные деньги.

Давайте посмотрим крупнейшие проекты, где было это партнерство, по строительству инфраструктуры. Это либо иностранные партнеры, которые внесли свои деньги вместе с государственными, либо госбанки, а это же государство, какая разница. То есть даже до сих пор такие проекты с трудом набирали деньги, а в условиях санкций эти возможности, конечно, еще более сокращаются. Конечно, еще есть одна особенность, инфраструктурные проекты в России, они обладают очень маленьким мультипликатором, то есть, по идее, строительство должно давать толчок к экономическому росту. В России это в меньшей степени происходит.

Почему так?

Причина, видимо, в том, что нужно правильно локализовать проекты, то есть найти именно такие, строить именно дороги или мосты там, в результате строительства которых действительно происходит экономическое оживление в тех регионах. Мы строили, скажем, мост…

Вот Крымский мост построили. Это правильный проект или нет? Насколько он может повлиять на оживление экономики?

Он только может повлиять на оживление туристического кластера в Крыму, что пока не произошло. Или строительство моста на острове Русский. Его построили, все замечательно, там прекрасный университетский центр, а экономического развития нет. Чего-то не хватает, не знаю. Я просто сейчас не хочу разбирать кейсы, я просто хочу сказать, что очень большой успех зависит именно от того, где это построили и в какие сроки, и для кого.

Ну вот сейчас у нас, сегодня Минэкономразвития как раз направило в правительство предложения об инфраструктурном строительстве на 7 триллионов рублей за шесть лет, при этом это опять же государственно-частное партнерство. Как вы думаете, насколько это реализуемая идея? Насколько можно найти инвесторов внутри страны, кто-то захочет вкладываться? И насколько, правда, есть перспективы у этой идеи?

Частично какие-то из этих проектов, сейчас трудно предсказать, видимо, будут начаты и закончены, с участием, прежде всего, госбанков, ВЭБа. Может быть, удастся привлечь каких-то инвесторов с Ближнего Востока, имеются в виду арабские фонды, которые понемножку сейчас в российских проектах начали участвовать, инфраструктурных. Возможно, это получится.

А если, мы вот говорим об этом вялом росте, используя терминологию ваших коллег, вот мы вяло растем в течение ближайших десяти лет, ничего не меняется, например. Что это будет означать, как будет развиваться ситуация? И как долго можно жить в такой ситуации? Что будет происходить, не знаю, с нашими доходами, с жизнью людей?

Понятно, что если экономика не растет, то доходы тоже не растут, в среднем. У кого-то растут, у кого-то падают, у кого-то не меняются, но в среднем они не растут, потому что источником доходов является экономическая активность и рост. Понятно, что вроде бы никакой трагедии в этом нет, ну не растут доходы, ну ладно. Но надо хорошо понимать, что это все равно может вызвать большую неудовлетворенность, потому что все-таки человеческая натура так устроена, что человек всегда мечтает и хочет жить лучше, чем сейчас. И если экономика ему такие возможности предоставляет, формируется экономический оптимизм, растет экономическая активность людей, и растет экономика страны и богатство.

А когда многие годы люди не видят такой возможности, то фактически экономика входит в длительную стагнацию, которая фактически разрушает вообще основы экономической жизни. Вот чем опасна длительная стагнация, она именно опасна тем, что люди теряют веру в возможность что-то сделать, и поэтому начинают все хотеть работать в госструктурах, потому что там хотя бы тебе все обеспечили.

Немного, но стабильно.

Или уезжают, потому что если человек экономически активен, несмотря на ни на что, он ищет, где это можно приложить. Вот в этом самая главная опасность стагнации. А так, я думаю, можно много найти людей, которые скажут, что при моем доходе, не знаю, сколько там, да, я доволен, я живу. Но на самом деле все-таки вопрос ожиданий, и ожиданий именно роста и благосостояния, улучшения, играет ключевую роль в формировании экономически мощной нации.

