Поможет ли итальянский миллиард Северному Кавказу

Лобков: Сегодня мы обсуждаем важную экономическую новость. В ходе визита итальянского премьера Марио Монти в Россию подписывается соглашение об инвестициях на рекордную сумму – около миллиарда долларов на развитие Северного Кавказа будет выделено итальянской стороной в виде кредитов. Эту новость мы обсуждаем вместе с Ростиславом Мурзагуловым, заместителем генерального директора ОАО «Курорты Северного Кавказа».

Что вам известно об этой сделке, куда будут инвестироваться деньги и что на них будет построено?

Мурзагулов: Должен сразу сказать, что сумма вовсе не рекордная. На самом деле, это не первое наше соглашение с зарубежными инвесторами. То есть, были первопроходцами французы. Там тоже фигурировала сумма в миллиард евро. Потом был Сингапур, были китайцы. На самом деле, зарубежные инвесторы достаточно активно в этой программе участвуют, потому что условия, которые предложил им президент России, премьер-министр, они настолько интересны, что бизнес заходит и работает.

То, что касается конкретно этого соглашение, да, это еще один миллиард евро. Мы очень рады этой сделке, поскольку эта компания, ну, наверное, одна из лучших по строительству гостиниц. Это компания de Eccher. Это итальянская группа очень крупная, у них только прибыль в прошлом году была где-то в районе полмиллиарда евро. Они строили по всему миру, по-моему, в 31-й стране и строили не просто какие-то маленькие гостиницы, а как бы крупнейшие отельные сети. Там такие названия как «Radisson», многие другие подобные, «Savoy». Это компания, которая очень хорошо умеет это делать. То есть, для нас важно то, что мы не должны на Кавказе «Вороньи слободки» строить или как бы сделать те ошибки, которые, к сожалению, уже сделаны у нас в Сочи. Ну, там очень хорошая природа в Сочи, но ведь вы, наверное, там не отдыхаете?

Лобков: Ну, я бывал в ботанических экспедициях там в горах.

Мурзагулов: В горах хорошо и до сих пор там, в горах, хорошо. Я сам там люблю бывать. Но то, что касается самого курорта – хаотичная застройка, много самостроя, гостиницы без всяких архитектурных правил…

Лобков: И трудно что-либо сделать, потому что очень много собственников.

Мурзагулов: Очень много собственников.

Лобков: Даже там бывает, в одном дворе 5-6 собственников и если человек собирается покупать ту землю, ему со всеми нужно иметь дело.

Мурзагулов: Ну, еще дело в экономике, на самом деле. Даже если бы эту землю мы какими-то образом (мы – как государство) вычленили и начали на ней пытаться что-либо сделать, то экономически готовое что-то переделать значительно дороже, чем построить что-то новое. Поэтому чем Кавказ очень хорошо – там очень много пустой земли, на которой пока еще ничего не построено. Есть и морские участки на Кавказе. Я имею в виду Каспий, где также ситуация очень интересная в этом плане.

Лобков: В Советском Союзе, я помню, тоже, правда, бывал не с курортными целями, а с экспедиционными, мы проезжали от Азербайджана до самого севера, до Астрахани фактически по Дагестану и, честно говоря, тогда там было достаточно много народу. И такое название, как, допустим, Избербаш, который сейчас не говорит человеку ничего абсолютно, оно говорило очень много советскому человеку, потому что там были многолюдные курорты. Туда действительно пойдут какие-то деньги? Потому что у иранцев с другой стороны все хорошо, насколько я понимаю.

