Как долго еще будет укрепляться рубль? Объясняет финансовый аналитик Валерий Вайсберг

Наконец, да, конечно, синхронизация, «ОПЕК плюс», слаженная работа с ОПЕК тоже принесла свои плоды. Действительно, уровень цен 60–70 долларов за баррель, в общем, вполне комфортный и для наших производителей, и для потребителей.

В совокупности сейчас глобально никто не хочет, я имею в виду не только Россию, да, глобально никто не хочет делать резких движений. То есть сейчас все понимают, что мы находимся в конце довольно большого глобального цикла, и уже неоднократно, да, и в 2008–2009 говорили, что все, суперцикл закончен, но вот его продлили, потом он начал ломаться в 2014 году, его еще чуть-чуть продлили.

То есть сейчас постепенно-постепенно мы продолжаем сползать. Мы видим это по замедлению темпов роста китайской экономики. Но, поскольку никто не хочет резких движений, да, у инвесторов на этом фоне, естественно, появляется аппетит к риску. Денег по-прежнему много, порядка шести триллионов долларов на балансах центральных банков, это и Федрезерв, и Китайский народный банк, и Банк Японии, и ЦБ. То есть денег полно, и поэтому в какой-то момент эти деньги начинают выстреливать, начинают покупать более рискованные активы.

При этом вы говорите, что, с одной стороны, сейчас мы увидим еще некоторое укрепление, а если чуть дальше посмотреть, там-то как раз все не очень позитивно в глобальном разрезе.

Глобально да, в общем, просматривается сейчас примерно две-три-четыре недели позитива. Но это опять же соответствует четкой сезонности, да, у нас первый-второй квартал очень хороший платежный баланс, рубль всегда, если мы посмотрим длинную историю, в первом полугодии, скажем так, первые четыре месяца года очень хороший, крепкий, потом начинает ослабевать, потому что платежный баланс ухудшается.

Понятно, что привходящие условия, потому что по-прежнему где-то за скобками, игнорируется брексит, но опять же о чем-то все-таки договорятся и где-то будет понятно, какие проблемы в конце концов будут в Англии в результате этого выхода. Уже есть проблемы с экономикой Англии, понятно, что она, так сказать, летит на одном крыле, потому что финансовый сектор практически полностью уже переезжает в Европу. Какие-то рудиментарные остались там отделения и так далее.

И в этой ситуации, конечно, видится, что вторая половина апреля ― май, сезонность, плюс опять же нужно понимать, что и цены на нефть могут пойти вниз, потому что там есть вопрос с Ираном открытый, что будет делать Трамп по поводу Ирана.

А если мы чуть на более дальний горизонт? Я не в смысле цифр, я имею в виду некоторые перспективы, потому что мы опять же последние полгода довольно часто слышим как раз таки речь про суперцикл, про то, что по разным косвенным признакам все похоже на то, что, в общем, в перспективе года, может быть, чуть больше, мы скатимся в некую глобальную рецессию а-ля что-то вроде 2008 года.

То есть можно ли говорить о том, что сейчас это скорее такое, возможно, затишье перед бурей, грубо говоря?

Безусловно, мы сейчас выйдем на какие-то локальные максимумы по рублю, да, соответственно, на минимумы по доллару. Но в целом диапазон 62–68 рублей за доллар, мне кажется, на ближайшие год-полтора может быть достаточно устойчивым, потому что опять же, если мы экстраполируем на 2020 и выборы президента США, ни один президент, ни действующий, если только не соперники его, в этом плане вспоминается Рейган, да. Что такое рецессия? Это когда твой сосед без работы. Что такое кризис? Это когда ты без работы. А выход из кризиса ― это когда Картер без работы.

Понятно, что есть такие вещи, но объективно никто не хочет, чтобы выборы проходили в США на фоне рецессии, да. И, в общем-то, знаменитая есть история про 2012 год, когда были выборы, Обама переизбирался, и статистически первая оценка была положительная, а потом вторая и третья оценки показали, что рецессия уже была. Но про это все забыли, да, потому что выборы прошли.

Уже прошли, да.

