Член совета директоров БКФ Максим Осадчий: закон о возвращении украденных с карточек денег придуман специально для жуликов

Лобков: С 1 января граждане получат безоговорочное право на компенсацию похищенных средств с банковской карточки. То есть, если у меня карточка скомпрометирована, кто-то украл номер, кто-то купил что-то на мои деньги, я говорю, что деньги были у меня украдены, банк мне должен это вернуть. Как вы считаете, эта мера проходима или нет, она экономически целесообразна, можно ли ее реализовать?

Беляев: В последнее время у нас принимаются такие законы, во всяком случае, стараются принимать такие законы и нормы закона, которые можно администрировать. С учетом того, что это было отложено на год, именно этой 9-ой статьи Закона «О национальной платежной системе», год был на доработку. И было признано, что все-таки это администрировать в каком-то виде можно. Но тут момент есть чуть более сложный…

Лобков: А жулики?

Беляев: Сейчас доберемся и до жуликов, но с них и надо начинать. Банку вменяется в обязанность предупреждать вас о каждой законной сделке, которая проходит через этот банк, совершенной с помощью вашей банковской карты. А в течение дня имеете право спорить эту сделку. То есть схема такая – по вашей сделке, совершенной с вашей карты, у вас дзинькнет телефон, если она проходит через банк. Если все в порядке, и вы действительно что-то купили и использовали карту свою лично, то вы можете молчать, и по умолчанию считается, что вы с этой операцией        согласны. Но если вы с ней не согласны, то вы связываетесь со своим банком, предъявляете ему претензии, и он вынужден вам вернуть эти деньги.

Лобков: А раньше этого не было?

Беляев: Раньше это было так – вы могли подключить мобильный банк, могли не подключить, банк не обязан был вас предупредить. Бдительные граждане обзаводились мобильным банком и контролировали. Я знаю, что некоторые, совершая покупку, демонстративно показывали телефон, чтобы там не было каких-то…

Лобков: Я сам смотрю, от кассы не отхожу, пока у меня эта сумма не будет на телефоне.

Беляев: Правильно делаете.

Лобков: А Максим, вы тоже считаете, что это такая мера цивилизованной защиты прав потребителей?

Осадчий: На поле два игрока. Если судья начинает подсуживать второму, то не совсем хорошо может получиться, не совсем честная игра.

Лобков: Что вы имеете в виду?

Осадчий: Если клиент совершает заведомо мошенническую транзакцию уже сам, не с его карты мошенник списывает деньги, а сам клиент с мошеннической целью списывает свои деньги. И в течение суток в соответствии с этим законом обращается в банк, и банк обязан ему без разбирательств до проведения этого разбирательства выплатить эти деньги.

Лобков: Но с другой стороны, это защищает меня, потому что раз в год мне из моего банка приходят сообщения «Ваша карточка скомпрометирована», с чем, я не знаю, вроде ни в какие порочные связи она не вступала моем кошельке, «Вам нужно сменить карточку».  Она побывала в каких-то руках, служба безопасности знает, с нее может быть совершена некая транзакция, о которой я не узнаю. Теперь, если что-то подобное произойдет, в течение дня у банка потребую вернуть эти деньги, потому что буду знать, что эти деньги не мои.

Осадчий: Вы – честный человек, к вам нет никаких претензий, но есть же огромная масса нечестных людей, которые 1 января ринутся в банки. Простейшая схема- снял в пределах лимита какую-то сумму или вообще без всяких лимитов, оплатил покупку в интернете или в магазине, сам мошенник со своей карты. Тут же в течение суток говорит: «Нет, это не я, хата не моя, кобыла не моя. Извольте отдать деньги». Скажите, пожалуйста, каким образом банки должны противостоять этому валу мошенничеств? Вы просто оцените, сколько мошенников этих в России.

Лобков: Получается, что я таким образом могу взять у вас кредит на эту сумму?

Осадчий: Это не совсем кредит.