Но при этом Минэкономразвития в последнее время прямо лучится оптимизмом, они все время говорят, что все-таки там вот эти все меры, которые будут приняты — повышение НДС с 2019 года и повышение пенсионного возраста, которое еще не решено, но тем не менее, скорее всего, мы это увидим, — все эти меры приведут к тому, что российская экономика все-таки будет расти с 2021 года, как минимум, 3% в год. Вот вы разделяете этот оптимизм? И откуда они вообще берут эти…

Бог им в помощь. Смотрите, ведь от вот этой, в кавычках, «безысходности», к чему пришло российское правительство? Частный сектор что-то там инвестирует, что-то делает, но роста нет. Давайте мы заберем деньги, правда, может быть, сейчас не так страшно это все выглядит, НДС 2%, повысим пенсионный возраст, соберем эти денежки и в государственные проекты вложим. Вот о чем практически идет речь. Это выбор политический от безысходности, политический, экономической политики, я имею в виду. Потому что это означает, что российский Минэкономразвития считает, что если деньги не забирать, а оставить их частному сектору, то ничего не получится, то есть все равно люди уже настолько депрессивны, бизнес, что он никуда инвестировать не будет, он будет на сторону смотреть, куда-нибудь деньги увести, либо просто будет выживать, и никакого роста не будет. А вот мы заберем с них эти деньги, вложим в хорошие государственные проекты, и будет экономический рост. Вот логика сегодняшней политики. Вот я поэтому сказал — бог в помощь, вдруг получится.

В принципе, то, что вы говорите сейчас, полностью соответствует письму господина Белоусова, которое оказалось в доступе, который сказал, что вот нужно изъять у металлургов сверхдоходы, и вообще делиться надо. По всей видимости, речь идет о половине триллиона рублей, которые они хотели забирать у этих самых сверхдоходов. Но судя по тому, что сейчас в СМИ какая информация присутствует, от этой идеи решили пока более-менее отказаться, а говорят о том, что будут каким-то образом стимулировать компании со сверхдоходами направлять на инвестиции. Вообще что это за история? Компании частные, как может государство говорить им, куда инвестировать, и вообще что нужно инвестировать? То есть это же совершенно разные вещи.

Никак, конечно. Но на самом деле делиться надо, я как бы глобально, эту фразу каждый просто по-своему понимает. Дело в том, что действительно у этих отраслей, которые отметил Белоусов, там есть рентная составляющая некоторая. Вот, скажем, почему мы нефтяников облагаем повышенным налогом специальным? И когда цена на нефть высокая, у них там забирают существенную часть прибыли, потому что там рентная составляющая. Нефтяники эксплуатируют природную ренту, вот я ее не эксплуатирую, а они эксплуатируют. Почему они должны быть богаче меня? Дайте мне эту ренту тоже, дайте я тоже буду нефть копать.

Поэтому, вроде справедливое решение, забрать существенную часть этой ренты. В этом случае тоже есть рента, правда, там сложно ее изъять, потому что металлурги, химики, они продают переработанную продукцию. Первичная природная рента как бы преобразуется в переработанную продукцию, и там она где-то реализуется. То есть, если уж речь идет о том, чтобы была справедливость, о справедливости, не о том, что очень нужны деньги правительству… Вообще мотив: очень нужны деньги, и поэтому мы сейчас возьмем, он очень плохой, там можно далеко очень уйти, так можно у нас с вами тоже деньги забрать, очень нужно — дайте.

Мне кажется, мы к этому приближаемся, да.

Надо просто тогда не торопясь, как бы не в горячке нужно тогда попытаться построить механизм изъятия ренты вот у этих товарищей, коли она есть.

Сама мотивировка очень… То ли ее, может, пресса так подает, СМИ, что в Кремле сказали: «Ух ты! Полтриллиона не хватает. Ну-ка, а вот списочек, с этих ребят возьмем, потому что они слишком богатые». Это вот никуда не годится, это разрушает вообще веру в частный бизнес.

Налоговая система должна быть действительно справедливой, правильной. Но если вы видите, что там есть рента, давайте, попробуйте, примените налогообложение ренты.