И в этом плане, наверно, все усилия прежде всего Трампа и его администрации будут направлены на то, чтобы не допустить рецессии, не допустить обвала фондового рынка. Поэтому я думаю, что о том, что рецессия была, мы, наверно, узнаем ― по крайней мере, в Америке, потому что в Европе мы видим, уже Италия в рецессии, практически в рецессии Германия. Опять же рынки тщательно это игнорируют, денег очень много. И в этом плане, наверно, мы еще какое-то время, год-полтора имеем запаса для того, чтобы в диапазоне 62–68 рубль-доллар, в принципе, находиться.

Я правильно понимаю, что на самом деле вот эти еще год-полтора в запасе есть ― эта же логика и сидит в голове нашего правительства и нашего ЦБ, которые очень активно наращивают резервы?

Фактически речь сейчас идет о том, что выработана парадигма определенная, да, нужно ФНБ довести, рыночную часть, до 7% ВВП. Мы, в принципе, сейчас практически за этот год сможем сделать, если такая ситуация сохранится позитивная, да. Дальше потребуется, наверно, какая-то логика.

Самая простая вещь ― мы по 3% ВВП инвестируем, накапливая ФНБ. Пока мы понимаем, что это нужно для сбалансированности, 2009 и 2015 год показали, что действительно фонд нужен, потому что позволяет социальные обязательства выполнять и так далее. Но вопрос: а что будет, если мы пойдем дальше? Мы же не можем, превысив нормативный размер ФНБ, продолжать накапливать, да? Поэтому нужна будет некая смена парадигмы.

Если захотим, то можем.

Можем, конечно. Но опять же нужна будет некая смена парадигмы, да. В принципе, самая очевидная, самая понятная вещь ― это какие-то налоговые льготы. Пусть они будут облечены в форму СПИКов, пусть они будут облечены в форму субсидий, но явная или неявная поддержка экономики, населения. В указе до 2024 года все-таки сказано о том, что по-прежнему врачам и учителям необходимо обеспечивать уровень зарплаты 120% от среднего по региону, и мы постоянно видим, что это не очень соблюдается, а если соблюдается, то с помощью каких-то, так сказать, технических, да, арифметических хитростей.

На бумаге, в общем.

Поэтому на самом деле совершенно нельзя исключать, что мы действительно, донаполнив ФНБ, перейдем к некой другой парадигме, да, если угодно, попытке еще раз войти в ту же реку, которая была в начале, в середине прошлого десятилетия, когда, в общем-то, с одной стороны, от «голландской болезни» нас страхуют определенные механизмы, бюджетное правило, оно, наверно, в каком-то виде сохранится.

Но часть все-таки вот этого избыточного нефтегазового дохода может быть направлена на какие-то вещи. Проще всего направить их на строительство новых ВСМ или, например, на какую-то конверсию, где они большим куском, понятны, контролируемы и так далее. Наверно, что-то такое будет, да, и это будет очередной бюджетный вплеск в экономику. Опять же это вопрос все-таки 2020–2021 года, но не раньше.

Это притом что сохранится позитивная ситуация и нас не накроет, так сказать, некий глобальный кризис.

Если у нас по-прежнему будет избыток доходов нефтегазовых, да, и мы не должны будем тратить ФНБ на то, чтобы обеспечить опять же сбалансированный бюджет.

В этом смысле кажется, что это замкнутый круг: копим, кризис, все потратили, потом опять копим, ничего не можем делать, потом опять кризисы и опять все потратили.

Это очень характерно. И Алексей Леонидович Кудрин правильно заметил, что сейчас ты копишь, отдаешь достаточно много, да, а потом, когда приходит кризис, выясняется, что нужно тратить настолько много, что того, что ты скопил, едва-едва хватает.

Едва хватает, да. Собственно, мы это видели в последний этот цикл, когда весь Резервный фонд мы так торжественно потратили.

Да. Поэтому тут такая вещь, которая, в общем-то, действительно… Не знаю, если читать ЭВФ буквально, они, например, рекомендуют нам серьезно довести до 100% ВВП резервы. Но это невозможно. Да, когда у вас в Саудовской Аравии живет 15 миллионов человек, из них граждан дай бог треть, и Россия, которая в десять раз больше по населению… То есть это просто не работает, да.

Звучит как безумие, конечно.

Экономика более сложная, просто потому что даже экономика Саудовской Аравии не может жить только на нефти, уже мы видим, да, и поэтому создаются какие-то новые истории. А уж российская экономика, 150 миллионов человек кормить только нефтью невозможно.

Хотя иногда кажется, что можно.