Марат Гельман: Мнение Медведева о Pussy Riot не имеет значения. Он уже не первое лицо

Белоголовцев: Открыл я резюме заседания экспертного совета «Открытая трибуна» на тему «Общественное телевидение», увидел вас в списке приглашенных экспертов. Получилось ли побывать и поговорить об общественном телевидении?

Гельман: Я планировал принять участие в этом событии, а потом подумал: «Может быть, с меня хватит таких обманок?». Я человек лояльный, долго пытался делать что-то полезное как общественник. Я два года был членом Общественной палаты, могу сказать, что в тот момент, когда мы начали какое-то реальное полезное дело – а именно борьба с Генеральным планом – и когда мы вошли в реальный конфликт с городскими властями, тут же Общественная палата написала от нашего имени извинения Лужкову. Общественная палата – хорошая идея, но получается немножко бутафория.

Белоголовцев: Вы боитесь, что так же будет с общественным телевидением?

Гельман: Притом, что я считаю, что это хорошая идея. Я вообще хочу сказать, что большинство идей Медведева я поддерживаю. Но мне очень не нравится, что у нас как в советское время вроде формально демократия, а вместо этого какая-то бутафория. Я, честно говоря, больше не хочу участвовать. Надеюсь, что у них все получится, но мой лимит участия в таких «потемкинских деревнях» исчерпан.

Белоголовцев: По поводу общественного телевидения главный упрек к Медведеву был – какое же оно общественное, если его руководителя назначает лично президент Российской Федерации и имеет право этого руководителя отстранять. Медведев сегодня во время общения, в том числе с Михаилом Зыгарем, сказал: ребята, так же происходит и во Франции, и в Великобритании, это нормально. Как вам кажется, ответил ли он на этот вопрос?

Гельман: Мне кажется, что вопрос в телевидении, условно говоря, в любом бизнесе, который связан с творчеством – кого? Как только он назначит, мы сразу поймем. Потому что если он действительно назначит фигуру, вокруг которой есть какое-то общественное согласие и понимание, что он профессионал...

Белоголовцев: Лесин, например?

Гельман: Меня не устраивает лично. Этот человек не показал себя независимым профессионалом, который может отстаивать свою точку зрения, в том числе и в разговоре с президентом, который его назначил. Вообще хочу сказать, что нельзя сужать. Есть три основных аспекта для общественного телевидения. Первое – это, условно говоря, свобода. Будет некое общественное телевидение, в котором не будет цензуры, в котором будут представлены все позиции. Я хочу сказать, что эта функция это просто стыд, потому что надо, чтобы не было цензуры на всех государственных каналах.

Белоголовцев: Сегодня Дмитрий Анатольевич в ключевом моменте разговора, когда Алексей Пивоваров пожаловался на цензуру, сказал, что у всех СМИ есть политическая позиция, вопрос – как ее выражают, что цензуры нет – есть некоторая «химия» на центральных каналах.

Гельман: «Химия отношений».

Белоголовцев: А потом Медведев сказал: я надеюсь, что на общественном телевидении такой позиции не будет.

Гельман: Это то, о чем я говорил. Мне не нравится участвовать в такой «химии», химичить больше не хочется, потому что это же объективно – есть известные журналисты с разными позициями. Дай им место в этом общественном телевидении и дай им свободу - все, больше ничего не надо. Но я еще раз говорю: стыдно, потому что так должно быть и на государственном телевидении. Телевидение должно помогать президенту отслеживать плохо работающую государственную машину. Государственная машина всегда плохо работает, поэтому ее надо отслеживать.

Белоголовцев: В России?

Гельман: Вообще. Идеальной машины нет. Если нет механизма контроля за тем, что происходит в обществе – ежедневного, предвзятого, то ничего не получится. Первая позиция – да, она нам нужна, но стыдно, что ее нет на других каналах. Вторая позиция очень важная – те темы или форматы, которые не являются популярными, на которые коммерческие каналы не могут набрать рекламы. А вот в общественном канале это будет. Это то, что делал во Франции канал Arte.

Белоголовцев: Я не владею французским языком, но, по-моему, дословный перевод слова Arte – это культура. В России существует телеканал с таким названием.

Гельман: Есть некие темы, которые вроде бы не являются горячими.

Белоголовцев: Канал «Культура» не собирает рейтинги, сложно забивать его рекламой.

Гельман: Я согласен. Если с первой функцией мы сразу ж обращаемся к Первому каналу, почему он не выполняет этого, вторая функция – канал «Культура». Он может быть расширен, меня приглашают в благотворительные фонды, я вижу, что есть очень много интересной работы, острых проблем. Документальное русское кино сегодня интереснее смотреть, чем художественное, один фильм может рассказать о России гораздо больше, чем неделя эфира «Дождя». Вторая важная часть – это то, что не собирает рекламы. Третье – это новые люди. Я надеюсь, что третью функцию они выполнят. Действительно надо сказать, что так работает наша машина, что те люди, которые появляются на экране – человек 300, наверное...

Белоголовцев: Позвольте я уточню. Мне кажется, третий пункт, который вы назвали, противоречит первому. Концепция новых людей прямо противоречит тезису «дайте известным журналистам с разными мнениями время – и вот вам общественное телевидение».