Мурзагулов: У азербайджанцев тоже все замечательно, хотя это 200 километров от Махачкалы. Сейчас тот разговор, который мы с вами ведем, это снова разговор о том, что есть страшный-престрашный Северный Кавказ, поскольку мы с вами, и вы там много раз бывали по этим наверняка делам, освещали совсем не курортную там жизнь, а какую-то другую. Если, например, приехать в Карачаево-Черкесию, то вы можете спросить у Рашида Темрезова (президента этой республики), что у него там 400 тыс. туристов сегодня безо всяких горнолыжных курортов вообще в горах ежегодно находятся и отдыхают. С палатками, с гитарами, со всеми остальными делами. Потому что потенциал колоссальный у мест, на самом деле, и нет там с утра до ночи никакой стрельбы. Это как бы медийная такая штука. Там преступность ниже, чем в целом по России, включая террористическую преступность.

Лобков: Но кроме терроризма еще есть такая вещь как инфраструктура. Я тоже бывал в местах, где на территории, не знаю, как наша студия, может быть 30-40 родников с разным «Нарзаном», из-под каждого камня течет своя порода «Нарзана», сорт.

Мурзагулов: Привирают, наверное, про сорт.

Лобков: Ну, очень много, огромное количество. Часть из них можно пить, часть пить нельзя. Природа удивительно девственная, но добраться туда практически невозможно: грунтовые дороги разбитые. И когда люди туда приезжают, они не смогут оставлять много денег, потому что если человек туда приезжает, он везет все с собой, ничего не покупает.

Мурзагулов: Вы давно были в Архызе?

Лобков: Боюсь, что не был.

Мурзагулов: Вот если вы сейчас туда приедете, то вы увидите, что дорога, изумительно асфальтированная, идет прямо до самого Архыза. То есть, просто ровная как стекло хорошая дорога. Мы опять-таки привыкли Кавказ воспринимать вот каким-то таким страшным. На самом деле, там уже много сделано. Наша компания, наше государственное предприятие не возникло на ровно месте. Очень много сделал Дмитрий Козак, очень много сделал Александр Хлопонин. На самом деле, эта идея не сегодня родилась вдруг на Кавказе Анталию построить. Эта идея давняя, она работает, она живет, она развивается. Конечно, часто бывает, что какие-то проекты в России анонсируются, но не получаются, но здесь-то есть развитие. Уже первые трассы-то работают в Архызе именно по этому новому принципу, а когда есть институт развития, в виде нашей компании в данном случае, и когда есть все остальные институты страны, которые также заточены под эту задачу, пожалуйста – есть работа.

Лобков: А социальная нагрузка какая-то есть? Допустим, местные люди трудоустраиваются или приходится привозить людей из других районов России?

Мурзагулов: Вы знаете, местные люди настолько гибко реагируют на появление большого туризма, что я сам удивился. По дороге в Архыз есть маленький базарчик. Я люблю там останавливаться, покупаю там травы для чая и так далее. И там мы должны были открыть на днях первую канатную дорогу. Самую первую канатную дорогу. Вот местные жители уже сделали магнитики, где фотографии с уже катающимися лыжниками. Они, конечно, к этой ситуации готовы, они ее ждут очень. Мы силами ВЦИОМа делали социологический опрос, который говорит о том, что подавляющее большинство населения Кавказа хочет найти там работу, причем 22% (я акцентирую на этом внимание) готовы работать на абсолютно любой работе в любых должностях. И дальше, если говорить, то это абсолютно такая же цифра, как во всем остальном мире. Развитом, неразвитом – вместе примерно получается один и тот же уровень.

Лобков: То есть, 22% работают в сервисе?

Мурзагулов: Хоть где: в уборке и так далее. Есть там такие люди, собственно, как и во всем мире.

Лобков: А есть опасность разрушения природной среды? Экологи в Сочи достаточно активны и речь идет, прежде всего, о «Красной поляне», нашумевших местах, где уже очень много перепахано, очень много испорчено. В этом смысле, когда идут большие деньги, нет ли соблазна сказать, что поток инвестиций такой, что давайте, ребята, помолчим?

