Что выведет из застоя в экономике: 2024 год, окончательная потеря управляемости или политический кризис?

Я имею в виду в деньгах, да. Падение цен на энергоносители это такая самая главная вещь, которая в целом на экономику влияет, хотя их волатильность, этих нефтяных цен, она, конечно, сглажена, и особенно это проявляется в том, что курс рубля стал не так сильно зависеть от цен на нефть, как это было раньше. Бюджетное правило, с покупками Центрального банка по поручению Минфина на рынке балансирует эту компоненту, хотя сказать, что полностью отсутствует это влияние, конечно, совершенно неправильно, около 10% рубль реагирует на изменение нефти, если нефть у нас на 10% меняется, то рубль примерно на 1%. Но что такое 1% с точки зрения других факторов? В общем-то потенциально говоря, переходя от этого года к будущему периоду, понятно, для нас это главные факторы. Вот если те риски, про которые, в том числе, говорил министр, они реализуются, а именно мировая экономика будет расти более низкими темпами, те торговые войны и другие факторы, которые влияют на цены на энергоносители, существенно их понизят, и мы перейдем от ситуации накопления резервов к ситуации, когда, возможно, их придется тратить, тогда и на курс какое-то влияние будет более заметное. Что касается внутренних факторов, то здесь мы видим однозначно, что не реализовалось, это не реализовался план по инвестициям. Прежде всего инвестиции в экономику не идут, и у нас 2019 год будет самым слабым по отношению к предыдущим, у нас рост всего около 2%, по-моему, планируется, при всем при том, что хотелось бы роста в 5%. Собственно, основная идея того, как на текущем этапе российское государство будет поддерживать экономический рост была в том, чтобы давайте мы поднимем налоги, в частности, НДС, как бы для упрочнения, для того, чтобы сделать более прочным Пенсионный фонд и будущие выплаты. Но в целом как бы соберем больше денег, и кстати, удалось собрать, если смотреть год к году, то первый квартал 2019 собрали на 10% больше доходная часть, чем это получилось в прошлом году. Причем мы понимаем, что еще на более низких ценах на нефть, то есть мы видим колоссальный рост собираемости, то есть люди платят больше. Идеологически это должно было быть через национальные проекты направлено на некий инвестиционный рост, который государство начнет, а частный бизнес поддержит через совместные инвестиции. И что мы видим? Исполнение бюджета по расходной части еще хуже, чем в прошлом году, хуже, чем в позапрошлом году, то есть даже те расходы, которые были запланированы, они сделаны в меньшем объеме, что показывает, наверное, меньшую эффективность работы государства.

Кабинета.

Кабинета, да. Даже с точки зрения того, как потратить. Понятно, что прогнозируется, что будет у нас ускорение трат к концу года бюджетных, но главное не в этом, главное то, что частный бизнес категорически не поддерживает идею инвестиций в Россию, у нас вырос отток капитала. И соответственно, тот рост экономики, который у нас худо-бедно складывается, он во многом происходит из-за того, что у нас как бы следующая такая беда, с одной стороны, на будущее, но причина того, что у нас нет падения, это рост потребительского кредитования, очень большими темпами, рекордными. Он поддержал экономику сейчас, но является некоторой миной замедленного действия на будущее, это как раз то, о чем тоже очень ярко говорил министр экономики. И может быть, это такой главный был, если посмотреть в этом году, весной и летом, спор между правительством и Центральным банком, относительно того, является ли рост потребительского кредитования «пузырем», и что с этим делать. Таким образом, у нас инвестиционного роста не удалось запустить, он по-прежнему поддерживается потреблением. А за потребление граждане вынуждены платить, и платить очень сильно, у нас если посмотреть всех заемщиков, то у 15% из их числа отношение текущих расходов по обслуживанию долга ко всем доходам больше 70%. Представляете?

То есть больше 70% всех денег, которые они получают, они тратят на проценты.