Может быть, это было сознательно так сделано, потому что мы же понимаем, что россияне, да, не очень-то любят крупные компании, крупный бизнес и действительно считают, что они должны делиться, потому что у них и так всё хорошо. Возможно, как раз чтобы повысить популярность этой идеи, она была именно в таком виде.

Может, не знаю, на низменных инстинктах решили сыграть. Не знаю.

А вообще какой может быть найден компромисс здесь? Могут быть какие-то, не знаю, введены льготы или еще что-то? Потому что в том виде, в котором она предложена, явно она вызвала такую прямо жесткую критику крупного бизнеса. И она довольно сильно ударила и по общему настроению, потому что компании потеряли в цене акций, была не очень хорошая реакция.

Вот как дальше может развиваться ситуация?

Во-первых, скорее всего, в том виде, как предложено, это не будет сделано сейчас. То есть изъятие в каком-то виде этих денег не состоится. Но возможно, что один из компромиссов, который реален, ― это то, что правительство, которое, кстати, в лице некоторых важных экономических министерств выступило против этой инициативы Белоусова, получит поручение проработать вопрос о вообще в принципе налоговых мерах по изъятию природной ренты в ряде отраслей с целью уравнивания налоговой нагрузки между отраслями. Вот как-то я так плохо сформулировал, наверно. Вот что-то вроде этого.

То есть вообще посмотреть вопрос рентной составляющей в производстве, в ряде отраслей с тем, чтобы как-то уравнять налоговую нагрузку, сделать ее более справедливой.

Но в любом случае сама эта идея говорит нам о том, что правительство сейчас ― я не знаю, можно ли говорить «лихорадочно ищет деньги на выполнение майского указа» или нет. Можно так расценивать это предложение?

Понимаете, это такая бюрократическая… Хотел сказать слово «игра». Это бюрократический процесс. Вот сначала подготовили майские указы, где поставили цели, обсчитали, это вылилось в триллионы, триллионы, триллионы, триллионы. Потом дальше министерства, ведомства обязаны составить план реализации. Они же не могут написать: «Мы эти майские указы не будем выполнять, они невыполняемы, потому что нет денег». Можешь так написать, но это будет твое последнее письмо.

Значит, надо найти эти деньги. Предложения давайте. Минфин говорит: «Давайте НДС повысим». Ведомства говорят: «Давайте пенсионный возраст увеличим, сэкономим на трансфертах из бюджета в Пенсионный фонд». Теперь Кремль говорит (Белоусов): «Давайте вот изымем природную ренту в ряде отраслей». Не дай бог еще что-нибудь придумают.

То есть так процесс зарядили. Сначала поставили задачи, а потом стали искать ресурсы.

Да.

Иногда бывает наоборот: прежде чем ставить задачи, оценивают, какие могут быть ресурсы.

А есть какие-то опасения, не знаю, что до налога на доходы физических лиц, например, доберутся?

Физических лиц?

Да.

Да нет, этот вопрос горячо обсуждался. Я про правительство говорю. Не решились. Наверно, на этом этапе, значит, вопрос закрыт. Дело в том, что это как пенсионный возраст. Это затрагивается некий социальный контракт вообще, то есть очень такие чувствительные места. На пенсионный возраст решились, потому что действительно как-то надо выходить из положения, когда трансферты из бюджетов в Пенсионный фонд растут из года в год. А на это не решились по разным причинам, да. Нарушение некоего социального контракта. Лучше НДС поднять на 2%, который вроде как не виден, вы его не платите вроде как, до ваших доходов не добрались, у вас сколько было, столько есть. Но это там в ценах как-то отразится, это более нейтральный способ.

Если уйти от России, да, посмотреть на то, что происходит в мире, то вот у нас вопрос от нашего зрителя Алексея, который спрашивает: «Мир на пороге торговой войны или нет?». То есть понятно, мы видим, что происходит между Китаем и США. Может ли это каким-то образом затронуть или затрагивает уже нас? И может ли как-то, не знаю, может быть, Европа в это вмешаться? То есть что будет вот в глобальном плане происходить? Видя тот тренд, который мы сейчас наблюдаем в отношениях, в торговых отношениях между странами.

