Глава «Бизнес Солидарности» Яковлева: люди, которые мне угрожают, могут выйти из тюрьмы по амнистии, за которую я боролась

Яковлева: В истории нет ничего странного, она типичная, мне кажется, для любого российского предпринимателя. У меня вообще свойство попадать в истории типичные для российского предпринимателя, это уже вторая история. Обычная налоговая проверка пришла в наше предприятие в августе, ничего сверхъестественного, обычный налоговый инспектор какие-то документы запросил, как-то затих. Когда я у него спросила: что же вы затихли, надо же проверять, где бурная деятельность, где инспектора, вот все документы. Он сказал: «Дайте мне ваш мобильный телефон», я дала, сразу поняв, в какую сторону ветер дует. Мне позвонил человек, представившимся посредником, который должен обсудить вопрос налоговой проверки нашего предприятия. Я на него смотрела и думала, он вообще понимает, куда он пришел, с кем он разговаривает. Было странно, правда. Он сказал, что каждая проверка в Москве, проводимая, должна быть оплачена, он говорит, что должно быть две части: первая – это штраф, который должен быть собран в пользу государства, поскольку не может быть компании, ну это общеизвестно, что любая налоговая проверка по Москве должна закончиться штрафом, который не меньше двух с половиной миллионов составляет. Есть у вас нарушения, нет нарушений, но вы все равно должны заплатить штраф. Такая установка инспекторов рождает почву для всех взяточников и вымогателей. Он сказал, «чтобы сумма штрафа была 2,5 всего лишь, а не 40, как мы хотим вам написать», я удивилась, потому что 40- это астрономическая сумма для нашего предприятия, вы должны заплатить 3,5 миллиона наличными мне, а я потом это передам наверх. Он нарисовал мне картину, что есть такая матрица.

Белоголовцев: Этот человек вам говорил открыто, без эвфемизмов, по телефону или при личной встрече?

Яковлева: Мы встретились в кафе, я так iPhone положила, iPhone имеет диктофон, тут проблем никаких. Я все это естественно записала, потому что было бы смешно пойти на встречу и не записать это, чтобы потом хоть в цифрах не запутаться.

Белоголовцев: А говорил он открыто?

Яковлева: Да. Это же встреча двух частных лиц, это же не чиновник где-то под столом что-то с меня…

Белоголовцев: Но он при этом действующий сотрудник …

Яковлева: Нет-нет, это просто обычное частное лицо, бывший сотрудник, который занимается, как я потом поняла, это его такой бизнес, собирать взятки с предпринимателей.

Белоголовцев: «Решальщик», как мы слышали на одном из громких судебных процессов.

Яковлева: Да, вот такой решальщик.  Я прикинула, что делать, платить взятку- смешно. А он сказал, что в судах будет бесполезно оспаривать, поскольку в судах, по его словам, у них все схвачено. Он в принципе нарисовал вполне правдоподобную картину, я просто знаю, как это все работает. Я обратилась в главное управление по борьбе с экономическими преступлениями, они сказали: «Да, абсолютно наш типичный случай», и дальнейшие все разговоры, переговоры они  проходило под, это была осень 2012 года, наблюдением оперативных работников, которые отработали абсолютно профессионально.

Белоголовцев: Мне кажется эта история странной, потому что 2-3 слова в поиске дает информацию о вас, вы руководитель «Бизнес солидарности», правозащитник в области…

Яковлева: Вообще я всегда против коррупции выступала, моя позиция на всех радиостанциях ясна.

Белоголовцев: В общем, человек, который, скорее всего, не будет молчать.

Яковлева: Понимаете, это и смешно.

Белоголовцев: Почему? Он этого не знал или ему было на это наплевать?

Яковлева: Они были настолько расслабленные, мы с оперативниками смеялись. Они мне говорят: «Операция может быть сорвана в любой момент», я: «Почему?», - «Если они откроют интернет». Это было очень смешно, если ты откроешь интернет, то ты поймешь, туда тебе ходить не надо, потому что там точно не дадут ничего, как минимум. Операция не сорвалась, посредник был при получении взятки арестован, позже арестован инспектор, арестованы по статье 290 – получение взятки. Я об этой истории нигде не рассказывала и ничего не трубила, потому что, на мой взгляд, абсолютно типичная, банальная история. Ну, сколько этих взяточников по России ходит.