Они тратят просто на то, чтобы сделать выплаты по кредитам, частично возврат и проценты. Соответственно, это действительно является большой уже и социальной проблемой, потому что понятно, что когда вы находитесь вот в такой ситуации, это колоссальное падение уровня жизни, и скорее всего, с очень большой вероятностью, банкротство в ближайшем будущем. Таким образом ситуация, конечно, в экономике печальная, и при этом, если посмотреть на те меры, которые предлагает Минэкономразвития для того, чтобы вернуться к каким-то приемлемым траекториям роста, в их числе меры сплошь те, по которым у нас случились провалы в этом году, это уменьшение административных барьеров, это снижение нагрузки регуляторной, это восстановление доверия к правоохранительной и судебной системе. При этом сам Минэкономразвития говорит о том, что сейчас оно находится в самом низу, и понятно, почему, потому что все те ярчайшие процессы, которые у нас в этом году были, это и по сути дела разборки, казалось бы, бизнеса, но с использованием судебной системы, которые коснулись крупнейших компаний, лучших инвесторов, того же Baring Vostok, сейчас компании «Рольф», с одной стороны. С другой стороны, вся эта в общем совершенно какая-то сумасшедшая ситуация с выборами в Мосгордуму, когда правоохранительная и судебная система в сознании большинства граждан ведет себя как-то не так, чтобы к ней доверие увеличивалось.

Мягко говоря, да.

Мягко говоря. И вот все это, конечно, говорит о том, что вот где провалы были, но министерство не теряет оптимизма, считая, что эти задачи могут быть решены и будут решены в ближайшем будущем. Соответственно, хочется как-то тоже поверить вместе.

Тут надо сказать, что как бы у министерства выбора нет, оно может только верить и надеяться на лучшее, иначе там будут другие люди. Но давайте попробуем по частям про все эти причины поговорить, они в общем все действительно на виду. Что касается инвестиций, действительно, то, о чем все время много говорим, в общем там как с начала года еще Владимир Путин говорил о том, что давайте уже как-то побыстрее с национальными проектами, ну вот теперь уже полтора года, собственно, прошло с тех пор, как они объявлены, и по по-прежнему воз и ныне там.

Как и нет времени на раскачку.

Да, времени на раскачку все нет, и нацпроектов нет и так далее. Все-таки со временем становится понятно, в чем проблема? В людях, которые этим занимаются, в проектах, которые заявлены, что они какие-то нереальные, в системе, которая уже просто в клин какой-то вошла?

Очевидно, что проблема в системе, потому что мы видим, что если брать всю систему государственной власти, государственного и чиновничьего аппарата, то по сути дела, если раньше была какая-то большая синхронность в работе этих систем, то сейчас мы видим четкое разделение на какой-то экономический и политико-силовой блок, которые друг с другом, такое впечатление, что вообще никак не разговаривают. Вспомним хотя бы выступление Эльвиры Набиуллиной в Петербурге на Международном финансовом конгрессе, которое в общем звучало как крик отчаяния, что господа, что мы делаем с инвестиционным климатом, что мы делаем с доверием частного сектора к инвестициям, потому что в такой ситуации, когда даже резонансные дела, несмотря на то, что они привлекают много внимания, но как бы не решаются в правовом ключе, это, конечно, практически делает задачи экономического роста невозможными. Возможно, то, что мы видим, что там деньги не идут под национальные проекты и прочее, как бы это показывает, что для того, чтобы какие-то проекты случались, все-таки нужна какая-то если не симфония, то по крайней мере, кооперация между всеми частями правительства и государственного аппарата. Но что мы видим, что по сути дела под давлением каких-то непонятных факторов принимались ошибочные экономические решения. Например, подъем НДС, это главная тема была прошлого года. Из-за подъема ставки НДС Центральный банк был вынужден поднять свою ключевую ставку, соответственно, это ударило, в том числе, как бы замедлило кредитование. И собственно, получается, что вот это действие, которое идет вразрез тому, что нужно было делать, потому что когда у вас ситуация, что нужно поддержать экономический рост, нужно снижать налоги. Налоги повышаются, то есть парадигма экономического развития, она явно, грубо говоря, делалась не экономистами. То есть, грубо говоря, Минфин, Минэко и Центральный банк скорее в этой дискуссии выступали против этих мер, однако меры такого макроэкономического характера принимаются несмотря на мнение профессионалов.

То есть все ответственные за это решение против, но решение тем не менее принимается.

И вот это, с моей точки зрения, это некоторая такая потеря управляемости, причем мы видим эту потерю управляемости по многим фронтам. Та же ситуация с региональными выборами в Москве, казалось бы, такая довольно проходная должна была быть история, но явно, что есть какая-то потеря управляемости и в политическом блоке. Экономический блок также не может принимать те решения, которые он как бы считает правильными. Это, наверное, я бы сказал, скорее кризис системы, а не то что где-то какие-то не то люди расставлены. Просто те люди, которые как бы в одной части, которые отвечают за национальную безопасность, как это понимается текущими властями, вот они явно не очень разговаривают и принимают во внимание мнение тех людей, которые за национальную экономику отвечают.