В торговой политике всё-таки целью Соединенных Штатов является Китай. Всё остальное ― такое впечатление, что это отвлекающий маневр. Это я имею в виду некоторые дискуссии с Европейским Союзом. Там все дискуссии затрагивают очень-очень небольшие суммы взаимной торговли, а она огромная. Поэтому там боятся трогать. Что-то там с Канадой немножко, потому что просто не очень хорошие отношения с Трюдо у администрации США.

А вот с Китаем это главная цель, потому что Китай на международной торговле, на прежде всего умелом применении чужих технологий в собственной экономике для экспорта затем в те же Соединенные Штаты очень сильно поднялся. Конечно, не только на этом, трудолюбие китайцев и желание их зарабатывать и хорошо жить играет огромную роль. Но тем не менее в международных отношениях Китай поднялся во многом за счет несправедливого присвоения ― не знаю, какое слово сказать ― технологий прежде всего Соединенных Штатов.

И, собственно говоря, цель Трампа как президента Соединенных Штатов ― эти отношения разрушить, потому что США от них много не получает, а Китай получает. Значит, их надо разрушить. Это идет по линии торговой войны, введения пошлин. Это как-то всегда не замечают, но ведь всё время произносится еще одна вещь: «Китайцы должны прекратить красть наши технологии». Это Трамп пишет в фейсбуке.

«Марш матерей» напугал Кремль, Путин отменяет свое главное достижение, и как его «банщик» управляет российской армией

Он же говорит о том, что каждый студент китайский ― это шпион, который учится в США.

Да-да-да. Вот где острие борьбы. То есть это борьба с Китаем. Это нельзя назвать глобальной торговой войной мировой, это торговая война США с Китаем.

Нас это каким-то образом не должно задеть?

Нет, нас это не касается, у нас другая история.

У нас есть звонок. Здравствуйте, задавайте ваш вопрос, пожалуйста.

― Здравствуйте. Будьте добры, ответьте мне на вопрос. У меня вклад в долларах, застрахован. Если санкции будут более жесткие, что будет с моим вкладом: отдадут в долларах, рублях или вообще я ничего не получу?

Здравствуйте, спасибо за вопрос, это достаточно такой известный вопрос.

Значит, смотрите. Если вклад в негосударственном банке, то всё зависит от того, насколько состоятелен этот банк. Если он продолжает существовать, то санкции, о которых мы говорили, никак не повлияют на его способность выплатить вам этот вклад. Если в госбанке, то я надеюсь, что тоже. Почему? Я хочу просто обратить внимание на недавнее заявление Центрального банка Российской Федерации, который сказал, что если будет необходимо, Центральный банк за счет своих резервов предоставит необходимую валютную ликвидность для государственных банков, чтобы они могли исполнить свои обязательства по валютным вкладам.

То есть, грубо говоря, просто если уж действительно заморозят счета, условно, «Сбербанка» и не дадут ему возможности больше делать расчеты в долларах, то ваш вклад выплатит Центральный банк. Условно примерно вот так прозвучало. Поэтому дальше вопрос, насколько мы верим Центральному банку.

И насколько большой вклад. Потому что там же суммы не все покрывают всё равно.

В данном случае вклад застрахован, значит, соответственно, он не превышает лимита.

Да.

Вот уж по таким вкладам, я уверен, Центральный банк не будет ссориться с миллионами наших сограждан.

У нас есть еще один звонок. Здравствуйте, задавайте ваш вопрос, пожалуйста.

― Здравствуйте, у меня два вопроса. Первый вопрос: создается впечатление, что майские указы ― это некий поплавок для правительства. С точки зрения экономики это может быть очередным, так сказать, тяжелым вариантом.

Здравствуйте. Вопрос понятен. Я немножко, по-моему, на эту тему говорил. Это сегодняшняя концепция экономической политики, что раз, я бы так сказал, частные силы, что ли, негосударственные компании не двигают экономику вперед, то это будет делать государство.