Лобков: Кредит беспроцентный.

Осадчий: Я бы не сказал, что это кредит. У вас на карте была какая-то сумма, предположим, миллион рублей. Допустим, не вы, а заведомо мошенник. Этот мошенник расплачивается на всю сумму – на весь миллион рублей своей картой, но говорит: «Я не я, лошадь не моя, это не я проводил. Извольте мне компенсировать». И банк ему обязан компенсировать этот миллион рублей. У него было на карте миллион, а он из него делает два. Замечательно, очень простой способ. Как вы думаете, сколько таких умельцев 1 января начнут атаковать банки?

Лобков: Вы у меня заберете эти деньги, что это был я, что я зафиксирован на камерах наружного наблюдения, что это был мой компьютер, с моим IP-адресом, с моим телефоном?

Осадчий: Я извиняюсь, я могу сейчас тысячу способов сказать, как обойти эти камеры. На всякий случай я вам открою одну великую тайну банковскую - не во всяком банке, например, банкоматы оборудованы камерами. Можно передать данные своей карты какому-нибудь человеку в Аргентине без проблем, я думаю, не надо пояснять. В данном случае банки оказываются незащищенными от вала мошеннических операций.

Лобков: Вы тоже думаете, что мошенник повалит?

Беляев: Я не думаю, что мошенник повалит особенно 1 января, скорее, второго.

Лобков: Банки не будут работать пока еще.

Беляев: Да. Всегда, когда у нас есть какие-то новинки, научно-технический прогресс, особенно то, что касается электроники, которая малодоступна мне, моему пониманию ввиду ее нематериальности, всегда есть соблазн провести какую-то мошенническую операцию. Но я видел правду и в ваших словах, в том, что всегда есть какие-то меры слежения и меры регистрации. Все деньги помечены адресом входа, адресом выхода, кодами. Они все отслеживаются, и, в конце концов, самые сложные преступления доказуемы и раскрываемы. Было бы желание. А вот ссылка уважаемого Максима на то, что и банкоматы не защищены, извините, банки надо побудить к тому, чтобы они предпринимали усилия и в этом направлении, защищали их от всяких скиммеров.

Лобков: Максим, вы на своем банке почувствовали некий нервозный эффект  после того, как многих банков было решено лицензии, и люди отправились за наличкой? Вот уже в Калининграде есть симптом – там ввели в одном из банков лимит на снятие наличных денег.

Осадчий: Вы знаете, наоборот. У нас есть вклад  такой антикризисный. Он обладает свойствами вклада до востребования, но по нему проценты начисляются по обычному срочному вкладу. То есть вы его можете забрать и ставка высокая – свыше 10%. Вы можете забрать вклад через три месяца, хотя он годовой, то есть в любой момент без потери процента. А это сейчас чрезвычайно важно в этой обстановке для людей, которые хотят при дуновении ветерка тут же отозвать свои деньги. Крайне важна ликвидность, поэтому мы наоборот почувствовали приток клиентов, как ни странно.

Лобков: Это за счет тех, кто были в «Мастер банке»?

Осадчий: Мы не выясняем подобных причин, вынуждающих людей идти в наш банк, но такие инструменты антикризисные они пользуются спросом.

Лобков: То есть нервозности нет, дефицита наличных денег, дефицита ликвидности в связи с этой обстановкой вы не испытываете?

Беляев:

Осадчий: В Москве нет. Я знаю, что ситуация неприятная в Калининграде, где начался уже хороший эффект домино. Мы знаем, что набег вкладчиков…Вы упоминали введение лимита банк в «Европейский», два банка существуют, прописаны в Калининградской области, один из них «Европейский» как раз подвергся набегу и вынужден был ввести запретительные меры. Но там помимо лимита они ввели а потом отменили 10-процентную комиссию за досрочное снятие вклада.

Лобков: Спасибо, Максим. Михаил, вот на тех банках, списки которых есть… Сколько там сейчас лишены лицензии?