Чтобы закончить про инвестиции, потому что целый пучок на самом деле пришел за август новостей про очередные гигантские мегапроекты, мост через Волгу с обходом Тольятти 120 миллиардов рублей, судя по поручениям Путина сразу обе трассы предполагается строить на восток, и вот эту трассу «Меридиан» транзитную, и трассу Европа-Западный Китай, то есть реконструировать фактически трассу М7, и Путин сам лично поручает заниматься, просчитывать оба варианта, а не выбирать между ними. Плюс вот еще только что вылезла некая трасса от Краснодара до Керченского моста, чуть ли не по миллиарду рублей за километр. В нынешнем состоянии, которое вы описали, госаппарата и так далее, возможно такие проекты реализовывать или они тоже, несмотря на участие в них первого лица, тоже под большим вопросом?

Ну, смотрите, понятное дело, что такие проекты могут быть реализованы. Мы же видим, что как раз-таки гигантские проекты в целом-то реализованы: Олимпиаду провели, объекты построили, мост, несмотря на то, что некоторые наши недруги говорили, что не будет никогда построен, построен? Построен. Конечно, гигантские проекты будут реализованы. Вопрос не в этом, вопрос в их эффективности и в том, каков будет, скажем так, мультипликатор экономический при запуске этих проектов. То, что туда будут деньги тратится, это лучше, чем если бы ничего не делалось, а мы продолжали копить резервы, по крайней мере, это создаст какие-то места и так далее. Но как бы если это закопанные инвестиции, то это может сыграть и в минус, но скорее всего, дороги, мосты и так далее, это будет не полный минус. Можно спорить по поводу того, нужна ли дорога к Крыму и прочее, может быть, там есть такая политическая компонента, как бы заранее сказать, что это все плохо, нельзя. Вопрос, конечно, коррупцемкости, насколько те траты, которые там будут, они будут оправданы, насколько они останутся в России и разойдутся по всей экономике, а не уйдут конкретным людям, владельцам тех бизнесов, которые это будут делать с большой маржой.

Осваивать.

То есть осваивать. Как правило, здесь много критики идет именно с той точки зрения, что эти проекты делаются для того, чтобы конкретные люди на них что-то заработали. Будет ли здесь так, посмотрим, здесь заранее говорить невозможно, может быть, это будет более эффективная трата средств, и соответственно, это послужит тогда на благо, скажем так, развитию экономики.

Что касается эффективной траты средств, тоже тут Счетная палата нам вторит своими комментариями, Алексей Кудрин во главе Счетной палаты довольно большую активность развил в последнее время, такие цифры там приводят по поводу закупок именно госкомпаний, то есть не госструктур, не госзакупок, а закупок госкомпаний, там «Газпрома», «Роснефти», разных естественных монополий и прочих, их десятки, сотни и тысячи. В общем цифры, надо сказать, просто в некотором смысле поразительные, потому что в общем общий объем их составил 6,4 триллиона рублей за первое полугодие, из них 5,4 триллиона рублей, то есть 80% фактически, даже больше, потрачено на закупки у единственного поставщика, и так называемые прочие способы. То есть, так или иначе, без конкурса, без конкуренции, без снижения цены, по всей видимости, и так далее, со всеми возможными в связи с этим рисками и прочим. Тоже прекрасная цифра, что в среднем 1,36 заявки на одну закупку, то есть иногда их бывает два, но чаще всего один, грубо говоря, из возможных участников. Но еще более удивительно читать комментарии разных участников, членов правительства и так далее, которые за это отвечают, о том, что нет фактически, то есть по поводу госзакупок госструктур какие-то правила есть понятные, а по поводу госкомпаний их по-прежнему нет, каждая компания решает по поводу процедуры сама, и в общем, не очень понятно, можно ли… Как бы их надо унифицировать, но как, непонятно, в общем, очевидно, есть ощущение, что лоббизм со стороны госкомпаний такой силы, что даже в правительстве с ним справиться пока не могут. Насколько это вообще, может быть, какой-то источник экономического роста, улучшения нашей жизни, грубо говоря?