Мурзагулов: Для кого-то - к сожалению, для кого-то - к счастью, если вдруг мы помолчим и не будем взаимодействовать с экологами, то этот поток инвестиций прекратится также быстро, как и начался, поскольку для иностранных компаний есть очень четкие правила работы на этом рынке. И когда французы у себя обустраивали Альпы, вы там бываете и, наверное, знаете, что там они природе хуже не сделали, а сделали лучше. Мы, например, сталкиваемся еще с такими вещами, что природа убивается самым варварским способом на Кавказе. Вот этот вот самостийный туризм, когда сотни тысяч человек едут в эти горы, ведут себя так, как они, к сожалению, часто себя ведут, и вот как раз этот дикий туризм экологическую ситуацию гробит. А ситуация с развитым, тем более интернациональным туризмом абсолютно все выравнивает.

Лобков: Вот эта идея о замерении Северного Кавказа через инвестиции и туризм, она (вот лет 5-6 этой идее, даже 10) уже дает какие-то результаты?

Мурзагулов: Даже больше, на самом деле. Если вообще говорить об идеи туризма на Кавказе, то французы хотели взять в концессию пять, по-моему, курортных мест по территории Кавказа еще в 70-е годы. То есть, они там были, все посмотрели. Вот сегодня у нас французы приехали из очередной поездки, они говорят, что «Мамисон» в Осетии – это лучшее на планете место для горнолыжного туризма.

Лобков: Они слышали про «Мамимон», потому что звучит по-французски?

Мурзагулов: Нет. Это так получается в мире, на планете. Они готовы были строить там еще тогда, но тогда возникли идеологические проблемы, начался новый виток «холодной войны» и этот план, к сожалению, погиб. Всегда были люди, которые знали, что это так. Всегда были люди, которые знали, что там надо это развивать, что там для этого есть просто все условия. И поэтому какую-то дату назвать, когда был заложен первый камень под кавказским туризмом, знаете, наверное, когда Кавказ был заложен.

Лобков: Я имею в виду идею замерения в тех местах, куда приходит туризм. Скажем так, вы какую-то статистику отслеживаете по количеству преступлений, по количеству терактов и так далее?

Мурзагулов: Могу сказать, что Латинская Америка, ряд стран Юго-Восточной Азии прошли этот путь. И там, где лилась кровь (это как бы цинично обсуждать) в сопоставимых с нами масштабах, сейчас отдыхают туристы и никто не вспоминает о том, что там когда-то кровь лилась, хотя это тоже было десятилетиями много где. Я не знаю, так часто бывает, что вот в этих райских уголках люди друг с другом все время за что-то воюют. То есть, это было и у нас также прекратиться. Даже далеко ходить не надо – в Хорватии что люди творили друг с другом там, где сейчас все отдыхают.

Лобков: А как вообще выглядеть будет в идеале продукт этих инвестиций? Это будут маленькие горные шале, которые будут принадлежать частным лицам, или это будут сетевые гостиницы огромные, которые будут стоять на море?

Мурзагулов: Конечно, многоэтажного никакого строительства там не будет. В горах так делать нельзя, на самом деле, это уродует вид. Вы, может быть, были в Донбае, видели там единственную высотку, которую зачем-то кто-то начал строить. А то, что касается всего архитектурного стиля, я не могу сказать, что нам каждый дом построит Заха Хадид. Такого не будет, поскольку мы ориентированы на эконом-класс. Мы хотим сделать курорты, которые будут доступны, причем надо, чтобы сопоставимо было. То есть, не трехзвездные отели по целее пятизвездных, а как бы трехзвездные отели по цене трехзвездных. Цель, которую мы перед собой ставим - строительство по мировым стандартам горнолыжных, морских и бальнеологических деревень. Это все будет без какой-то большой вычурности и чего-то еще такого, потому что понятно, что мы, еще раз говорю, не можем привлечь какие-то грандиозные имена для того, чтобы они нам каждый ваяли отель. Но могу точно говорить, что это эргономично, стильно, продуманно и современно.