Игорь Трунов: сроки давности по «Норд-Осту» скоро истекут, поэтому суд оттягивает расследование

Белоголовцев: Рядом со мной Игорь Трунов, адвокат потерпевших в результате теракта в «Норд-Осте». Игорь Михайлович, здравствуйте. Спасибо, что пришли. Давайте для того, чтобы я ничего не переврал, расскажите, пожалуйста, какое решение сегодня принял Мосгорсуд и чем оно обернется в дальнейшем для ваших доверителей?

Игорь Трунов: Ну, чтобы вы не переврали, начнем с того, что я не Михайлович, а Леонидович.

Белоголовцев: Простите.

Игорь Трунов: Давайте тогда упростим эту ситуацию: Игорь – этого будет достаточно. Сегодня случилось то, что Мосгорсуд отменил решение Лефортовского суда и направил на новое разбирательство в ином составе по требованию прокурора. Оснований этого решения было два - это то, что я не обжаловал постановление, вынесенное по заявлению Немцова в 2003 году и то, что суд не имел материалов по моему заявлению, материалов проверки.

Оба аргумента достаточно странные и слабые. Почему? Ну, с какого перепуга вдруг я бы обжаловал заявление Немцова, я его адвокатом не являлся никогда? И второй вопрос – суд не рассматривал материалы проверки. Их просто нет этих материалов. Суд пытался их добиться от Следственного комитета, но их просто нет. В наших судах очень часто такая концепция судебного разбирательства, когда все говорят и никто никого не слышит. И эта странная картина здесь была аналогична. То есть я говорю о том, что есть решение Европейского суда обязательное, неисполнение его уголовно наказуемо, а мне говорят, что есть процессуальные нормы, есть якобы где-то кто-то, который проводило проверку.

Белоголовцев: Честно говоря, главное, чего не могу понять в этой ситуации, это действительно вопрос не то, что обязательности к исполнению решения Страсбургского суда, но вот, скажем так, его практический механизм. Страсбургский суд постановил, что Россия должна возбудить уголовное дело. Россия к данному моменту пока не возбудила уголовное дело. Есть ли какой-то механизм взаимодействия, кроме того, что Страсбургский суд говорит, мол, ребят, пора бы возбудить?

Игорь Трунов: Есть процедура – это жалоба в Совет Европы, который собирается и рассматривает вопрос неисполнения судебного решения. Это достаточно редкий зверь, но, тем не менее, он бывает. И тогда Совет Европы принимает определенные санкции к тому государству, которое уклоняется от исполнения решения суда и тех обязательств, как следствие, которые государство на себя взяло. Поэтому, если эта процедура закончится тем, что Российская Федерация отказывается выполнять решение, ну, как бы остро встает вопрос: а зачем вы тогда подписали Европейскую конвенцию?

Белоголовцев: А какие еще на территории России должны произойти шаги, чтобы действительно теоретически могли наступить какие-то санкции для России?

Игорь Трунов: Ну, достаточно неисполнения решения суда. Ведь неисполнение решения суда, по нашему закону, уголовно наказуемо. Вот наш премьер декларирует: правительство Российской Федерации не исполнило 58 решений Конституционного суда и просит разобраться Суркова. А это уголовно наказуемое деяние. Ну, как бы мы смотрим на это дело и нормально себя чувствуем.

А вообще, если мы говорим, что мы строим правовое государство, ну, такого не должно быть – неисполненные решения суда.

Белоголовцев: Понимаю. Тогда объясните, если есть решение Страсбургского суда, если оно не выполняется, то почему нет жалобы в Совет Европы и для чего тогда нужно судебное разбирательство?

Игорь Трунов: Ну, Следственный комитет сам по себе не реагирует. Естественно, в обеспечение этого решения, которое состоялось по моей жалобе, я обращаюсь к Следственному комитету (он же не отслеживает, что там где происходит в Страсбурге) и говорю: тогда-то состоялось то-то и то-то, оно обязывает к тому-то, и прикладываю решение официально заверенное, на английском языке правда. Вот здесь я понимаю трудности перевода, осознания.

Белоголовцев: А нотариально заверенный перевод?

Игорь Трунов: Ну, это вопрос уже следствия, не мой вопрос. Я предоставляю подлинник. Дальше идет какое-то время и я получаю достаточно странную бумагу о том, что когда-то в 2003 году Немцов куда-то обращался, Немцову что-то ответили. Ну, естественно, по закону мои действия: я иду в суд и говорю, что я обратился с заявлением. И должна быть одна из двух реакций: мне отказали или возбудили дело и это имеет форму постановления. Тут какая-то записка про Немцова. А мне непонятно, причем тут Немцов? Поэтому прошу обязать следствие выполнить и исполнить закон и решение Европейского суда. И суд говорит «ок, вопросов нет», удовлетворяет мою жалобу и обязывает следствие. В этот момент появляется другой прокурор и говорит: ребята, но ведь он-то решение по Немцову не обжаловал. У меня вопрос: я-то причем тут к Немцову вообще? У меня заявление и решение Европейского суда. И сегодня в суде вот этот разговор. То есть я про Фому, мне там про Ерему, а решение вообще непонятно про что.

Белоголовцев: У вас нет ощущения, что Следственный комитет делает абсолютно все, чтобы максимально затянуть процесс? Очевидно, что если уголовное дело когда-то будет возбуждено, то это дело против либо непосредственных руководителей государства, либо против невероятно высокопоставленных чиновников. И здесь просто ситуация такая: ни мира, ни войны. То есть, вроде как и не отказываемся дело возбуждать, но при этом как бы и возбуждать тоже не спешим.

Игорь Трунов: Либо высокопоставленных, но в отставке. Да, согласен с вами. Почему – потому что в начале следующего года истекает срок давности по тяжким преступлениям, в которые мы, естественно, и настаиваем на возбуждении.

Белоголовцев: То есть, у Следственного комитета, по большому счету, главная задача – дотянуть до конца года?

Игорь Трунов: Дотянуть до сроков давности, но, тем не менее, и тогда не кончится этот вопрос для нас. Почему – потому что сроки давности говорят о ненаступлении наказания, то есть не посадят никого, но вот факт должны признать, что он совершил это преступление, но его не наказываем, потому что сроки кончились и материальная ответственность наступает.

Белоголовцев: А, материальная ответственность?..

Игорь Трунов: Конечно, конечно. Как только один чиновник попадает в сферу ответственности и признается, что он виновен, государство платит, а потом, в порядке регресса, с него взыскивают эти деньги.

Белоголовцев: То есть я правильно понимаю, что, по большому счету, для ваших доверителей, если мы говорим о практической стороне дела, не критически важно признание виновными определенных лиц, сколько признание вины государства в целом?

Игорь Трунов: Ну, нет. Конечно, конкретное признание… Ну, погибли люди, родственники погибли. Вот, у человека погибли близкие, дети погибли. Конечно важна справедливость, справедливое наказание. Но просто есть данность. Вот сегодня так, ну вот сроки, ну, ничего не сделаешь. Мы бьемся, мы стараемся, но нельзя, но есть данность. Остается вот этот путь. И я, естественно, объясняю, как юрист, что вот они истекают и они как бы играют с нами вот в эту игру, пуская по кругу вот эту историю, поэтому нас никто не слышит. Почему – много политики, мало юриспруденции.

Белоголовцев: Безусловно, абсолютно очевидно. Спасибо вам огромное.