Конечно, в целом, я думаю, практически любая альтернативная программа, если мы посмотрим и на то, что было в прошлом, и я думаю, в будущем, она, на примере того же Алексея Навального, который делал, она основывается на том, что давайте уменьшать коррупцию и плюс давайте все-таки приватизировать, разбивать эти монополии. Смысл как бы этого действия конечно же заключается в том, что сейчас переговорная позиция, скажем так, в распределении денег у глав госкомпаний она сильнее, чем у министров, у членов правительства, даже вице-премьеров. Соответственно, в этом является самая большая проблема существующей системы как системы, что она выстроена как бы на некоторых таких принципах, которые базируются на личной, так сказать, лояльности, каком-то личном влиянии, которое не записано как бы в конституции, ниоткуда не следует, но мы понимаем, что глава «Роснефти», глава «Газпрома» и так далее, они властны решать вопросы в деньгах больше, чем решают соответствующие министры. И в общем-то можно сказать, что у нас как бы то, что должно являться какой-то государственной собственностью, оно такой является менеджерской собственностью, тех людей, которые управляют этими компаниями. Может ли эта ситуация измениться без какого-то политического кризиса, встряски и прочего? Наверное, навряд ли, потому что как бы она шла к этой ситуации много лет, к этому положению, и непонятно, что заставит систему измениться. Понятно, что может быть, только осознание, не знаю, главой государства порочности этой практики и соответственно вдруг полной перестройки системы государственного управления, с личной лояльности на какие-то институциональные рельсы. Сможет ли это случиться в нынешней конфигурации политической власти? Мне кажется вряд ли, поэтому с течением времени скорее можно ожидать еще большей концентрации влиятельности этих людей. Может быть, кто-то из них впадет лично в немилость, будет заменен другим игроком, но оказавшись, по сути дела, примерно в том же раскладе, получив этот мандат, наверное, он будет себя вести примерно тем же самым образом, трудно ожидать иного. Выход из этого, это безусловно делать эти компании не столь могущественными, а это приватизация, честная приватизация, когда тем или иным образом компании разделяются, по справедливой цене продаются, с тем чтобы рыночная сила возникающих игроков была меньше, чем как бы она есть сейчас, когда она является довлеющей.

И частный собственник, наверное, можно предположить, закупки будет делать чуть более эффективно.

Дело в том, что сейчас даже и не частная, и не государственная собственность, она скорее менеджерская, потому что де-факто вроде бы наемные менеджеры, но они, мы не знаем, конечно, какие у них договоренности с кем, но так или иначе, они решают, а не те даже правительственные структуры, которые по идее за это должны отвечать. Даже если мы говорим, каждый раз возникает вопрос выплаты дивидендов той же компании «Роснефть», сколько они заплатят, и каждый раз хочется не заплатить ничего, а наоборот, хочется взять еще на инвестиции у правительства, у государства.

Еще немного если говорить о прогнозе последнем Минэкономразвития, реальные доходы населения вновь почти не вырастут, всего 0,1% против ожидавшегося 1%, про инвестиции лишь 2% мы уже поговорили, медленнее будет расти промышленность, а уровень бедности будет на 0,5% пункта выше, чем ожидалось, то есть составит 12,5%. Но опять же, как коллеги ваши, экономисты, тоже отмечают, что при этом прогноз собственно финальный, на год, не меняется, 1,3% так и остается. Это такой оптимизм, или в общем на самом деле все равно мы туда и попадем?

Это некий оптимизм, я не поручусь, что так случится. Базируется он как раз на том, что к концу года будут ускоренные траты бюджета. То, что был недорасход в первой половине года, будет некий перерасход в будущем, так чтобы выдержать план. Соответственно, вот со стороны государственных инвестиций, наконец старта всяких этих мегапроектов, мы увидим некий вклад в рост ВВП. Вспомним также о том, что вообще прогнозировать эти цифры в российской экономике как раз-таки из-за мегастроек дело такое неблагодарное, вспомним, как прошлый год у нас неожиданно вдруг выросло производство, потому что в Сибири бухгалтерские упражнения были правильным образом сделаны, и вот у нас ВВП вырос, хотя даже Минэк не предполагал, что это случится, а тут вдруг Росстат отчитался. В Ханты-Мансийске получилось вот такое экономическое чудо локальное. Поэтому выйдем ли мы конкретно на эти цифры, на самом деле особого значения не имеет. Я помню что как раз в прошлом году, когда мы обсуждали вот этот неожиданный в конце года рост, в общем было понятно, что это одноразовая такая вещь, и глобально у нас ничего не меняется. У нас порочная парадигма экономического развития, которая вот страны, которая находится в среднем доходе, вот из этой ловушки среднего дохода мы вырасти дальше, преодолеть этот некий барьер вот таким образом, как мы сейчас пытаемся сделать, мы просто не можем, не знаю, не в истории таких прецедентов. Соответственно, скорее всего, особенно если мы будем смотреть на пять лет дальше, вот этот прогноз, а не до конца этого года, то скорее всего, конечно, он не сбудется.