Понятно, что государство не может делать всё-всё-всё, но инфраструктурные проекты, как строительство дорог, мостов, аэропортов, ― это государство может делать, потому что это достаточно простые, ясные проекты. Вот надо взять деньги и построить аэропорт в маленьком сибирском городе для того, чтобы люди могли легко достичь всех городов на территории России. Полезное дело? Полезное, да. Дает ли это какой-то эффект для роста экономики? Мы на эту тему говорили, что если в правильном месте, там, где надо, то может дать эффект.

Вот поэтому я бы не сказал, что это, так сказать, тяжелое бремя. Тяжелое бремя… Вот да, то, что НДС, конечно, и пенсионный возраст, да, это, в принципе, как говорится, это за счет населения в какой-то степени.

И у вас второй вопрос еще был. Если вы еще с нами, задавайте, пожалуйста.

― Да. Второй вопрос связан с тем, что целесообразно было бы давно ввести справедливый прогрессивный налог на доходы физических лиц. Но это, наверно, не выгодно себе любимым. Тогда пенсионные вопросы могли бы отпасть.

Да, спасибо. Мы этого коснулись, да. Не решились, не решились. Да, я думаю, причина в том числе и в том, что это касается действительно наиболее зажиточной части населения, а туда же относится и бюрократия во многом, может, низшая нет, но высшая точно.

И мне кажется, что всё-таки не только там надо искать причину. Это скорее ещё, возможно, боязнь нарушить такой некий социальный контракт. Всё-таки изменение налогов на личные доходы ― это всегда очень чувствительная тема в любой стране. Естественно, в сторону повышения.

Понятно, никто не будет возражать, если вам снизят налоги.

Да, снизят. Поэтому я думаю, что просто здесь… Слава богу, и так большое напряжение в обществе сейчас из-за повышения пенсионного возраста. Вот добавьте сюда еще повышение налогов на личные доходы. Вот давайте добавим, проэкспериментируем, какова будет реакция. Она будет еще жестче.

А вот какая жесткая реакция? Вот сейчас прошли какие-то митинги локальные, но какой-то жесткой реакции, так сказать…

Я говорю, да, не про площади. Внутреннее состояние людей, их как бы неудовлетворенность. Сейчас это коснулось только тех людей, которые непосредственно скоро должны выйти на пенсию. Собственно, вот они и являются сейчас такими «жертвами» решения. А налог на личные доходы ― это всех касается, всех коснется. Наверно, в этом всё-таки тоже одна из самых главных причин.

Мы вот немного уже затронули банки, да, и вклады. Опять же, эксперты предсказывают, сегодня рейтинговое агентство «Эксперт РА» заявило о том, что бум кредитования розничного может через пару лет смениться таким кризисом, потому что сейчас выросли кредиты на 20%, при этом мы видим, что реального роста доходов не происходит уже несколько лет. То есть люди, видимо, берут кредиты, не знаю, рассчитывая или не рассчитывая их отдавать, в общем, немножко это выглядит именно так, что берут от безденежья, не зная, чем придется отдавать.

Вот к чему это может привести? Есть ли какие-то риски действительно какого-то банковского кризиса в ближайшее время?

Вообще розничное кредитование в России действительно такими циклами развивается. Быстрое, относительное быстрое наращивание долга граждан перед банками, потом наступает какой-то момент, когда это наращивание превращается в неплатежи. Банки начинают судорожно выходить из ситуации, кто-то банкротится, где-то акционеры добавляют денег. Они же заработали перед этим, они как бы капитализируют то, что заработали. Если удается эту ситуацию пройти без больших потерь, то новый цикл через некоторое время снова начинается. Так устроена жизнь, банкам надо зарабатывать.

Да, сегодня очень часто на такие претензии отвечают следующим образом: «Так это же ипотека». Ипотека выросла на 20%, скажем, в первом полугодии этого года, а необеспеченные потребительские кредиты ― только на 5%.

Там ведь не только ипотека.

Ссылаются.

Там ведь действительно вот эти кредитные карты.

Да-да.