Белоголовцев: Хотелось бы, чтобы они еще ловились.

Яковлева: Когда они не ловятся, это тоже уже новостью не является, когда большие министры- понятно, но нельзя же каждого взяточника обсуждать. Тут, конечно, интересно, что они ко мне пришли. Более того, когда они были арестованы, что заставило меня эту историю опубличивать, они мне стали из тюрьмы слать СМС-ки. В частности этот посредник Балабанов, который бывший сотрудник каких-то правоохранительных органов милиции…

Белоголовцев: Прям с того же номера, но только теперь из тюрьмы.

Яковлева: Да. Потом оперативники опять же провели расследование, они установили, что это номер, с которого он звонил своему адвокату. Он мне пишет СМС, что ему переквалифицировали с взяточничества на мошенничество, с прокуратурой и судом все решено, выйдет он по амнистии, он-то рассчитывал, что пойдет по 159, за которую я, о, чудо, и выступала, что должна быть и 159 включена в амнистию. В какой-то момент я стала перед выбором, что мне важнее: судьбы неизвестных мне людей или те мошенники, которые мне из тюрьмы пишут: «Выйду на свободу, и каждая получит по заслугам». Понятно, что это адресовано мне и моему партнеру, который также участвовал в этой операции, что с которым мы совместно принимали решение, что взяточники должны идти в тюрьму. Это все как-то очень странно.

Белоголовцев: А зачем он это делала? Он же понимал по первому опыту, что вы и тут не будете молчать.

Яковлева: Он уже знал, кто я. Когда ему адвокаты рассказали, он взялся за голову и сказал: «Что же я в Googleне заглянул», хорошо в Яндекс, там тоже.

Белоголовцев: А зачем они сейчас вам угрожают? Вы можете понять логику?

Яковлева: Логику я не могу понять. Единственно мой адвокат Черноусов очень это объясняет просто, он говорит: «Они хотят тебя таким образом запугать, поскольку жизнь одна, она драгоценная для каждого, человек может испугаться, несмотря на свою общественную позицию, испугаться за семью, за детей, чтобы я согласилась на особый порядок, который они уже себе видели и хотели». Потому что особый порядок- это не рассматриваются никакие доказательства, эта пресловутая СМС-ка как угроза не рассматривается, у них уже, видимо, был путь, они его видели с минимальным сроком наказания. Я не согласилась на особый порядок. Я сказала: нет, давайте рассматривать все доказательства, потому что я хочу, чтобы правовую оценку получила именно угроза, которая поступила мне, которую следователь не стал рассматривать. Это тоже странный момент. Как только я получила эту СМС, я пришла сразу к следствию и говорю: а что, переквалифицировали, он говорит: «Нет, так и 290, так они взяточники и остаются». Потом я вижу совершенно случайно у него на столе бумагу «Обвиняемые по статье такой-то Балабанов и Рубинов должны быть доставлены из тюрьмы…», какая-то рядовая бумага. Я говорю: так вот же у вас написано, что 159, он говорит: «А да, но это просто не так называется», как наперсточник. Получается, что они переквалифицировали на мошенничество,  и после этого мне поступила эта СМС-ка с угрозами.

Белоголовцев: А эта СМС-ка может являться поводом для возбуждения другого уголовного дела?

Яковлева: Конечно.

Белоголовцев: А это дело возбуждено?

Яковлева: Это дело он стал возбуждать, он нарушил, как я сейчас поняла, потому что до этого я даже к адвокату не обращалась, ведь я потерпевший, все четко, чисто и понятно, я доверяла следователю, потому что это простейшее дело. Мне стало понятно, что когда я написала заявление, что совершено в отношении меня такое преступление с просьбой разобраться, он не предпринял никаких действий. По закону, он должен был в течение нескольких дней, 5 или 7, сколько УПК дает, делать правовую оценку - возбуждать уголовное дело- не возбуждать, допросить обвиняемых. Он это все подшил и в суд. Почему я в суд сейчас обратилась за госзащитой, потому что правовой реакции со стороны государства в мой адрес не поступило. Ни уголовного дела, ничего. То есть эти люди, которые отправляли мне СМС, у них до сих пор такое ощущение, что ничего такого они не сделали. Вот эту ситуацию я хочу сейчас немножко переломить.