Да, к 2021 уже. На следующий год все плохо пока по-прежнему еще, а в 2021 уже все хорошо, уже 3,5% и дальше только вперед.

Уже все хорошо. Верим ли мы в то, что будут более эффективные траты, верим ли мы в то, что будет не одна компания в конкурсе участвовать, а, не знаю, пять, да, и получать? Что это будут какие-то независимые, не договаривающиеся друг с другом стороны, что у нас увеличится конкуренция в экономике, что у нас будут частные инвестиции, что у нас отток капитала…

Это все производные от политики. А поменяется ли у нас политика? Трудно сказать. Если мы говорим долгосрочно, на long run, все равно это зависит от качества институтов и, скажем так, от направления, от динамики, да, изменения в этих вопросах. Будет ли перестройка именно такая, крупномасштабная политическая? Наверно, вряд ли.

Может быть, конечно, мы сейчас не можем этого знать, но проблема 2024 года, так сказать, как-то перейти, политическая ситуация, как мы сейчас туда, будет решена, условно, в пользу либерального ядра, не знаю, Кудрина и так далее, и изменения начнутся уже сейчас, и действительно бизнес почувствует уменьшение административных барьеров, а суды вдруг начнут судить по закону, а не по объективной истине Следственного комитета, да?

Да-да.

Вдруг. То есть Следственный комитет не будет однозначно определять, кто прав, кто виноват, предоставит это делать компетентным на самом деле в тех или иных вопросах людям. Ничего невозможного в этом нет, но это гадание некое, так сказать, что будет в политике.

Невозможного в этом нет. Верим ли мы в это ― это другой вопрос.

Да, верим ли мы в это? Как-то сомнительно.

В завершение хотелось вот о чем спросить, потому что я как-то, анализировал, вообще думал, так сказать, о частично уже прошедшем годе, пока, тьфу-тьфу-тьфу, складывается такое впечатление, что 2019 год ― это такой год, по крайней мере, с точки зрения экономики, в который (опять же тьфу-тьфу-тьфу) ничего не случилось. В общем, никаких новых санкций, никаких резких падений цен на нефть, никаких войн, ни Украины, слава богу, ни Сирии ― ничего. В общем, никаких «черных лебедей», все довольно спокойно.

Наверно, в целом с вами соглашусь. Именно поэтому у нас, кстати, была довольно жаркая дискуссия с точки зрения внутренних факторов и про потребкредиты, и про доверие к правоохранительной и судебной системе. При этом внешний фактор, конечно, для России с точки того, куда конкретно пойдет, как конкретно изменится экономическая ситуация, очень важен, архиважен. И в этой связи можно ответить, что состоялась некоторая переоценка санкционных рисков в положительную сторону.

Мы видим, что Россия сейчас международным инвестиционным сообществом, которое инвестирует, скажем так, в суверенный бонд, в суверенные долги валюту, рассматривается уже ближе к какому-то настоящему инвестиционному грейду. Но когда мы говорим про прямые инвестиции в капитал предприятий, про экономический рост, то здесь, конечно, у нас полный провал.

Поэтому из этой нижней точки, может быть, можно будет более эффективно расти, если наша внешняя политика, скажем так, будет давать поводы для оптимизма. Опять же нет ничего нереального в том, чтобы добиться некоторого урегулирования на Украине, тем самым снять вот эти санкционные риски. В конце концов, перестать пикироваться с Западом по каждому поводу. В целом это, конечно, создаст, может быть, ситуацию с положительной динамикой.

Как я опять же сказал, это вопрос политических решений, которые у нас, с одной стороны, довольно сложно предсказуемы, с другой стороны, я все-таки тут больший оптимист с той точки зрения, что это все-таки не траектория вниз, к полному краху, потому что, на мой взгляд, все равно, как бы ни казалось плохо в каждый конкретный момент времени, мы видим, что, скажем так, внутри системы пытаются (может быть, это благодаря свойствам нашего лидера) какой-то баланс все равно находить. Грубо говоря, акции разгоняли, разгоняли, потом бац ― перестали разгонять последний раз. Вот у нас плевали на мнение экономического блока, а потом, может быть, примут во внимание.