Беляев: В этом месяце пока четыре.

Лобков: Ожидаете ли вы, что изменится политика Центрального банка, начнутся массовые банковские санации, и это будет в пользу крупных банков с госучастием? Как уже предположили, и Герману Грефу задали сегодня такой вопрос: а не вы ли стоите за всем этим, на что Греф сказал: «У нас 24-25% рынка, нам это не надо, мы все равно больше клиентов не проглотим. Если это в чьих-то интересах, то не в наших». Ваша точка зрения, это зачем, это для чего в чьих это интересах?

Беляев: Павел, если можно, я вернусь к первому вопросу, потому что хочется дополнить. Говорят о незащищенности банков по поводу списания с пластиковых карт, ведь мы не должны забывать, что есть такой инструмент как страхование. Эти операции могут быть застрахованы. По-моему, если я что-то не путаю, они застрахованы вообще, и банк может  получить списания, которые он уже считает незаконными со страховых компаний. 

Лобков: Не очень скоро, это 40-45 дней, по-моему.

Беляев: Все равно, лучше эти 45 дней, чем ничего, на мой взгляд.

Лобков: То есть вы считаете, что банки все-таки защищены достаточно?

Беляев: Я считаю, что все-таки да. Достаточно - не достаточно, в рыночной экономике о достаточности мы не можем говорить в полной мере, потому что всегда есть рынки, а банковская схема всегда очень рискованная. Возвращаемся в виду сжатости времени к первому вопросу. Что касается Грефа, я бы тут с ним согласился, что ему ничего поглощать дальше не надо. И те банки, не в обиду им будет сказано, они все настолько ниже стоят Сбербанка, что ему заглатывать эти какие-то проценты рынка методом поглощения этих банков…

Лобков: Себе дороже.

Беляев: Это себе дороже, к тому же присоединение банка – это же не автоматическая операция. Это очень большая головная боль. Я не думаю, что это злонамеренная операция по реструктуризации рынка. Скорее, все-таки, я скажу сейчас очень аккуратно, ЦБ решил оздоровить банковскую систему. Пусть, на мой взгляд, это делается чуть-чуть поспешно, чуть-чуть форсировано.

Лобков: А чем же она была нездоровой? Сергей Игнатьев практически 10 лет был в должности главы ЦБ и был на очень хорошем счету у президента, у меняющихся премьеров.

Беляев: Оказывается так, что стоит банку Москвы пошатнуться в виду убытия его лидера за границу, оказывается, что санировать его должен Внешторгбанк с огромной дырой в капитале. Стоит прекрасно действующему «Мастер банку» уйти с рынка, как оказывается, что он в течение  8 лет занимался выводом каким-то средств, неблаговидными операциями. Значит, что-то в той консерватории надо поправлять.

Лобков: То есть Сергей Игнатьев недостаточно внимания уделял тем дырам, которые там были, хотя и признавал, что дырки есть.

Беляев: Видите, признавал, он был честен и откровенен.

Лобков: Пойдет ли процесс дальше? Стоит ли опасаться клиентом других некрупных банков, что они однажды окажутся с куском пластика перед мертвым окном банкомата? Я бы так поэтично описал картину.

Беляев: Я выскажу свое личное мнение, как человек, который занимался в течение долгих лет банковской системой. Конечно, видимый процесс оздоровления продолжать надо. Но я бы на месте ЦБ, если бы меня кто-то спросил об этом, кроме вас, я бы сказал, что тут надо действовать очень аккуратно, как говорят золотым пинцетом. Потому что рынок настолько разогрет, что любое неаккуратное и неосторожное движение может, уж лучше пусть какой-нибудь банк занимается, некоторое время занимается тем, чем он занимался в течение длительного времени, но пусть наступит какой-то период охлаждения, осторожности, месяц, два, три ничего не решают, а потом более аккуратненько действовать дальше.