Алексей Сутуга: конвой бьет задержанных очень часто, но они не умеют жаловаться

Сутуга: В апреле этого года меня повезли с бутырки в Мосгорсуд. По приезду меня завезли в конвойное помещение, начался личный досмотр. Вокруг меня кружилось около пяти сотрудников полиции. У меня в штанах, в которых я хожу в тюрьме, нашли бритвенное лезвие, даже не полное, а половинка его была. Оно у меня лежало, потому что я его использовал для хозприспособлений. Один их них начал кричать: «Несите наручники, несите электрошокер! Зачем ты привез это с собой?». Меня заковали за спиной наручниками и начали быть электрошокером. Один бил, а второй кричал, чтобы я сел на корточки. Я из-за шока упал на корточки, и меня начали быть электрошокером, но уже по голове. Потом меня подняли и сказали: «Ты первый раз, поэтому с тебя достаточно», и завезли меня в камеру, где я дал, когда меня отведут на суд.

Таратута: Ваше избиение и само ваше нахождение в СИЗО было, как выяснилось, зазря, поскольку по драке в клубе «Воздух», по которой вас забрали, выяснилось, что у вас есть алиби…

Сутуга: Это не только по клубу «Воздух», также нам предъявляли обвинение за нападение на молодых нацистов 17 декабря 2011 года. Это особо тяжкая статья 111 часть третья- нанесение тяжких телесных повреждений  группой лиц с применением оружия. Вот эта статья нам была предъявлена следствием зазря, потому что в апреле этого года следствие сняло это обвинение с нас.

Таратута: Насколько я понимаю, это не первый случай, в списке «Агоры» 10 случаев. Про то, что именно в Мосгорсуде избивают людей, которые туда попадают, довольно долго не говорили. С какого момента эта пауза была прервана?

Сутуга: Я слышал огромное количество, что люди, которые бывают в Мосгорсуде, им угрожали или оскорбляли или избивали. Я слышал историю, как гражданину Таджикистана сломали шею только за то, что он начал адекватно отвечать на оскорбления и провокации, которые шли со стороны полицейских.

Таратута: Националистического толка, очевидно.

Сутуга: Ну да. Типа «зачем ты сюда приехал? Сейчас ты почувствуешь Россию в полной мере».

Таратута: Почему все молчали? Если я верно понимаю, что первый случай, о котором заговорили всерьез, это случай с Темерхановым, когда адвокат его не стал молчать по этому поводу. Объясните нашим зрителям, почему избиение конвоем - это нетипичная ситуация.

Сутуга: Почему все молчали, потому что большинство заключенных в России не имеют правовую поддержку, которая требуется, потому что большинство адвокатов мало обращают внимания на те вещи, которые происходят с арестантом в тюрьме. Появились именно адвокаты-правозащитники, которые обращают на это свое внимание и защищают своих подзащитных.

Таратута: В СИЗО замкнутое помещение и легко скрыть побои, а в конвое человек входит и выходит с побоями, поэтому сложно скрыть сам факт побоев.

Сутуга: Да, но простонет обращения арестантов к врачам, нигде не зафиксировано.

Таратута: Это традиция установленная или это личный подвиг Чикова и «Агоры»?

Сутуга: Это работа «Агоры» все-таки, что «Агора» начала на это обращать внимание и начала публично говорить об этом. Я думаю, это позволит изменить ситуацию. В тюрьмах столицы, я могу сказать, что не избивают сейчас, такого уже не существует как в 90-ых годах – в начале двухтысячных. Не могу то же самое сказать за всю страну, в регионах разные вещи происходят.

Таратута: То есть в Москве люди ведут себя мягче и осмотрительнее, потому что это может быть предано огласке?

Сутуга: Да, у нас рядом столичные комиссии, которые ходят по тюрьмам.

Таратута: А как выглядит этот конвойный кабинет, если так можно выразиться?

Сутуга: Это помещение с белыми стенами и два стола посередине. Ты заходишь, и у тебя спрашивают про запрещенные предметы, которые нельзя хранить в тюрьме: колющие и режущие предметы, телефоны, наркотики. Ты все выкладываешь на стол.

Таратута: Это закрытое помещение, в котором нет видеорегистратора?

Сутуга: Там нет видеорегистратора.

Таратута: То есть можешь делать, что хочешь?

Сутуга: Да.

Таратута: Я слышала, что никакому контролю внешнему, общественному эта комната тоже не подлежит. То есть это единственная область Мосгорсуда, которая не проверяется.

Сутуга: Да, общественно-наблюдательной комиссии запрещено входить в конвойное помещение в Мосгорсуде. Это закрытая система, не прозрачная совершенно. Никакого гражданского контроля не существует. Так можно говорить вообще о нашей полицейской, военной системе и финансовой тоже.

Таратута: Поначалу была такая версия, что никто не высвечивал Мосгорсуд в таком ключе, потому что конвой предвзято относился к правым активистам, поначалу говорили, что они сами начинают, что с ними что-то не так. А потом это перешло на тех людей, которых сложно впрячь в эту активную…

Сутуга: Да, политических активистов. Они не будут молчать, и их адвокаты тоже. В тюрьме также, чем в тюрьмах будет больше политических активистов, тем лучше будут обращаться с заключенными.

Таратута: Насколько я понимаю, еще одним катализатором всей этой истории с «Агорой» т с обращением в прокуратуру стало избиение Дениса Луцкевича.

Сутуга: Я не в курсе на счет этого.

Таратута: Он тоже есть в списке. Это могло послужить ускорением?

Сутуга: Естественно. «Болотное дело» у всех на слуху до сих пор, поэтому люди, которые попали под пресс в связи с тем, что их обвинили в беспорядках на Болотной, следят за жизнью за решеткой. Правильно сделал Денис, что не стал молчать

Таратута: Стоит ли верить, что ситуация после такого опубличивания исправится или пройдет какое-то короткое время и все станет на круги своя?

Сутуга: Это только первый шаг. Когда мы показываем обществу, что существуют такие проблемы, надо не только рассказывать, надо прилагать еще какие-то меры по предотвращению всех этих вещей. Надо менять всю систему нашу тюремную, очень ужасную. Она до сиз пор советская, она идет не на перевоспитание, а на уничтожение человека- гулаговская система. То же самое можно сказать и о лагерях, люди просто там гибнут.

Таратута: Сейчас дело придали огласке, не будет ли обратного…? Это разговор: лучше молчать- лучше говорить, лучше протестовать громче- лучше тише.

Сутуга: Я посмотрю, что скажет начальство УФСИНа московского, рыльце у них точно в пушку. В связи со многими смертями в тюрьмах, самое известное дело- это дело Магнитского, когда он не смог получить вовремя медицинское обслуживание в тюрьме. Это не только с ним, это просто громкое дело. Дело в том, что когда на практике человек болеет, а его держат до такого состояния, что видят, что на следующий день он умрет, только тогда его отправляют в больницу. А до этого времени он будет в тюрьме лежать.