И всё остальное. Потребительские кредиты.

Я-то вам отвечу: какая разница, ипотека, не ипотека? Если у населения, у людей, у домашних хозяйств не будут расти доходы, они и по ипотеке платить не будут. Ну и что? Ну, заберет банк квартиру, а куда он ее денет? Мы уже это всё проходили. Сидишь с квартирами, а продать их… Отдать можно, продать нельзя. Да тем более, что забирать квартиру у людей, у которых нет другого места жительства, ― это, вообще говоря, нереальная задача с социальной точки зрения.

Поэтому действительно риски растут, безусловно. Но я говорю, что так устроен бизнес. И Центральный банк никак не может эту ситуацию изменить.

У нас есть еще один звонок.

― Скажите, пожалуйста, вот Международный валютный фонд оценивает теневую экономику в России в 33,7%. Вот как вы считаете, кому под силу контроль этой экономики? Или наоборот, правительство настолько бессильно, что именно теневая экономика будет сейчас, как говорят, разруливать проблемы России как внутри, так и с внешними заемщиками? Спасибо.

Спасибо за вопрос. Он такой немножко непростой. Да, безусловно, теневой сектор есть, и надо сказать, что это в основном взаимные услуги граждан, я бы так их назвал. Взаимные услуги граждан, которые не регистрируются никак, даже не в виде ИП, индивидуального предпринимателя, или малой компании, малого бизнеса, а просто взаимные услуги. Няня сидит с ребенком, получает за это какие-то деньги.

Те самые самозанятые, за которых, в общем, пытались взяться.

Да, самозанятые. Кто-то что-то подшивает. Огромное количество услуг. С точки зрения экономики это очень хорошо, потому что это и есть создание дополнительной стоимости. Надо ли с этого платить налоги? Вообще говоря, в конечном счете надо. То есть в правильной экономике такая активность тоже, наверно, должна сопровождаться налогообложением, хотя бы из соображений опять некой справедливости, что кто-то платит налоги, а кто-то не платит. Получается, что тот, кто платит, в более плохих конкурентных условиях, и это нехорошо.

Но для многих стран это очень сложная проблема. Фактически надо искоренить наличный денежный расчет и ввести тотальный контроль за счетами населения. Вот, собственно говоря, у меня такое впечатление, что потихонечку российский Минфин и налоговая служба по этому пути и начинают идти. Фактически сейчас вступило с 1 июля законодательство…

С 1 июля банки обязаны сообщать, да?

Да, где как бы наши счета с вами перед налоговиками ― это открытая вещь. То есть они могут запросить любую информацию, причем, что самое интересное, и назад, за 1 июля.

Первый шаг ― люди перейдут на наличные. Значит, нужно как-то пытаться вытеснить наличные. Но это невозможно. Надо сказать, что я как-то знакомился, вот любопытно, что во Франции ― это цивилизованная европейская страна ― тоже такая проблема есть. И такое впечатление, что французские власти немножко рукой махнули. Ну да, понемножечку французы оказывают друг другу взаимные услуги и не платят налоги. И это не единственная страна, где это происходит.

Наверно, весь вопрос в размере, в масштабе. В масштабе этого дела. Наверно, когда этот масштаб некритичный с точки зрения вклада в ВВП, то, наверно, не стоит и нести затраты на то, чтобы с этим бороться. Но вот если говорить про Россию, мне кажется, что пока это позитивный фактор, что вообще такая активность есть. Ее убивать нельзя ни в коем случае. Цивилизованно ввести в налоговое русло можно попытаться, но это во многом вопрос доверия властям.

Понимаете, можно установить налог 3% с дохода, зато спи спокойно. Но поверят ли люди, что после 3% не будет 10%? Вот это самый главный вопрос, мне кажется.

По крайней мере, как это Минфин собирался делать с налоговой службой, это никакого одобрения у людей не вызвало. Как только заговорили о том, что за самозанятыми придут и попросят их поделиться или заплатить налоги, это вызвало такую бурю эмоций у людей.

Наверно, значит, еще условия не созрели для этого.