Гельман: Я имею в виду новые люди, которые приходят. Есть целая серия каких-то важных для страны сюжетов, связанных с искусством. Большинство каналов ограничивается моей фигурой и, может, еще кого-то. Надо расширять, потому что палитра гораздо более широкая.

Белоголовцев: То, что сказал Медведев – просто зовите, и люди будут приходить.

Гельман: Понятно, что любой продюсер, который следит за рейтингами... говорят же: приведешь Жириновского – рейтинг гарантирован. Я работал два года замом генерального Первого канала, поэтому я это очень хорошо знаю. Телевидение отторгает людей, которые глубоко мыслят, людей, у которых хорошая реакция.

Белоголовцев: Люди, которые говорят много и долго – их сложно смотреть, снижается динамика.

Гельман: Возможно, не нужно с ними делать прямых эфиров, но нужно иметь такие форматы, в которых работать с людьми содержательными, но не такими реактивными. Конечно, перед этим общественным каналом могут быть поставлены очень интересные задачи, но без какого-то хепенинга, конфликта, я уверен, что это будет еще одна Общественная палата.

Белоголовцев: Вы не как эксперт, которого приглашали на «Открытую трибуну», а как просто гражданин, верите, что общественное телевидение может быть не бутафорским? В современных политических реалиях?

Гельман: Если бы я верил, я бы сегодня пришел на это обсуждение. Я сейчас нахожусь в очень скептической позиции. Я буду очень рад ошибиться, буду готов каким-то образом участвовать, инвестировать свое время в это дело, но пока скепсис очень большой. Если, например, Медведев завтра назначает Лесина, если люди вокруг не скажут «нет, мы в этом не участвуем, мы хотим Парфенова»...

Белоголовцев: Люди типа Познера уже говорят «Мы проиграли, это разводка, ребята, расходимся».

Гельман: Общественное телевидение с точки зрения борьбы за зрителя будет находиться в той же конкурентной среде, как и все. Если еще несколько месяцев люди будут видеть одного Познера на Первом канале и другого Познера на «Дожде», то Первому каналу конец. Одно дело, когда идет конкуренция.

Белоголовцев: Здесь, мне кажется, отсутствие опасности в том, что подавляющее большинство людей, которые видят Познера на Первом канале, либо не имеют технической возможности смотреть «Дождь», либо не могут себе представить, зачем им смотреть «Дождь», если они смотрят Первый канал.

Гельман: Рынок медиа не так устроен. Между производством и потребителем есть еще достаточно большое количество ступеней, в том числе, экспертная ступень. Одно дело: Познер там, Парфенов – здесь, Кулистиков – еще где-то. Когда один и тот же человек ведет абсолютно разные передачи на разных каналах – я не могу сказать «приговор», но это очень серьезный укор. И это рано или поздно приведет к тому, что на Первом канале будет неловко, Первый канал будет терять Познеров или других. Если на Общественном телевидении с самого начала не будет ярких интересных персонажей, оно просто быстро проиграет.

Белоголовцев: Хотел поговорить еще об одном не далеком от вас вопросе – о группе Pussy Riot. Сегодня две противоречивых новости появилось. Сначала адвокат Виолетта Волкова написала, что есть некоторое экспертное заключение (мы с коллегами, честно говоря, не до конца понимаем, о чем идет речь, насколько это весомо, официально), и сразу же после этого читаем новость, что полиция просит провести еще одну экспертизу на предмет того, являлся ли социально значимым ролик, который распространялся в интернете. Как эти события будут дальше влиять на дело?

Гельман: Эксперт назначен судьей.

Белоголовцев: Это по первой экспертизе?

Гельман: Да.

Белоголовцев: При этом заключение эксперта, назначенного судьей, не приобщалось более двух недель к делу.

Гельман: Это процессуальные вещи, они имеют право на это, воспользовались им. Потому что если бы было приобщено, было бы очень сложно продлить заключение. Видимо, политическая воля была такая, чтобы девочек не отпускать из тюрьмы. В принципе, это дело – это, конечно, позор. С самого начала было понятно, что с точки зрения законодательства неправильная статья, слишком жестокая. С точки зрения законодательства и тех обстоятельств, которые есть – неправильная мера пресечения.

Белоголовцев: Насколько я понимаю, если сейчас результаты экспертизы приобщены к делу, то это автоматически должно менять статью?

Гельман: Нет, это не автоматически. Судья теоретически может не прислушаться к мнению экспертов. Но если не изменять статью, это будет просто настоящий фарс. Они должны это сделать. Можно поменять, можно придумать 282-ю, можно много чего придумать.

Белоголовцев: Президент Медведев сегодня демонстративно не стал давать никаких правовых оценок (он же любит говорить «я как юрист») делу о Pussy Riot. Как вам кажется, это сигнал положительный или отрицательный для подсудимых?

Гельман: Мой опыт показывает, притом, что я очень хорошо отношусь к Дмитрию Анатольевичу, что это не имеет никакого значения. Вчера Матвиенко выступила, до этого – министр юстиции выступил, большое количество людей выступило. В нашей правовой системе, видимо, есть прямой путь через прокурора к первому лицу, и он слушается только его.

Белоголовцев: К первому лицу, которым Медведев...

Гельман: ... де-факто уже не является.