Как правило, если мы посмотрим за последние двадцать лет, хоть тренд и есть на то, что все больше играет роль именно политика, силовой блок, но все-таки нельзя сказать, что у нас экономика и финансы в таком полном загоне. Нет, там, в общем-то, ключевые решения до этого принимались все-таки профессионалами, и поэтому Россия, в принципе, подошла к текущей точке, когда у нас практически остановился экономический рост, с огромным запасом резервов, с маленьким долгом и так далее. То есть макроситуация на самом деле, то, за что отвечал тот же Центральный банк и Минфин, у нас прекраснейшая, она у нас лучше, чем у большинства стран мира.

Вы хотели ― мы все сделали, как вы просили.

Да, пожалуйста. А теперь для того, чтобы дальше расти, пожалуйста, давайте что-нибудь с судебной системой сделаем.

Да, на самом деле я к этому и хотел вас спросить. Как вам кажется, можно ли рассчитывать на то, что теперь, когда действительно нет никаких отговорок, что называется, в этом году не получилось, потому что санкции, не получилось, потому что война и так далее, мы ничего не могли с этим сделать, сейчас, когда на абсолютно, я бы сказал, нейтральном фоне те же самые результаты, что это может стать каким-то щелчком для людей, принимающих решения, о том, что нет, все-таки не работает, надо что-то менять в консерватории, как-то по-другому это делать?

Или тот факт, что, собственно, все стоит и ничего не рушится, уже может быть на самом деле для большинства принимающих решение людей хорошим результатом?

Скорее да, скорее это хороший результат. Прорывы, наверно… Не знаю, я не могу ставить на прорыв, для этого нет каких-то оснований, на кардинальную смену вот такого политического вектора. Но то, что эта игра в попытках, так сказать, найти баланс продолжится ― скорее всего, так и будет. То есть это означает вялый околонулевой рост экономики, да, примерно околонулевые, может быть, в зависимости от того, как повезет, чуть положительный, чуть отрицательный рост доходов населения. Это быстрая реакция на какие-то возникающие шоки, угрозы, опасности. Все средства для того, чтобы на них успешно реагировать, есть.

В таком застое, по большому счету, скорее всего, мы и проведем какие-то следующие год, два, три до тех пор, пока все-таки ситуация либо в результате какого-то совсем большого шока не изменится кардинально, либо не изменится внутренне из-за того, что все-таки как-то проблему 2024 года решать надо. Владимир Владимирович сказал, что он же не будет оставаться на следующий срок, да, он же по Конституции так должен сделать.

На президентском посту, может быть, и нет.

Но никто ему почему-то не верит, да? Это странно, почему же мы не верим? Он всегда отвечал за свои слова, да, сказал, что уйдет, ушел.

На президентском посту ― нет, но есть еще много других постов в нашей стране.

Поэтому посмотрим, как это будет. Может быть, после этого что-то поменяется. Но на какой-то срок доступного прогнозирования скорее это сценарий такого застоя.

Да. Как раз хочется подвести этим итог, что, в общем, действительно все это описывается одним простым словом «застой». Видимо, выход из него или во что-то очень плохое, не дай бог, или все равно в результате какого-то толчка извне в виде транзита власти, необходимости как-то решить проблему…

Транзит власти ― почему извне? Это скорее изнутри.

Скажем так, так или иначе решение проблемы 2024 года, которое может быть толчком… Хотя не знаю, а что мешает оставаться в этом и дальше? 2024, 2025, 2026… В этом застое.

Смотрите, мы отмечаем тревожные звоночки в этом году ― потерю управляемости, про которую мы говорили в начале программы. Потеря управляемости идет как с точки зрения кураторов политической системы, так и с точки зрения того, что те решения, которые считаются разумными экономическим блоком, не принимаются, более того, принимаются даже противоположные решения.

В принципе, базовый сценарий, если они не совсем дураки, что застой этот продолжится. Но скорее шансы и звоночки есть к тому, что все-таки накапливается такая история ошибок, организм стареет, и в какой-то момент может случиться какая-то болезнь, которая приведет к концу организма в том виде, в котором мы его знаем, и, может быть, к рождению нового.

К перерождению, я бы сказал.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.